Анна Котова - Время Изерлона
В мастерской всегда бубнил правительственный телеканал — и мастер, и курсанты нервничали и дергались, ожидая от хода кампании самого худшего. Если раздавался сигнал экстренных новостей, его слышали даже сквозь рычание мощной дрели и визг токарного станка. Бросали все, бежали к экрану. Слушали с угрюмыми лицами. Хороших новостей не было. Плохие — бывали.
Потом произошел разгром при Амлитцере.
Вся станция гудела. Новостная программа перечисляла погибшие флоты. Мари стояла в мастерской перед экраном, вцепившись обеими руками в верстак, так что пальцы побелели, в глазах было темно, а губы беззвучно шевелились: "Только не 13-й. Только не 13-й. Пожалуйста. Только не 13-й", — так что когда прозвучал наконец номер 13, ей показалось поначалу, что и ему конец. Голова закружилась, ноги подкосились. Не упала — крепко держалась за верстак, — но шатнуло. Сердце пропустило удар. А потом сквозь туман с трудом пробилось — живы. Возвращаются.
Вот тут она и сползла на пол, бледно-зеленая, по щекам катились слезы неимоверного облегчения. Соученики, стоявшие рядом — Тино Полетти и Джейк Майнс, — кинулись к ней:
— Что с тобой?
— Все замечательно, — ответила она и засмеялась. И никак не могла остановиться. Все смеялась и смеялась. Только увесистая пощечина мастера привела ее в чувство.
— Иди домой, — проворчал Горовиц. — Сегодня от тебя все равно не будет проку.
И конечно, в своей комнате в общаге она заснула каменным сном, и не снилось ей ничегошеньки.
А потом они явились на Изерлон. Сквозь туман искусственного неба опускались их корабли, и стоявший рядом с Мари сокурсник — мастер, так и быть, отпустил молодежь на полчасика посмотреть на прибытие, — одно за другим перечислял прославленные имена. Тино знал о флоте Альянса все: как начал в детстве играть в кораблики, так до сих пор не перестал, смеялись товарищи. В охраняемую зону крепости курсантов не пустили, и Мария Сюзанна маялась до позднего вечера, мысленно рвалась бежать, искать, обнять каждого, убедиться, что действительно живые, но пришлось возиться с железом до положенного часа. И так днем гуляли, — сказал Горовиц строго. Возразить было нечего. Хотя все из рук валилось, честно говоря.
Вырвавшись наконец из мастерской, она поставила рекорд по скорости отмывания с кожи жирной черной грязи, рекорд по глажке платья (все того же, синего, еще имперского) и суперрекорд по причесыванию — и побежала к офицерской столовой в надежде встретить знакомых.
— Стой, — окликнул ее солдатик у входа. — Пилотов ищешь, небось? Они пошли в "Дикую рыбу", просили всем, кто будет искать, передавать.
— Спасибо! — крикнула Мари, разворачиваясь на бегу.
Полутемный зал, грохочущая музыка, громкие голоса. Белокурая голова Ваньи так и светится рядом с рыжей шевелюрой Олле. Мари скатилась по лестнице, споткнулась, полетела вперед — и оказалась в надежных руках Поплана.
— Ну, здравствуй, Мэри-Сью, — засмеялся тот.
— Вечно на тебя девушки так и падают, — хмыкнул Конев. — Чем ты их приваживаешь, а?
— Это секрет, которого тебе никогда не понять, — отозвался Поплан, ставя Мэри на ноги. — Обрати внимание, девушки падают на меня, даже когда влюблены в других.
Мари смутилась. Действительно, глаза ее непроизвольно шарили по залу в поисках Райнера. И этот паршивец Поплан прекрасно понял, кого ей не хватает.
— Розенриттеры подойдут попозже, — сказал он, ухмыляясь. — Придется тебе пока посидеть, побалакать с нами, скромными пилотами. Рассказывай, как живешь, как твои овощи. — Тут он картинно принюхался. — И почему от тебя пахнет машинным маслом. Подцепила механика?
— Вот еще, — фыркнула Мари. — Я сама теперь механик. Почти.
— Вау, — сказал Оливер.
Наконец явились розенриттеры, и все вокруг поблекло, — потому что разве есть вокруг еще кто-то, если пришел Райнер? Она впала в ступор и только смотрела на него — как он улыбается, как хлопает по плечу товарищей, как поворачивается к ней, — его подтолкнул Ванья со словами: "глянь, там тебя дожидаются", — подходит, щелкает каблуками, наклоняет голову: «Здравствуй». И тут она совсем лишилась разума, потому что шагнула навстречу, уткнулась лбом в зеленый китель, а руки сами легли ему на плечи, но не остановились на этом и скользнули выше, к его лицу. Он на мгновение замер, а потом обнял ее и коснулся губами ее волос. И повторил: «Здравствуй».
Больше он ничего не сказал, а она ничего не ответила. Включилась голова — великий Один, все вокруг смотрят! — хихикают, наверное. Мари отодвинулась, и он тут же ее отпустил. Наконец стал слышен шум в зале, и действительно, хихикали, подначивали, давали советы: "Блюмхарт, держи крепче! Не упусти!.. — Ну что же ты, растяпа… — И правильно, заграбастал себе одному нашу Мэри, а с ней танцевать каждому охота… — Тогда подвинься, Блюмхарт, дай пригласить девушку…" Мгновение близости, когда все будто исчезли, миновало и больше не возвращалось, оставив ноющую занозу за ребрами.
Кажется, она с кем-то танцевала, что-то пила и даже смеялась, а впрочем, уверенности никакой — голова отключилась снова. Все было как прежде, только теперь здесь был Райнер, и она все время чувствовала кожей его присутствие. Это было важнее всего на свете. И парня, которого ей представили пилоты чуть погодя, она не запомнила. Долговязый, веснушчатый, лохматый. Кивнул, ухмыльнулся, отошел. Что ей было до него! Она забыла его имя, едва его звук растаял в шуме голосов.
Только одно она и выловила из общего гула — ребята теперь здесь надолго. 13-й флот будет обитать на Изерлоне. Адмирал Ян назначен командовать станцией. Значит, Райнер Блюмхарт долго-долго никуда не улетит.
Хоть бы так было всегда.
Изерлон. Жизнь как праздник
Стойкие воины, сражавшиеся тщетно и захваченные во вражеский плен. Обещаю вам, что не стану вспоминать о вашем пленении. И отменю бессмысленную традицию считать это преступлением, достойным кары. Всем вам, тем, кто вернулся, будут выданы пенсии и выходные пособия. А те, кто желает, могут вернуться на воинскую службу без всяких ограничений. Всем будет присвоен статус первого класса. Наши солдаты. Герои. Вам нечего стыдиться. Возвращайтесь домой, высоко подняв головы. Позор лежит на трусливых командирах прежней армии, которые посылали вас на передовую, туда, где у вас не было иного выхода, кроме как сдаться в плен. Я, адмирал Лоэнграмм, благодарю вас всех и прошу у вас прощения. И, наконец, выражаю признательность Союзу свободных планет за позволение произвести этот обмен военнопленными во имя гуманных целей.
Главнокомандующий Космическим флотом Галактического Рейха
