akchisko_san1 - Рики Макарони и Вестники Ниоткуда
Глава 23. Гость.
«Неужели я сам пришел в капкан?», — вертелось в голове у Рики, когда вокруг суетились с вещами. Ральф так и остался стоять у машины, тщательно разглядывая дом. У Рики создалось впечатление, что он сравнивает строение с рассказом Рики, чтобы убедиться, не перепутал ли он чего‑нибудь.
Сердце стучало на удивление ровно, но каждый его удар был подобен удару колокола: размеренный и торжественный, как важное открытие.
«Ничто не указывает на опасность, — думал Рики, любуясь сияющим весенним днем. – Но я точно знаю, что именно здесь. Кстати, отчего «они» не предупредили меня? Я вызываю!».
Никогда еще не было такого. Сигнал пробивался к нему хуже, чем как сквозь толщу воды, с бульканьем.
«Ты и твоя опасность одна точка. Оно остановить сигнал. Мы не можем делать связь, только ты. Опасность ловить мы. Оно и ты одно».
— Рики! Ричард, идем, — Ральф качнул головой в сторону дома. – Вроде бы хозяйка собирается с нами познакомиться.
По широким ступеням они поднялись на террасу, где, кажется, дожидались только их. Французское окно открылось. Из дома вышла женщина, в долю секунды вызвавшая идеальную тишину среди детей. Но Рики пока не интересовало, похожа она на профессора Снейпа или нет. Его взгляд будто приклеился к ее рукам.
Ухоженные длинные ногти нельзя было назвать редким зрелищем, и даже золотое кольцо на безымянном пальце, возможно, имело двойника. Но белое на мизинце той же руки уже не могло быть совпадением.
«Итак, мать Чайнсби вызвала нас сюда, — констатировал Рики, — и она пьет из странной говорящей кружки. Впрочем, я никогда не видел, чтоб чашка разговаривала с ней, как с тем типом. Может быть, она не осознает, что ею управляют. Может быть, ей тоже надо спасаться, как и мне».
Впрочем, цветущая внешность дамы как‑то не располагала к тому, чтоб ее жалеть. Мать Виктора относилась к типу пышных голливудских блондинок, каковым, по мнению соседок Арабеллы, просто полагался муж–миллионер. При всей броскости, однако, в ней присутствовало то, что миссис Дуглас называла «породой»; наверное, сказывались древние колдовские корни.
— Я рада вас видеть, — сказала миссис Чайнсби, и тут Рики снова вспомнил слизеринского наставника. Она излучала вроде бы радушие, но, как и от профессора зелий, от нее так и веяло дистанцией: ее проявленный аристократизм напоминал человека, привыкшего командовать, и это раздражало. Впрочем, еще она чем‑то напоминала и миссис Дуглас, которая всегда четко обозначала, чего можно детям, а чего нельзя.
— Мама, ты хочешь, чтобы я сейчас представил тебе моих одноклассников? – предложил Виктор.
— Я – да, дорогой, но вы, наверное, устали, — улыбнулась дама. – Ваши комнаты на втором этаже, — сообщила она гостям, — вас туда проводят. Через полчаса будет обед.
Она выдала еще пару вежливых фраз, после чего пришлось подниматься, куда послали, под присмотром внимательного мажордома. Виктор собирался составить компанию Каролине, но родительница задержала его возле себя. Рики горел желанием поскорее исследовать дом. В холле он мог бы поклясться, что это то место, которое проходил его враг, но, увы, вместо бежевого ковра там обнаружился просто паркет.
Все оказалось распланировано заранее, так что Рики поселили вместе с Бобом Бутом. В принципе он не возражал, к тому же сова Боба вела себя, как воспитанная. Но поделиться своими планами с ним Рики не мог и в оставшееся до обеда время боролся с волнением, обмениваясь вежливыми репликами.
— Ну и поездка, да? – говорил Боб, или: — Я никогда раньше не ездил в маггловских машинах.
Обеденный стол размером со слизеринский с первого взгляда вызвал недоумение большинства ребят. Наверное, миссис Чайнсби до сих пор принимала только определенного рода гостей, потому что столовый прибор с таким количеством разных ложек и вилок, по мнению Рики, казался излишеством для школьников. Приборы были разложены по обе стороны от тарелки в ряд, равный размещению трех–четырех учеников в «Хогвартсе».
— И что с этим делать? – выпалила изумленная Тиффани.
Рики оглядел одноклассников и заметил, что большинство испытывает неловкость. Особо выделялось лицо Тони Филипса: если другие находились просто в затруднении, то ему больше всего хотелось бы развернуться и уйти.
— Ты можешь ничего с этим не делать, — разрешил Виктор.
— Ну, садитесь же! – кивнула миссис Чайнсби.
Рики разместился между Ральфом и Тиффани. Они находились так далеко от него, что Рики сразу отказался от намерения переговорить с Ральфом: тихую речь друг бы попросту не расслышал. А того, кто сидел через одного, было почти не видно. Напротив сидели Ариадна, Чип Вэнс из «Хуффульпуффа» и Тони; салатницы, канделябры, вазы с цветами тоже не оставляли большого простора для наблюдения за ними.
Виктор возле матери, занимающей место во главе стола, представил Каролину. Хозяйка вежливо оживилась и начала вспоминать что‑то из писем сына; Рики считал, что это очень неловко, посочувствовал МакКинли, а потом вспомнил, что она, вероятнее всего, сжульничала на матче, и сочувствие улетучилось, но комфортнее от этого не стало. Тем временем подали суп.
Рики автоматически выбрал нужную ложку и попробовал. Было вкусно, хотя он и не любил креветок.
Виктор поймал паузу в монологе матери и взялся представлять ей сначала Мелани Хатингтон, а потом Фиону Шеклбот. Он встал, чтобы лучше видеть стол, Рики поднял голову, зная, что скоро очередь дойдет до него. Филипс напротив даже не начинал есть; Рики догадался, что он никак не мог выбрать ложку, и с гордостью за родной «Слизерин» скосил глаза на Тиффани, которая сразу схватила самую большую. Ральф решил проблему только что, специально отыскав такую, как у Рики. Рики от него никак не ожидал подобной щепетильности и подумал, что, наверное, этот дом плохо влияет на нормальных ребят.
— Спасибо за приглашение, мэм, — привстал он, когда Чайнсби назвал его имя.
Из других приглашенных мама Виктора уделила особое внимание Филипсу. Однако он оказался не расположен поддерживать светскую беседу, только кивал на ее вопросы. В итоге сын снова отвлек ее, поинтересовавшись здоровьем бабушки; Тони определенно рад был, что от него отстали. Рики никогда не считал его застенчивым, и теперь видел, что неловкость Филипса объясняется чем‑то другим. Впрочем, думать сейчас о мотивах поведения Тони казалось лишним.
Неловкость вскоре исчезла, поскольку обедающие не видели друг друга, и каждый продолжал себе роман со своей тарелкой.
Так длилось до тех пор, пока перед десертом не появился высокий джентльмен, оказавшийся хозяином дома. С ним пришел бледный улыбчивый человек, которого представили как доктора Робертсона. На мужчинах были футболки, и как позже стало ясно из разговора, они вернулись из гольф–клуба. Мистер Чайнсби поздоровался со всеми и помахал, раз и навсегда сняв с себя подозрения: его широкая ладонь совершенно не напоминала ту, которая изобличала врага. Отец и местный врач отдельно поздоровались с Виктором. Поверх цветов Рики краем глаза проводил их в сторону хозяйки.
