Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2
— О нет, только не это, — пробормотала я, невольно поежившись, но раз уж разговор зашел о магических возможностях присутствующих, честно призналась вслед за магистром, что летать не умею.
— У меня достанет сил перенести тебя, — галантно ответил Искен, явно ожидавший этих слов. — Отброшу ложную скромность и скажу, что являюсь одним из одареннейших магов княжества в этом отношении.
— А как же я? — всполошился магистр Леопольд, на что Искен ответил холодным взглядом, не требовавшим никакого пояснения. Мелихаро, которому досталась такая же порция презрения, помалкивал, недобро косясь на чародея. Тот, к счастью, все еще не понял, что бывший секретарь не имеет повода завидовать тем, кто умеет летать — уж демону-то перемахнуть этот зал не составило бы никакого труда, — и упивался своим иллюзорной победой над соперником.
— То есть, вы нас бросите? — Леопольд от возмущения издавал писк, точно за пазухой у него пряталась дюжина полузадушенных мышат.
— У Рено не так уж много времени, не так ли дорогая? — обратился ко мне Искен. — У тебя есть цель — неужели ты сейчас от нее отступишь?
Мелихаро, внимательно слушавший эту речь, нахмурился, явно принимая какое-то неприятное решение, но прежде чем он успел издать хоть звук, я перебила его:
— Без своих друзей, Искен, я не сдвинусь с места!
— Но… — демон сделал вторую попытку, которую я опять пресекла, предварив свои слова выразительным взглядом.
— Господин Мелихаро — обычный человек, ему нипочем не выбраться отсюда, — с нажимом произнесла я. — Да и у магистра ничего не получится. Если ты так силен, Искен, то переправляй нас всех!
— Что?! — поперхнулся Искен. — Нет, это невозможно! Лучшие из лучших не смогли бы дважды пересечь этот зал, да еще с порядочным грузом! Мне приятно, разумеется, то, что ты считаешь меня способным на подобное, но…
— Значит ты перенесешь нас всех сразу! — твердо сказала я, вновь подавая знак Мелихаро помалкивать — демон все еще порывался сообщить аспиранту, что не нуждается в его помощи для того, чтобы выбраться отсюда.
— То есть, я возьму тебя на руки, затем мне на спину взгромоздится толстяк, в ноги вцепится пьяница, и я в столь смехотворном виде должен взлететь? — воскликнул Искен, после того, как к нему вернулся дар речи.
— Можешь взять на руки господина Мелихаро или магистра Леопольда — это не столь уж важно, — я пожала плечами, глядя с вызовом на Искена. — Но тебе придется перетащить нас всех — иначе я останусь здесь, и вам с магистром Аршамбо придется искать другого ходока за артефактом или же ждать следующего лета — а портал до того времени может окончательно исчезнуть…
— Это… это… — Искен не находил слов, переводя возмущенный взгляд с меня на магистра Леопольда, который заметно воспрял духом и теперь деловито осматривал аспиранта, явно примеряясь, с какой стороны на него взбираться сподручнее. С таким же выражением лица он обычно приступал и к своему мулу.
— Ты можешь перенести нас или нет? — прямо спросила я, вперив в молодого чародея суровый взгляд.
На лице у Искена проступило совершенно несвойственное для него выражение муки и отчаяния, но спустя несколько мгновений, стоивших ему немалой душевной борьбы, он произнес, скорбно опустив глаза:
— Думаю, что могу. Но я никогда не пробовал удерживаться в воздухе с таким грузом. Влияние может оказать каждая лишняя унция. Если уж эти господа собираются влезть мне на шею — пусть избавятся от всего, что может стать лишним грузом. Особенно это касается вас, господин секретарь, — с искренней ненавистью он смерил взглядом демона. — Мало того, что вы сами по себе представляете изрядную ношу, под которой даже конь рискует околеть, так на вас еще и добрый десяток всяких ненужных пряжек и запонок! Снимайте с себя все, без чего можете обойтись и будьте вы прокляты, мерзавцы.
— Но в этих подземельях довольно сыро, — недовольно промолвил магистр Леопольд. — А полеты, насколько я знаю, очень опасны для здоровья. Меня может продуть! Знаете ли вы, молодой человек, что в моем возрасте следует всерьез остерегаться ишиаса?
— В вашем возрасте следует остерегаться и голодных гоблинов, — процедил сквозь зубы Искен. — Они непривередливы и способны сожрать даже настолько мерзкого костлявого пропойцу! Снимайте, черт подери, вашу мантию, шарф, да вытряхните карманы.
— Что? — тут уж магистр окончательно растревожился. — Не хотите ли вы сказать, что я вынужден буду оставить здесь тот кошелек…
— О да, он чертовски тяжел, — тут Искен придал тону подобие любезности, которая с каждым словом становился все ядовитее. — Отличный полнехонький кошель золота. И почему же, спрашивается, вы не отправились с ним на Юг, а прицепились ко мне, как репей к бродячей собаке, да еще и притащили с собой этого зловредного секретаришку? А ну-ка немедленно бросайте кошелек на землю, да не вздумайте потихоньку его поднять!
Со страдальческим вздохом Леопольд покорился, патетически прошептав:
— Подумать только, пика своего благосостояния я достиг, когда ползал по грязным гоблинским норам! И вновь я нищ! Что за жестокая ирония судьбы?!
— Это именуется справедливостью. Вы не заслужили даже медяка из моих рук, двуличный мерзавец, — безжалостно отозвался Искен в ответ на эту речь, и повернулся к Мелихаро, который медленно ковырял крючки своей куртки, словно все еще сомневаясь в том, стоит ли ее снимать. — Сударь, пошевеливайтесь! Снимайте свое нелепое облачение, мне плевать, насколько вам дороги все эти безвкусные побрякушки!
— Уж не хотите ли, чтобы я влез вам на спину в одном исподнем? — Мелихаро зловеще сощурился, и Искен торопливо поднял руки в знак того, что прекращает спор, оценив угрозу по достоинству.
Я, подумав, рассталась с большим содержимым своей сумки, курткой и плащом, после чего сразу же почувствовала, как начинают отбивать дробь мои зубы — хоть здесь, под землей, и царила духота — сырость и холод пробирали до костей. Вещи, оставленные нами, лежали на земле, и мне подумалось, что гоблин, которому повезет наткнуться на эти неисчислимые богатства, станет весьма важной персоной в своем кругу — если он сумеет их при себе сохранить, разумеется.
Далее последовал недолгий, но страстный спор между Мелихаро и Леопольдом — каждый из них желал восседать на спине Искена, а не хвататься за его ноги. Искен, слушая, как они обсуждают его телосложение в выражениях, более подходящих для ругани двух барышников, прервал спорщиков в тот момент, когда они почти договорились бросить жребий.
— Мои предки, должно быть, сейчас корчатся в муках от позора, которому подвергся один из Виссноков, — голос его звенел от страстной ненависти. — Ни слова больше! Толстяк пусть лезет мне на спину — так я хотя бы не буду видеть его гнусную рожу. А вы, старый негодяй, будете цепляться мне за ноги, да не вздумайте упасть вниз и перебудить всех гоблинов — я и не подумаю вас спасать. Рено, подойди сюда — тебя я подниму на руки.
