Вера Камша - От войны до войны
– Полагаю, присутствующие будут в восторге, – сухо заметил Манрик, – однако сначала сложим два и два. Вчера некие весьма достойные дворяне проявили исключительную храбрость. При этом их вожак добился переноса поединка на утро. Вечером Рокэ чувствовал себя дурно. Сегодня он не пришел… Сдается мне, о болезни Ворона было известно заранее, не правда ли?
– На что вы намекаете? – подался вперед Килеан-ур-Ломбах.
– Именно на то, о чем вы подумали, – спокойно произнес Манрик, – если Первый маршал Талига не появится до восьми, я пошлю справиться о его здоровье…
– Господа, – примирительно пробасил брат Придда, – герцог Алва и впрямь вел себя странно. Я решил, что он пьян, но, возможно, в нем говорила лихорадка. В этом случае поединок должен быть отменен, бред не может считаться оскорблением…
– Безусловно, – горячо поддержал «спрута» Мевен, – нужно узнать, в чем дело. Если говорить о дуэлях, то репутация Рокэ Алвы безупречна. Его отсутствие, без сомнения, вызвано серьезными причинами.
– Сейчас десять минут восьмого, – медленно произнес Леонард Манрик, – если Алва не придет еще десять минут, он, скорее всего, не придет вообще.
– Мы подождем, – Штефан Гирке-ур-кто-то-там откровенно радовался отсрочке, – предлагаю на это время воздержаться от упражнений в остроумии. Как совершенно правильно заметил виконт Мевен, сомневаться в мужестве Рокэ Алвы не приходится.
– Тем не менее он не явился, – ухмыльнулся Иорам Ариго, – а это дворянина не украшает.
– Зато явились вы, – Марселю отчаянно захотелось убить брата королевы на месте, – уж не потому ли, что были уверены, что Ворон прийти не сможет?
– Это намек? – Ги Ариго угрожающе коснулся эфеса, но Марселю море было по колено, а горы по пояс.
– Нет, – виконт с величайшей точностью скопировал жест бывшего маршала Юга, – это не намек, это обвинение.
– Хватит, Марсель, – прикрикнул Манрик, – мы, кажется, договорились помолчать и подождать.
Валме нехотя убрал руку с эфеса и принялся рассматривать площадку. Отличное место для дуэли, но нужно спешить, пока из-за стены не показалось солнце. Что же все-таки стряслось с Рокэ?
Часы отзвонили четверть восьмого, и со стороны внутреннего двора вышел огромный кот. Наглый и мордатый, он, несмотря на плебейскую расцветку, вел себя как особа, приближенная к самому кошачьему повелителю. Зверюга вспрыгнул на крышу какого-то невысокого сооружения – то ли склепа, то ли какой-то эсператистской штуковины и застыл как изваяние. В тот же миг из-за того же угла появился и Рокэ.
Алва легкой походкой приблизился к дожидавшимся и приподнял шляпу. Он был спокоен и, судя по всему, совершенно здоров.
– Доброе утро, господа.
– Вы появились несколько неожиданно, – в голосе Карлиона удивление мешалось с легким раздражением, – мы полагали, вы задерживаетесь.
– Напротив, я пришел слишком рано, решил прогуляться по аббатству и заговорился с котом. Мы обсуждали, сколько жизней у нас с ним осталось.
Кот, словно поняв, что речь о нем, выгнул спину, потянулся передом и задом, коротко мяукнул и поскреб когтями камень.
– Ну и сколько же жизней у вас осталось? – поинтересовался Манрик.
– Это тайна, – Алва с усмешкой оглядел своих соперников, уделив особое внимание Иораму, – хотя вряд ли мне сегодня понадобится хотя бы одна. Ну что, господа? Приступим?
Господа выглядели весьма безрадостно, куда безрадостнее, чем пять минут назад. Кот на крыше брезгливо потряс лапой и принялся вылизывать себя в неприличном месте. То ли решил таким образом выказать свое презрение к делу чести, то ли исполнял утренний ритуал. Из-за стены блеснул золотистый луч, еще немного – и кому-то придется сражаться против солнца…
– Условия обговорены и могут быть изменены лишь по взаимному согласию сторон, – Карлион, как представитель оскорбленной стороны, заговорил первым. – Я понимаю, мои слова являются лишь данью традиции, и тем не менее предлагаю закончить дело миром.
– Нет, – покачал головой Ворон, – все было сказано вчера. Возможно, утро и мудренее вечера, но я не намерен ни отказываться от поединка, ни менять условия. Разве что господа пожелают встать на линию.
Господа на линию встать не пожелали. Марсель был готов поклясться, что Иорам и братец Придда с жуткой фамилией вообще предпочли бы не драться, но деваться им было некуда.
– Согласно договоренности очередность сражающихся определяет жребий, – Ангерран Карлион был невозмутим, ведь он не дрался, – желает ли герцог Алва, чтобы его секунданты наблюдали за жеребьевкой?
– Мне безразлично, кто будет первым, – пожал плечами Рокэ.
Ангерран кивнул, двенадцать человек отошли в сторону.
– Вы заставили нас поволноваться, – заметил Манрик, – виконт даже собрался вас заменить.
– Очень мило с вашей стороны, Марсель, – Рокэ расправил крагу на перчатке, – надеюсь, вы составите мне компанию и дальше?
– То есть? – уточнил Манрик.
– Вы забыли? Штанцлер был столь любезен, что пригласил всех, кто сможет до него добраться, на завтрак.
– Я помню, – рыжий генерал казался удивленным, – но неужели вы решили принять приглашение?
– Разумеется. Более того, я послал Августу обещанное вино. Две дюжины бутылок. Из расчета по две на человека. С моей стороны было бы просто неприлично оставить любезного кансилльера без «слез» и «крови»…
Марсель Валме никогда не страдал пристрастием к арифметике, но то, что, по мнению Ворона, до Штанцлера доберется одиннадцать человек из пятнадцати, он понял.
2Ангерран Карлион сухо сообщил: первым дерется граф Штефан Фердинанд Гирке-ур-Приддхен, вторым – Ги граф Ариго, затем граф Людвиг Килеан-ур-Ломбах и последним – Иорам граф Энтраг.
В ответ Рокэ поклонился, сбросил колет и в одной рубахе молча прошел к центру площадки. Марсель на всякий случай подошел к секундантам противников, Манрик, слегка поколебавшись, последовал его примеру. Если те решат вмешаться, их ждет схватка трое против двенадцати, сложно, но где наша не пропадала! Впрочем, судя по лицу Карлиона, он не вмешается, а остальные и подавно. Марсель перехватил взгляд Мевена и понял, что старый приятель дорого бы дал за возможность оказаться в каком-нибудь другом месте.
Алва и брат Придда заняли позицию, Рокэ – слева, граф Штефан – справа. Пока они просто стояли, но Марсель знал – один скоро ляжет. Если бы Валме спросили, как он это понял, виконт начал бы что-то про положение рук и ног, хотя дело было в давящей тишине, повисшей над полумертвым аббатством, и улыбке Ворона.
