Андрей Валентинов - Рубеж
Логин Загаржецкий лишь рукой махнул. Ну его, нехристя! Только и умеет, что Мацапуре задницу лизать — да каркать.
Тьма уходила, растворялась в сером сумраке. Вот уже и горы видать, и дорогу, и сосны, что по краям толпятся. Какие толпятся, какие прямо на склоне отвесном за камни цепляются…
Сотник Логин лишь крякнул да подбородок потер. Далеко, видать, заехали! Бывал он в Карпатах, и в Татрах Высоких бывал, и даже в Альпах, по которым французишек, якобинцев безбожных, гонял, но такого не видел. Высокие горы — под самые небеса.
…А небо странное — серое, низкое. Солнца нет, но и туч не заметно. Сизая мгла — и все тут! Не иначе, туманом затянуло.
— А не пора ли привал, пане сотник? — вздохнул есаул, бросая в ножны шаблю. — Люльки запалим, из филижанок хлебнем. После такого — не во грех!
Пан Логин кивнул. Глаза уже приметили небольшую рощицу — и речушку, что весело бежала среди невысоких деревьев.
Выходит, прямиком в лето заехали!
— Добре, Ондрию! Оно и вправду…
Для верности огляделся. Горы к небу лезут, отвесные, даже кошке не забраться, не то что мушкетеру или лучнику. Впереди — пусто, сзади — тоже.
— Хло-о-опцы! Слушай меня, хлопцы! Сотник привстал в стременах, оглянулся.
— Гратулюю вас, панове-молодцы! Слава!
— Слава! Слава! — прогремело над ущельем.
…Прогремело — стихло. Странное дело, эхо словно уснуло.
— Показали мы им, сукиным сынам! Ни чорт нас теперь не проймет, ни пекло не возьмет! Слава!
— Слава! Слава пану Логину! Слава!
— И снова — нет эха. Что за притча?
~ А теперь — привал! Сперва — коней водить, а после — горелку пить!
~ Добре! Добре батьку! И тут же послышался смех — громкий, безумный. Сотник дернулся, резко обернулся.
Из-за левого плеча хохотал Иегуда бен-Иосиф.
Юдка Душегубец
От филижанки несло сивухой, но я все-таки хлебнул. Раз, другой…
— От добре жид горелку хлещет! От добре!.. Ну чего, Юдка, оклемался? — Вэй, легко сказать!
— Пане сотник! Пане сотник! Вроде бы как в глузд вошел, вражья морда! Уже не гогочет — горелку пьет!
Я открыл глаза, заставив себя видеть так же, как эти безумцы. И вправду, ничего страшного! На склоне можжевельник растет, сосны за камни цепляются, вершины под самое небо уходят…
…Видел я уже такое! Мы с бен-Эзрой ехали из Чу фут-Кале в Алту, дорога — возле Старой Бизюки дело было — в последний раз пошла наверх, и сосны так же карабкались по отвесной скале…
Стой, глупый жид! Не время вспоминать!
— А ну, чего расселся! Вставай, сучий сын! Ишь, пышный какой! Сотник Логин, кажется, доволен собой. Брюхо вперед, нос — кверху…
…Ну точно пан Станислав! Вэй, и чья же матушка закон преступила?
— От так! А теперь говори, куда ехать, клятый характерник!
Я оглянулся — скалы, ущелье, Логиновы хлопцы коней по кругу водят, вот уже поить стали.
Еще не поняли? Вэй, и вправду — не поняли!
— То пан Логин лучше бы пана Рио поспрошал. Мое дело — Рубеж. Или я вас не перевел?
Так-так! Даже лысина потемнела! Вот сейчас «ордынку» выхватит… Поздно, поздно, пан сотник валковский!
— Ох, не напоминал бы ты, Юдка! Гляди — тут деревьев много. Хоть и кривые, а на палю сойдут!
Я только плечами пожал. Или этот гой меня напугать вздумал? Раньше пугать надо было, шлемазл!
— Ну ладно, сперва его спросим, а после — и тебя! Не отмолчишься! Гей, хлопцы, а тащите-ка сюда того пана Рио!
