Энгус Уэллс - Повелители Небес
Я кивнул, а Рвиан сказала:
— Это все кристаллы, которыми вы располагаете?
— Нет. — Геран едва заметно покачал головой. — Эта долина полна ими.
Рвиан кивнула так, точно не сомневалась в ответе, и прошептала:
— Я так и думала.
— Пожалуйста, оставайтесь здесь, — сказал Геран. — И соблюдайте тишину.
Председатель Рэта покинул нас, не сомневаясь, что мы подчинимся. Я на секунду перехватил взгляд Тездала, который совсем не выглядел счастливым. Я улыбнулся, чтобы ободрить его. Как бы там ни было, Тездал оставался моим другом, и я считал, что потерять память — вещь ужасная.
Бормоча что-то на своем языке, Повелители Небес окружили Тездала, они помогли ему взобраться на ложе, где он лег, скрестив на груди руки. Хо-раби ненадолго задержались рядом с ним, произнося какие-то слова, очевидно молитву, а затем присоединились к колдунам-Измененным.
Никто не произнес ни слова. Бледный свет, едва различимый на фоне исходившего от стен свечения, постепенно окутывал все фигуры. Он поднимался от кристаллов, охватывая сначала только руки, поднимался вверх, растекался по поверхности тел, покрывая их призрачной оболочкой. Некоторые из колдунов стояли точно статуи, другие неуверенно покачивались, одни в экстазе запрокидывали головы, другие, наоборот, опускали их, безвольно раскрывая рты. Я увидел совсем близко от себя глаза Алланин. Рот «кошки» растянулся в улыбке, слюна струйкой стекала на подбородок. Свечение стен ослабевало по мере того, как обволакивавшее колдунов сияние набирало силу. Оно, переливаясь всеми возможными цветами, потекло внутрь круга, сгущаясь вокруг Тездала. Я увидел, как лежавший содрогнулся, тело его напряглось, глаза на секунду широко распахнулись и тут же снова закрылись. В тишине комнаты раздался его слабый, похожий на вскрик вздох. Напряжение Тездала исчезло, а свечение начало становиться все сильнее и сильнее, пока недвижимое тело не скрылось из виду, окутанное мерцавшим как пламя тусклым облаком.
Я не знал, долго ли мы стояли и наблюдали эту церемонию. Время, казалось, перестало существовать. У кристаллов словно бы имелся собственный хронометр. Наконец свечение стало ослабевать, а потом и вовсе исчезло, как будто бы кто-то затушил свечу. Я точно пробудился ото сна.
Я почувствовал, как Рвиан ослабила хватку своих пальцев на моих запястьях и, вздохнув, откинулась на меня, точно совсем лишившись сил. Я с шумом втянул в себя воздух и уставился на постамент.
Только вздымавшаяся от дыхания грудь Тездала говорила о том, что он жив. Его осеняло слабое свечение, напоминавшее то, которое окружало корабли Повелителей Небес. Я заметил, что от каждого кристалла к нему протянулись тоненькие лучики света.
К нам подошел Геран, длинное лошадиное лицо которого выглядело мрачным, глаза словно померкли. Он казался утомленным.
Председатель Рэта сказал:
— Итак, все сделано или почти сделано.
Я почувствовал, как Рвиан выпрямилась в моих руках.
— Я вижу лишь спящего Тездала.
Геран расплылся в улыбке:
— Госпожа, вы видели, какова сила чар, которыми мы пользовались сегодня.
Однако Рвиан возразила:
— Чары? Что ж, согласна. Только где результаты?
Лошадинолицый Измененный пожал плечами:
— Результаты будут несколько позже. Господин Тездал поспит какое-то время, а когда проснется, то вспомнит все.
— В том числе и то, что он Повелитель Небес, — сказала подошедшая сбоку Алланин, лицо которой вновь приобрело злобное выражение. — И что вы его враги.
Лицо Рвиан выражало ледяное спокойствие.
— А в памяти его сохранится то, что произошло после того, как мы нашли его на скале? — спросила она. — Или это он забудет?
Голос Рвиан лился как мед, и это обескураживало Алланин, которая нахмурилась и нетерпеливо взмахнула рукой.
Геран ответил:
— Память восстановится полностью.
Рвиан торжественно кивнула.
— Тогда он вспомнит данную им клятву, — сказала она. — Вспомнит и то, что мы с Давиотом его друзья.
Алланин эти слова пришлись совсем не по вкусу.
Нас проводили из подвала в другое помещение, не в прежнее, ставшее на какое-то время местом нашей изоляции, но в более просторную комнату, обставленную, как подобает номеру в хорошей гостинице, правда, с теми же начисто лишенными убранства стенами. Окно, как и в прошлый раз, оказалось наглухо застекленным, и сквозь него я видел, что наступила ночь. На столе стоял сервированный ужин и вино. Мы почувствовали, что аппетит наш вернулся.
Рвиан наполнила кубок и с жадностью выпила. То, что мы видели, произвело на меня огромное впечатление, и теперь, когда мы остались одни, беспокойство вновь возвратилось ко мне.
Я сказал:
— Память вернется к Тездалу?
Рвиан кивнула и задумалась, и я понял, что она не сомневается, что восстановление прошло успешно.
Я спросил:
— Думаешь, он сдержит свои клятвы, когда обретет память?
— Верю, что он постарается это сделать, — ответила она. — Но если он проснется вновь родившимся Повелителем Небес, ему нелегко будет совместить эти клятвы с верностью своей стране.
— А ты, — спросил я, — может быть, ты передумаешь?
Взгляд Рвиан ответил мне лучше всяких слов, мне стало стыдно, ее решимость оказалась куда более непоколебимой, чем моя.
Потом она улыбнулась мне:
— Поверь, Давиот, пока можем, мы должны надеяться. Не хочется верить, что мы забрались в такую даль только для того, чтобы умереть здесь.
Я растянул свои губы в каком-то жалком подобии улыбки и постарался как мог ответить в тон своей возлюбленной.
— Да, — сказал я. — И кормят нас тут хорошо.
— И комната — просто прелесть, а?
Рвиан скользнула глазами в сторону постели.
Я заторопился, поднялся и обошел стол, а Рвиан встала мне навстречу. Мы заключили друг друга в объятия, соединив наши губы в поцелуе. Я даже не почувствовал, как волшебный свет начал меркнуть и лунное сияние сменило его, покрывая серебром кожу моей возлюбленной.
Едва солнце поднялось на пядь над стенами, дверь наша открылась, на пороге стоял Урт.
Он сказал:
— День добрый, Давиот и Рвиан.
Она ответила ему в тон так, точно появление его совершенно не удивило ее. Я заколебался, не будучи уверен, кто передо мной: друг или враг. На Урте была домотканая рубаха из плохо выбеленного полотна, коричневые штаны, мягкие башмаки — почти такая же одежда, как та, которую он носил, служа в школе. Ничто во внешнем облике Урта не говорило о его высоком положении. Я вгляделся в его лицо и увидел, что на нем появились новые морщины, которых не было в Дюрбрехте. Он, как мне показалось, вообще сильно постарел, стал солиднее.
