Конрад Левандовский - След оборотня
Редрен запахнул мантию, смахнув из-под руки стоявшего на четвереньках церемониймейстера клочок бумаги – причину всего замешательства. Капельмейстер среагировал со свойственным ему здравомыслием, и оркестр возобновил марш с ранее прерванного такта. Придворные вернулись на свои места, а его величество уселся поудобнее на троне и дал знак скипетром.
– Посол его величества султана. Ормеда V! – прохрипел срывающимся голосом церемониймейстер.
Медленно открылись большие резные двери. Вошли трое – посол и двое рабов, один из которых нес какой-то предмет, покрытый красной тканью с золотой бахромой, а второй – украшенную драгоценностями шкатулку. Они торжественно прошли вдоль ряда придворных и остановились перед первой из семи ступеней, ведших к стоявшему над головами подданных трону.
– С чем прибыли? – Король, как обычно, делал вид, будто он единственный во дворце человек, не знающий, что происходит.
К послу приблизился слуга со шкатулкой. Посол Ормеда молча поднял крышку и извлек расшитую жемчугом перчатку.
Он бросил ее на ступень перед собой.
– Вот вызов моего господина, – громко объявил он. – Я пришел с войной!
– В чем же это мы провинились перед нашим братом Ормедом? – Лицо Редрена не выражало ничего кроме безграничного изумления.
Посол холодно посмотрел на него,
– Мой господин раскусил твой преступный замысел, властелин Суминора! Справедливый гнев Кара падет на твою страну. Нам все известно!
– Что именно? – на этот раз вопрос был вполне искренним.
Посол презрительно выпятил губы.
– Величайшая подлость, о какой когда-либо слышал мир. Снедаемый завистью по причине отсутствия потомка мужского пола, ты возжелал лишить моего господина его любимых сыновей. Ты послал человека, задачей которого было погубить их всех с помощью чар, чтобы твои дочери и дальше могли сохнуть старыми девами! С этого мгновения наша земля стала чересчур мала для двух государств – Кары и Суминора. Одно из них должно быть стерто в пыль. Заверяю тебя, король, что это будет не моя родина!
– Что за чушь?! – Редрен едва не потерял самообладание.
– Даже демоны не могли вынести подобной подлости. Котолак, который тебе служил, ведомый справедливым гневом, оставил службу у тебя, прибыл ко двору моего господина и сообщил ему всю правду о заговоре, после чего указал на виновного.
Раздался все усиливающийся удивленный и возмущенный ропот.
– Тагеро! – вырвалось у Ириан.
– Поскольку всем хорошо известно твое двуличие, вероломный властелин Суминора, – продолжал посол, – я принес доказательство, чтобы никто не осмелился усомниться в правдивости слов, которые я произнес от имени моего господина, – он кивнул второму слуге.
Тот подошел, вытянув вперед руки. Посол Ормеда схватил край свободно свисавшей ткани и быстрым движением сдернул ее. Глазам собравшихся предстал запечатанный сосуд, наполненный желтоватой жидкостью, похожей на белое вино. На дне сосуда покоилась голова Родмина.
Крик ужаса пронесся по залу. Редрен вскочил с трона. Скипетр выпал из его руки. Ириан побледнела.
Посол забрал сосуд у слуги, поднял его высоко вверх, показав всем, после чего в жуткой тишине поставил рядом с лежащей на ступенях перчаткой.
– Моя миссия окончена! – заявил он и, повернувшись спиной к королю, сделал три шага к собравшимся придворным. – Благородные суминорцы! – воскликнул он. – Мой вам добрый совет, подумайте еще раз, стоит ли хранить верность правителю, способному на такую жестокость! Ибо гнев моего господина…
– Вон!!! – прорычал Редрен, словно со дна преисподней. Казалось, сейчас он не выдержит, бросится на посла и, не обращая ни на что внимания, растерзает его голыми руками.
Кариец, похоже, это почувствовал, поскольку тут же замолчал и быстрыми шагами покинул зал. Слуги поспешили за ним.
Король Суминора стоял, судорожно вцепившись пальцами в спинку трона. Он смотрел на лицо Родмина, на его вывернутые белками вверх глаза, на приоткрытый рот. Ярость и ненависть стерли с облика Редрена все человеческое. Губы приподнялись, открыв стиснутые зубы. Скулы дрожали. Если бы сейчас на него наложили чары, он мгновенно превратился бы в волколака. Все вокруг затаили дыхание. Даже Ириан отступила на шаг. Наконец король чуть пошевелился и поднял голову.
– Шута ко мне! – приказал он.
Из толпы выступил смертельно, перепуганный паяц.
– Подойди ближе, мой дорогой.
Несчастный начал подниматься на возвышение. Каждую ступень он преодолевал, словно восходил на горную вершину. Наконец он встал перед королем.
– А теперь рассмеши меня!
Мгновение спустя демонический смех Редрена эхом отразился под сводами Посольского зала; отчего у всех застыла кровь в жилах. Открылись двери, и в зал ворвались вооруженные гвардейцы. Они бросились прямо в толпу придворных, выискивая заранее намеченные жертвы. Началась настоящая охота! Поднялась паника. Независимо от того, был ли кто-то шпионом или нет, все кинулись к окнам. Как всегда, страх оказался сильнее голоса рассудка. На этом все и основывалось. Благодаря этому «устрашающий пример» надолго оставался в памяти. Однако по сравнению с сегодняшним вечером бледнели самые кошмарные воспоминания.
Отряд под руководством Красноглазой окружил плотным кольцом короля и рыдающего шута. Раздавались все новые крики ужаса и мольбы о пощаде. Схваченных выволакивали наружу, во двор. Там, около деревянных колод, уже ждали ученики мастера Якоба с топорами в руках. Первые жертвы с хрустом лишились голов. Во всем дворце стражники одновременно и со знанием дела приступили к исполнению приказов Ириан. Стоявший возле палачей офицер, не обращая внимания на пронзительные вопли и мольбы, спокойно вычеркивал из своего списка очередные имена. Каждый, кто хотя бы раз без согласия Редрена принял карийский дар или золото, не имел права пережить эту ночь. В свете факелов потоки крови на камнях расползались во все стороны и сливались вместе, образуя росшие на глазах лужи. Король отправлялся на войну, и потому в столице не должно было остаться никого, кто мог бы замыслить и воплотить в жизнь какой-либо заговор. Когда слуги помогали королю надеть доспехи, к дворцу уже вели группы изменников, схваченных в городе. Много дней шпионы Красноглазой лезли вон из кожи, использовав все накопленные годами сведения, чтобы к этому моменту все было готово. До сих пор удобнее было делать вид, что о многом просто неизвестно, но Редрен приказал закончить эту игру.
Чтобы не терять времени на переноску груд обезглавленных тел, время от времени окровавленные колоды просто переставляли на другое место. Когда наступил рассвет, у палачей уже затекли руки. Один из них отрубал голову за головой, заливаясь истерическим смехом. По двору бегал обезумевший несчастный, которому неверный удар снес лишь макушку. На восходе солнца его величество во главе верной гвардии покинул Катиму.
