Елена Лобанова - Предел
Амалирос проснулся как обычно рано. Было очень свежо. Даже слишком. Слишком свежо было потому, что Элермэ завернулась в покрывало как бабочка в кокон… Ужассс! Черное покрывало, черные волосы, только белое личико торчит. Того и глади расправит сморщенные пока крылышки!
Надо было встать и одеться, а не дергать на себя покрывало. Тогда и занялся бы делами гораздо раньше полудня. Но заговорщиков он предпочитал судить по вечерам на фоне заката. Это было не только красиво, но и символизировало закат их жизни на долгие годы. А беспокоить Повелителя после вчерашней битвы и почти удачного заговора никто бы не посмел. Можно было позволить себе немного задержаться с подъемом. К тому же эта Светлая нашла его на ощупь, не открывая глаз, и честно пыталась согреть. Амалирос все-таки проверил и выяснил — крыльев у неё пока не намечалось, и сравнение с бабочкой было преждевременным и даже несколько непристойным. Учитывая его к ним отношение. Зато он, как всякая не слишком стандартная натура, не имел ничего против гусениц. А так же — змей. Под эти приятные размышления он и согрелся. Потом задремал, потом проснулся и согрелся еще раз. И чтобы ни в коем случае не разорваться между чувством и долгом, решил все-таки вставать и заниматься государственными делами. Тем более, что долг… гостеприимства он уже и так исполнил, причем дважды, а чувство требовало немедленно приступать к поиску остальных заговорщиков и их союзников. Не могло же их быть только трое.
Когда Повелитель Темных исчез, даже не попрощавшись, так и не сказав ни слова, Элермэ решила тоже не терять времени даром и привести себя в порядок. Платье было в крови как со скотобойни. А, в общем-то, именно так и было. Если правильно считать, что выползень — скот. Не каждый, конечно, а только тот, на котором они сидели. Поэтому Светлая Вестница, нисколько не смущаясь, завернулась поверх платья в многострадальное покрывало и отправилась к себе.
Обижаться на Амалироса было как-то неуместно. Кто знает их Темные обычаи. Может у них так принято — ни тебе «милая», ни тебе «любимая», никак вообще, только незамутненная словами Темная Страсть. Страсть определенно была. Это она очень хорошо помнила. А вот уточнять, как ведут себя Темные влюбленные, было совершенно не у кого. Ну, разве что расспросить Исильмэ. Безотносительно. Вроде как из любопытства. Должна же она изучить обычаи «от и до».
Амалирос был вне себя. Сообщники трех заговорщиков никак не хотели находиться. Он заподозрил даже Главного Дознавателя в заговоре. На всякий случай. А нечего приводить такие доводы, как: «Сильнейшим незачем было привлекать лишних». Или еще хуже: «Заговор потому и обнаружился так неожиданно, что больше никто в него не был посвящен». Это выглядело настолько очевидным, что вызывало самые худшие подозрения. Лучше бы так и сказал: «Боюсь, не хочу связываться с…». Это Повелитель еще понял бы. Кстати, а с кем? Кто мог быть настолько сильным, чтобы Главный Дознаватель не желал даже работать в этом направлении. К сожалению, имелась только одна такая личносссть. Даэрос! Напугал всех, кого только мог. Даже Светлые переполошились. Вот, кстати, о Светлых…
Повелитель думал в привычном и верном направлении. Когда картина грандиозного замысла, направленного против него лично и всего народа в целом, окончательно сформировалась, в его душе, истерзанной различными побочными вопросами, воцарился строгий покой. Как-то сам собой решился вопрос, который как назойливая муха влезал во все раздумья о важном. «А что же он делал вчера ночью и сегодня с утра, если не занимался самым натуральным сссветлым развратом? И не должен ли он, настаивавший на непременном соблюдении традиций и обычаев, немедленно предложить Деве Брачный Союз». И поначалу, к его смущению, ничто не говорило «не должен». Но теперь, когда он оценил роскошно раскинутые сети на такого матерого выползня, как он, ответ получился однозначный: «Конечно, нет! Не должен — никому и ничего!».
