Наталья Бульба - Прогулка в бездну
Я очень люблю осень. Раннюю осень, когда по-весеннему греет солнце, когда еще не рисуют серым на окнах затянувшиеся холодные дожди. Когда мягкая, сладостная тоска обнимает сердце. Когда…
— Мама! — Я опускаю взгляд.
Туда…. Где прижавшись к моим ногам, с щемящим испугом в глазах…
— Вот мы и встретились. — Он выходит словно бы ниоткуда. Еще мгновение назад, куда ни кинь взгляд… — Ты обещала вернуть клинки на Дариану. И не сдержала своего слова. — Он скидывает черный платок, прикрывающий его лицо. И глаза, бездонные колодцы почти полностью лишенные зрачков, смотрят на меня так, как может смотреть только она; не оставляющая возможности что-либо изменить и закончить то, что уже начато. Плащ сползает с его плеч, открывая униформу, плотно обтягивающую его рельефное тело: тело воина. Инкрустированная камнями перевязь, чуть косо сползшая на бедро. Темная ладонь с блестящими, очерченными серебром ногтями, плотно ложится на обвитую разноцветной кожей рукоять меча, навершие которого украшено искрящимся множеством граней алым камнем. — За это я заберу жизнь твоих детей.
— Нет!!!
И я делаю шаг вперед, еще не завершив которого, начинаю ощущать в руках знакомую тяжесть. Мой меч откликнулся на мой зов. И значит, еще не все потеряно. И я буду бороться. Если и не за свою жизнь, то за жизнь своих детей. Наших детей. Моих и… Мужчины, которому удалось сплавить два сердца в одно. Вечного странника, не растерявшего способности глубоко чувствовать за те сотни лет, которые он меня ждал. Искал, переступая грани миров. Звал. Звонкой струной души, словно маяком в бушующем море событий, маня меня к тихой гавани своей любви. Обещал хранить.
— Я исполню свою клятву. Еще несколько дней и мы попадем на Дариану. И я, как и обещала, передам твоим родичам клинки.
Его хохот бьет по ушам, сметая ураганным ветром разноцветье листвы, поднимая их в воздух.
— Да ты даже проснуться не можешь. — Он уже близко. Он совсем близко. И каждый его шаг, пропитанный странной грацией, не звериной — грацией огня, что не знает преград, что не знает пощады, трогает какую-то нить в глубине меня. Заставляя на изломе ощущения восторгаться этой удивительной красотой, столь же опасной, как и чарующей. — Не то, что исполнить клятву. И твои дети умрут. Сейчас. Здесь. — И он, продолжая смеяться, захлебываясь смехом, глотая слова и вздрагивая всем телом от раздирающих его чувств, в движении, с пронзительным визгом вынимая меч из ножен, кидается в атаку.
— Я могу проснуться. — И лезвия встречаются у самой земли.
— Мама!
— Я могу проснуться. — И его кинжал срезает прядь моих волос. И они падают, падают, падают… Похожие на золотой снег.
А голос дочери, как заклинание, повторяет: 'Мама, проснись. Мама, я так тебя люблю. Только проснись'.
И вновь атака, и я едва успеваю отклониться. Но только…. Один раз. И левая рука повисает плетью. И белая ткань ритуального платья, платья, в котором я давала клятву всегда быть рядом с мужем, окрашивается в алый цвет.
— Ты не можешь проснуться. И я заберу их с собой. Потому что ты нарушила обещание.
И я понимаю, что этот удар я…. пропускаю. И дикая боль пронзает мою грудь, обрывая крик, вылетающий с последним вздохом….
— Нет… Я могу проснуться….
— Нет. — Я вскидываюсь, но сильные руки ловят меня, прижимая к себе.
— Ты молодец, Лера. — Его глаза, обведенные черным, смотрят на меня с такой нежностью… Что я едва не задыхаюсь от того невыразимого счастья, что жаркой волной омывает мою душу.
— Оли.
— Дыши, родная. Дыши. Ты справилась. Ты справилась, хотя я уже почти не верил в это.
Я с огромным трудом, но заставляю себя дышать медленно и ритмично. Успокаивая, разгоряченную кровь. Все еще ничего не понимая, но чувствуя, что выражения лиц у моих спутников не просто так сияют радостью.
— Надеюсь, теперь мне кто-нибудь объяснит, что случилось?
— И я даже знаю, кто тебе объяснит. Как только ты выпьешь немного вина и съешь кусок мяса. Такие истории на голодный желудок не рассказывают. — Риган…. Риган?… протягивает мне флягу и выложенный на толстый ломоть хлеба, покрытый аппетитной корочкой и сладко пахнущий дымом кусок. Сопровождая это счастливой улыбкой, которая очень остро смотрится на словно бы истерзанном усталостью, лице.
Глава 4
— Ну что, Гадриэль. Будем считать, что не зря я столько ждала. — И я осматриваю лица своих друзей, что со странным единодушием прячут от меня свои взгляды.
— Лера, может, он так много не заслужил? — Вот ведь не знала, что мой муж — клоун.
Он чуть приподнимает голову, продолжая выискивать что-то в стороне от того места, где я стою. Но уж за полгода ученичества и пять лет брака я научилась распознавать его настроение по множеству других признаков.
И не только мне очевидно, что он настойчиво пытается подтолкнуть меня к мысли: розыгрыш, главным действующим лицом которого будет наш черноволосый Лорд, не должен быть столь невинным, каким придумала его я.
Не зря же Валиэль, которого я вытянула из плена сновидца самым первым, причем, без ожидаемых нами сложностей, нет-нет, да срывается на приглушенный смех. Да и остальные с трудом удерживают улыбку.
Ладно, немного хорошего настроения нам всем не помешает.
Тем более что прежде чем я полностью пришла в себя и набралась достаточно сил, чтобы заняться всеми остальными, кто попал под действие защиты Даймонов, прошло несколько не самых приятных часов. Да и уверенности, что это удастся, не было до того самого момента, как мой должник не открыл заполненные пережитым ужасом глаза.
А подыграть им я и сама совсем не против.
— Нет, Олейор. Когда я еще смогу безнаказанно разобраться с твоим, таким милым, когда не строит козни другим, начальником разведки. Так что…. Извини.
И я делаю шаг в сторону лежащего на одеяле эльфа, тело которого все еще продолжает время от время вздрагивать. Несмотря на то, что возможности сновидца несколько ослабли, контролируемые моей магией, Гадриэль и сам потерял много сил в борьбе с изощренной фантазией вселившегося духа.
— Я думаю, ты будешь очень рад. — Медленно растягивая слова и делая еще один шажочек в том же направлении. Воспроизводя на своем лице очень даже эльфийский оскал и насупив брови. Чтобы моя угроза смотрелась более правдоподобно.
Дружное хрюканье за спиной еще раз утверждает меня во мнении, что кое-кто успел достать уже всех. А не только меня.
— Лера, тебе случайно помощь не нужна?
Я оглядываюсь раньше, чем лицо Рамона приобретает преувеличенно серьезное выражение.
— Ты сомневаешься в моей способности сделать его пробуждение незабываемым? — Я чуть приподнимаю бровь и вновь обвожу всех вопросительным взглядом.