Он ждал. Я тоже. Кому из нас сейчас придется глазами лупать?.. Ага, уже бежит кто-то!
— Так нет же его, пане сотник! Нигде нет!
— Что-о-о-о?!
Я не выдержал — улыбнулся. Вэй, сотник, плохая привычка — смотреть только вперед!..
…Впрочем, и я бы не увидел. Не увидел — если бы вовремя не прогнал Тени.
Черное пятно, жалкие букашки, пытающиеся пробиться через их строй.
— Гей, Панове! А ну, найдите кого из Енох! С ними он был!
— Пан Мыкола! Пан Мыкола! Да где же он?
— Петро! Чорт тебя забирай! Петро!
— Хведир! Пане бурсаче!
…И когда ИХ строй распался, прыснули жалкие букашки во все стодоны. Резво бежали — как тараканы от огня!
— Пане сотник! Нема Енох! Ни Мыколы, ни Петра, ни пана бурсака! Ни чортопхайки нема — которая с гарматой!..
С тебя бы парсуну рисовать, пан есаул! Хорошо глазами лупаешь!
Пока бегали, пока кричали да Черкасов по их глупым головам пересчитывали, я понял, что действительно пришел в себя. Настолько, что уже начал примериваться к брошенным в переполохе коням. Вот тот, вороной, с пистолями у седла. Или тот, в яблоках! Взлететь в седло, каблуком — в горячий, пахнущий потом бок!..
Я прикрыл глаза и вновь, в который раз, прогнал Тени.
Некуда!
Некуда бежать тебе, Юдка! И не потому, что нагнать могут!..
На этот раз подступали целой толпой. Медленно, скалясь, словно голодные псы. Шабли — в руках, в глазах — ненависть. Ненависть — и страх. А ведь они еще ничего не видели!
— А ну говори, потрох сучий, чаклун поганый, куда хлопцев девал?
Вэй, не то спрашиваете, добрые люди!
— Пане сотник! Пане сотник! Дозволь жида вщерть порубать! На клочья его, поганца! Конями разорвать! …Рычали, хрипели, кривили рожи. Смешно? Да, пожалуй.
— Ух, морда собачья! Еще улыбается! Да чего мы ждем, Панове?!
…Ну точно как те черкасы-разбойники, что в давние годы решили московского царя извести. Под самую Кострому забрались — да наткнулись на такого же, как я. Завел он их в самую волчью чащу…
Вот удивлялись, наверное!
— А ну, погодь! Погодь говорю!
Так-так, а пан Логин, кажется, что-то начал понимать! Или просто — почуял. Не зря же его сотником поставили!
— Вот чего! Ты, пан есаул, хлопцев возьми да назад проедь, сколько надо. Может, отстали Енохи? А ты, жиду, со мной говорить будешь! Вода в ручье оказалась чистой — но горьковатой. Или это мне просто почудилось?
— Так что садись, пан Юдка! Садись — да рассказывай, все как есть!
Ага, уже «пан»! Того и гляди, скоро в пояс кланяться начнут! Я присел на большой плоский камень и поглядел в небо. То есть в то, что здесь казалось небом. Для всех них оно серое…
— Вот чего, жиду! Или не обещал ты нас всех за свой клятый Рубеж переправить? Или не за то тебя с пали стащили?
— А потому поклялся ты своим разбойникам, что снесешь мне башку сразу же за Рубежом? — не выдержал я. — Думаешь, не знаю? Смутился? Ну не то чтобы смутился…
— К тому же через Рубеж я вас переправил. Или пан сотник считает, что мы в горах Таврийских? А за пана Рио да за головорезов твоих я не в ответе. Рядом мы ехали — сам того не умею.
Врешь!
Темная от крови дурной лысина была, а теперь и вовсе — аж черной сделалась.
— Врешь, клятый жидовин! Чую — врешь! Как ехали — сперва ты, пан Юдка, спокоен был. Позавидовал я тебе даже, заризяке! Потом, как камень этот поганый сыпаться начал, ты, вражий сын, словно ополоумел. А теперь — зубы скалишь! Все ты знаешь, все! А ну говори!
