Сергей Волков - Затворник
Этого последнего, чтобы помалкивать, ему и не стоило добавлять. Вернувшись домой, я узнал, что пропадал почти год, и друзья меня уже не ждали увидеть живым, да и друзей, на самом деле, у меня не стало - все, кого я знал, начали меня сторониться. И уж понятно, что спрашивать никто ни про что не стал. Сам я даже по пьяному делу не проронил бы ни слова - от одного поминания колдуна сам бы мигом протрезвел! Спать ложился - и то запирался получше, как бы во сне не сболтнуть чего лишнего. Но чуть ли не каждую вторую ночь просыпался с криком и метался как лихорадочный. Спать в темноте совсем не мог, а на улицу ночью без огня даже по нужде не смел выйти!
Но со временем начал успокаиваться. Из ужасной яви моя "работенка" стала мутным сном, а из сна - делом прошлым. Снова взялся за работу. Про мою жизнь на княжьем дворе старался не вспоминать, а про яснооково обещание и вовсе думать забыл. Снова стал выходить на кулачный бой, и скоро уже мало, кто смел против меня вызваться. Всякий страх у меня напрочь исчез, зато злости - люди со стороны замечали - прибавилось вчетверо...
Жизнь на кузнечьей стороне шла не хорошо-не худо, по крайней мере, не намного хуже, чем по всему Стреженску и по всей ратайской земле. Рождались, помирали, как водится. Горя было много в Позорные Годы, но и радости тоже были. А как-то раз случилось нешуточное дело:
Следующей зимой, без малого через год после моего ухода с княжеского двора, по кузнецкой сотне прошла неведомая зараза. Заболело много людей, и хотя одни отлежались, но и перемерло немало, в особенности - стариков, и вообще народу в возрасте. И многих видных мастеров тогда проводили. Ну, и малышей, конечно.
Прошло с этой поры некоторое время, месяц или два, и приезжает ко мне человек от богатого купца Безвинника, который, кроме прочего, торговал нашими клинками. И этот человек делает мне большой заказ от своего купца, на полгода работы.
Я удивился: почему это ко мне? Раньше Безвинник связывался только с кузнецами поматерее меня. А этот его подручный возьми да скажи мне:
- Так ведь с тех пор, как по вашей улице прошла болезнь, так лучше тебя, говорят, в Стреженске клиночников и не осталось никого!
Меня этими словами как обухом по голове! Вот чего я, оказывается, выпросил у черного колдуна, вот какого добра, и вот, чем он меня пообещал наградить!
От такой беды я ни спать, ни есть, ни плакать не мог! Волком выть - и то не мог! Часу не прошло, как меня не было в Стреженске, и шел я куда глаза глядят. Много дней я скитался, проклиная и себя, и свой длинный язык, и короткий ум, а больше всего проклинал черного затворника! После я прибился к людям, что шли на закат, так попал в город Хворостов, где меня приютил учитель Сыч. А когда руки Ясноока дотянулись и до Хворостова, то мы с Сычом и с другими подались в Засемьдырье. Там я уже встретился с самим Старшим, и услышал от него Златое Слово.
Тогда я и встал опять к наковальне. Вот уж не думал, что смогу - после того, что было, но все-таки встал! И снова стал ковать клинки - себе и своим братьям. У них у всех на левом боку висят мечи моей работы.
Я бил молотом по каленому железу, и мне виделось, будто я опять в Стреженске на княжеском дворе, и что снова передо мной стоит Затворник и кряхтит свои заклинания. И каждый раз, поднимая молот, я мечтал опустить его на плешь колдуну, один раз только - пусть последний удар в жизни, но никакими своими премудростями и чарами, никакими страхами Ясноок бы не смог отвести этого одного удара!
Ковал я - и думал о тех черных мечах, об всех страшных смертях - начиная с несчастных, в чьи живые тела вонзались железные колки, из мучений и страха которых колдун черпал силу для своих чар. От них - и до наших стреженских мастеров, которых Ясноок погубил по одному моему пустому слову. И думал о том зле, которому теперь черные мечи служат в черных руках!
Ковал, и думал, что пока не переломлю всех пяти мечей, и рук, которые держат мечи, не выверну из плеч, и голов с этих плеч не сниму, то не искуплю моей вины - вот, что точно знаю. Верно, что это так!
- А я думал, что Клинок - это воинское имя! - сказал Хвостворту, когда Рассветник закончил рассказ.
- Нет. Это мы его прозвали Клинком, за его ремесло. - ответил витязь. - Раньше, в Стреженске, его звали по-другому. В кузнецкой сотне клинками не называют, а то там бы каждый второй был Клинок. А мы его так назвали, когда он нам мечи отковал.
- Поэтому он и говорил по дороге, как будто у него в руке жар? - догадался Пила.
- Да. - сказал Рассветник - словно его рука, которая держала молот, почувствовала поблизости свою работу. Я Клинку скажу, что вы теперь знаете, а сами случайно при нем не заикнитесь - чего он терпеть не может, так это когда болтают о его прошлых делах, а еще больше - о том, что у него на душе!
4.6 ВЛАСТЕЛИН СТРАХ
Следующие два дня малый полк петлял по опустевшим полям между Малочерокском и Сонной, нигде не встречая и следа неприятеля. На третий день решились снова послать разведчиков к Горбунову, и оттуда князю с воеводами принесли странную весть: Оказывается, в Горбунов добрались пленники, взятые ыканцами в Черновом Городище, и рассказали, что все войско кагана, бросив имущество, скот, и невольников, в полчаса снялось и ушло куда-то. Эта новость насторожила всех в дружине. О хитрости врагов хорошо знали, многие - не по наслышке, и ждать от них могли только какого-то неожиданного маневра. Рассветник с Клинком каждую ночь также слушали теневую сторону, и слышали одну только тишину, а присутствия мар никак не ощущали. Но и это могли приписать только коварству злыдней, которые, почуяв опасность, спрятали личины и действуют незаметно...
На четвертый день в очередной раз сменили стоянку, перебрались поближе к Каяло-Брежицку, и Месяц посоветовал князю отправить гонцов в саму столицу. Наутро посланники ускакали прочь, и дотемна вернулись с тремя известиями сразу:
Во-первых, Хвалынский Халат с табунами благополучно достиг Струга-Миротворова, на следующий день добрались до места и подводы с раненными. Самому городу весть об этой первой, хотя и не решающей, победе была нужна как воздух. Каяло-Брежицк ликовал, и вдвойне молил Небеса о своих защитниках.
Во-вторых, на следующий день после сражения, чуть не ровно через сутки, в город пришел боярин Кречет, и привел с собой из Стреженской земли шесть сотен воинов.
В-третьих и в-главных: Из Степного городка-заставы Бугор в столицу донесли, что одним ясным днем мимо их острога с полуночи на полдень, поднимая тучи пыли, пронеслась в степь целая орда табунщиков. Пронеслась - и исчезла за горизонтом.
Все опешили, и не знали что думать. Но если бы князь с боярами, или Рассветник с товарищами, или кто-нибудь в малом полку, могли хотя бы подумать, что произошло вслед за их делом у Волихиного Хутора, то удивились бы еще больше.