В построенную им схему замечательно укладывались и оба брата, и сестра с притворным обмороком, и её «как бы прорыв через выползня»… Ха! Все, что от неё требовалось — укусить себя за губу. Какая, однако, красивая комбинация. Либо заговорщики получают власть сразу, либо, если он оказывает достойное сопротивление трем Сильнейшим, в игру вступает «Светлая Партия». Они сдают «своих Темных», после чего он получает почти готовую Спутницу жизни — Ссссветлую, а её два брата заползают следом в государственную жизнь. Кажется, Тиалас не так давно посоветовал ему жениться. Наверное, Озерный Владыка думает, что он приедет прямо к помолвке. Нееет! Ничего у вас не выйдет, дорогие наши Светлые сородичи. Ни-че-го.
Конечно, раскрывать свои мысли и показывать, что он обо всем догадался — рано. Как ни прискорбно, придется немного поиграть в наивного Темного. Стены в малом зале, несомненно — хороши. Пол сияет, как зеркало. Посмотришь, и сразу все видно. Ну, в смысле, может у кого-то нож под… плащом. Жаль, что мальчишка успел сделать так мало. Будет тем более жаль, если он напакостит и испортит свою же работу, на зло. Следует заманить для начала всю эту компанию сюда целиком. На расстоянии, он сам, к сожалению, до этого выдающегося «ребенка» не дотянется.
И вообще! А про Предел, это — оригинальный вымысел или как? Наглядные россказни на стенах, скорее соответствуют вымыслу. С небольшой долей правды, конечно. Разберемссся. А пока… надо усыпить бдительность той, которая думает, что он уже угодил, куда следовало. Он даже знает, как это сделать. Главное напрячься и выдавить из себя эту фразу: «Элермэ, ты — Прекрассссна!». Тьфу. Банальщина. Повелитель должен придумать что-нибудь оригинальное. Ну, например, стихи написать. Или нарисовать что-нибудь… В конце концов, она не слишком виновата. Слабая Дева, всего лишь выполняющая приказ своего Повелителя. Ему бы таких поданных. Чтобы даже честь на алтарь… Определенно надо преподнести нечто необычное.
Амалирос давно хотел попробовать себя в искусстве. Картины Великого Нальиса будили в нем самые прекрасные чувства. Они были вызовом: «А ты так сможешь?». Но он долго не решался. Наверное, надо было случиться самому необычному и коварному заговору, чтобы час настал.
Повелитель открыл тайник в стене спальни и вынул заветный холст и кисти. Кистей за время своих нерешительных мечтаний он насобирал на целую династию художников. А краски приходилось менять много раз. Чтобы были. А то старые пересыхали.
Заперев дверь малого зала, (Спаси Создатель, кто-нибудь застанет его за «первой пробой» — мало ли как «рука пойдет»), он уже почти приступил. Даже взял кисть. И тут художник, еще юный и потому уверенный в себе и непуганый критиками, столкнулся с вечной проблемой: «А что рисовать?». Деве положено дарить что-нибудь романтическое. Что можно нарисовать такого романтического, чтобы показать, как он влюблен. То есть, сделать вид, как он влюблен. Даже мысли путаются — так вжился в образ. С одной стороны, можно изобразить двух целующихся на фоне пейзажа. Но кому нужны чужие целующиеся? Не рисовать же их самих в спальне. Это будет… Нет, такие картины рисовать нельзя. С другой стороны, ему вчера так и не удалось бросить выползня к её ногам. Трофей был бездарно загублен — ободран и использован. Так почему бы, не подарить Элермэ свой портрет. «Амалирос, убивающий выползня». Как раз, то, что надо. Когда она покинет его, исполнив свой долг, пусть его портрет будет с вечным немым укором смотреть на неё со стены… Потрясающе романтично. А будет ли она рыдать, глядя на его суровое лицо? Наверное, да. А почему бы и нет? Комната, затянутая черным шелком, одинокий светильник, алтарь из резного камня, картина, а у подножия алтаря — рыдающая Элермэ. А он, злобный Выползень, будет страдать, то есть сострадать здесь, один, зная, как она мучается. Истинное Темное Благородство.
