Алла Рут - Темный день
Басиянда пошевелил пальцами, изображая блюдо, которое надлежало изготовить повару.
– После, разумеется, следует подумать и об ужине, – соловьем заливался он. – Помнится, один купец, у которого я весьма недолго был рабом, к ужину непременно заказывал жареную курицу, теплые лепешки и…
– Басинянда, заткнись! Ты мне думать мешаешь, – Дарин остановился и снова взглянул на стену. Мороков не было видно, но в том, что они находились где-то рядом, сомневаться не приходилось. – Скоро вечер, если я отсюда не выберусь, все пропало! Я не попаду домой, Дадалион отправится разыскивать Тесса…
Он тяжело вздохнул.
– С чего он взял, что Тесс будет его слушать? Торговаться с ламией… блин, да он его в кучку золы превратит – и все дела!
– Беспокоится за тебя, господин, – пояснил Басиянда, отвлекаясь от красочного описания жареной курицы. – Я случайно разговорчик один подслушал… подметал двор, а господин Дадалион с господином Фендуляром разговаривали.
– Случайно подслушал? – проворчал Дарин. – Ну, и о чем они говорили?
– О том, как повелителя ламий убедить не уничтожать тебя! – охотно сообщил раб. – Долго они рассуждали! Господин Дадалион ламию боится…
– Кто его не боится? – буркнул Дарин.
– …но за тебя, господин, он боится еще больше!
Дарин свернул на боковую тропинку, посыпанную мелкими разноцветными камушками. Они с Басияндой обошли монастырский сад уже несколько раз, временами Дарин замечал между деревьями брата Ниала: ученый монах то беседовал с кем-то из обитателей монастыря, то сидел на лавочке, поспешно строча что-то в свитке и нетерпеливо озираясь по сторонам. Однако Дарин был начеку и исчезал прежде, чем брат Ниал успевал его увидеть.
– Смеркается, господин, – проговорил раб, поглядывая на темнеющее небо. – И если тебе, господин, не удастся отправиться в свой мир, то самое время позаботиться об…
На тропинке показался человек: щуплый и невысокий, с беспокойно бегающими по сторонам светлыми глазами. Дарин уже встречал его в саду, успел познакомиться и кое-что о нем знал. Когда-то Магиан подавал большие надежды, прилежно изучал труды великих волшебников и обещал стать незаурядным чародеем. Никто не знает, что произошло дальше, но в один прекрасный день он явился к самому господину Схипхолу, главе Гильдии магов Лутаки с жалобой на своих собственных кур. Магиан утверждал, что они замышляют против него что-то недоброе: весь день кудахчут, но при его появлении тут же замолкают и делают вид, что не понимают человеческого языка. Господин Схипхол отправил дежурного мага выяснить, в чем дело, а вскоре после этого чародей Магиан отправился на длительное лечение в далекий горный монастырь. Чародей давно прошел курс лечения, но к пернатым до сих пор относился с большим предубеждением.
– Здешние птицы ведут себя подозрительно, – шепотом сообщил он, поравнявшись с Дариным. – Явно замышляют что-то против меня! Нужно написать об этом в Гильдию магов, пусть примут меры!
– Какие птицы?
– Те, что сидят на кусте сирени, – сказал Магиан, указывая взглядом на птиц. – Сидят и трещат, а как только я подойду – замолкают! А почему? Уверен, плетут новый заговор!
– В самом деле? – Дарин оглянулся, соображая, как отделаться от собеседника.
– Но это еще не все! У них появился сообщник! – Магиан ухватил Дарина за пуговицу кожаного жилета. – Я видел его только что! Вон из того куста минуту назад появилось какое-то существо…
Чародей задумался.
– Я раньше знал, как оно называется… но сейчас… мысли так и разбегаются в разные стороны! – он тряхнул головой. – Не вспомню! Узкая морда, горящие глаза и рога!
– Дракон?! – боязливо спросил Басиняда.
Магиан сдвинул брови, размышляя.
– Для дракона мелковат. Но опасен, явно опасен, и, хоть и не птица, явно замышляет что-то против меня! Но я и близко не подойду больше к тем кустам, пусть сидит, сколько ему угодно!
И Магиан с победоносным видом удалился.
– Существо? – переспросил раб.
– Чушь, кто сюда проберется? – Дарин заметил приближающегося брата Магиана и прибавил ходу. – Мимо мороков не пройдешь.
– А вдруг? Вдруг это, и правда, дракон и явился он…
Дарин остановился, глядя на раба.
– Ты что, Басиянда, тоже чокнулся, что ли? Думаешь, настоящий дракон, вместо того, чтоб испепелить весь монастырь, залезет в кусты и будет сумасшедших пугать?
– Но господин только что говорил…
– Господин здесь не первый год холодными обливаниями лечится. Слышал ведь, как он рассказывал, что куры на его жизнь покушение готовили?
Дарин пошел дальше, неотрывно глядя на небо, где уже угас закат. Над землей сгущались недобрые тревожные сумерки.
– Существо в кустах, блин… нарочно не придумаешь!
– Ты прав, господин! – подумав, согласился раб. – Мимо мороков никто не проскользнет!
Неожиданно в кустах что-то зашуршало, Басиянда проворно отскочил.
Из зарослей высунулась узкая рыжая морда с горящими, как угли глазами, с рожками, испачканными землей.
– Мороки! – презрительно тявкнуло «существо», отряхивая прилипшие к рогам листья. – Разве это препятствие для кобольда, чьи предки держали в страхе все окрестные леса и болота Лутаки?!
…Тохта стрелой пролетел по узкой тропинке, вспрыгнул на большой камень-валун и огляделся по сторонам прищуренными глазами.
Монастырь был совсем рядом, рукой подать. Вон и ворота видны, крепкие, дубовые, подходи да стучись. Однако стучать в ворота он не собирался – разузнал заранее, что за монастырь такой, так что примерно представлял, как там кобольда встретят. Горгулья номер восемь, оказывается, про монастырь многое знала, гнездо у нее раньше поблизости было и до тех пор, пока она на службу в Морское Управление не устроилась и в Лутаку не переехала, частенько в родные пенаты летала.
Тохта внимательно рассмотрел высокие стены, сложенные из грубого камня – высокие, не перелезешь – и хмыкнул. Перелазить он и не собирался, все же, не единорог какой, через заборы скакать, а кобольд, потомок бесстрашных и свирепых воинов! Это ничего, он сейчас на базаре за меняльным столиком сидит да с купцами разговаривает… ему любое дело по плечу!
Тохта снова, уже который раз за несколько дней, вспомнил боевое прошлое своего племени – было, было чем гордиться! Тут и дерзкие рейды в тыл противника – это когда война с гномами велась, тут и яростные кровавые битвы с людьми, битвы не на жизнь, а на смерть… на смерть, потому что всем было известно: кобольды не берут пленных. Ну, разве уж когда совсем есть нечего и крыс с днем с огнем не сыскать, тогда брали… – кобольд брезгливо сморщил нос. – Ели пленных, чего уж там скрывать, ели, но с отвращением!
