Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

Женщина смотрит на тени, затем вздыхает. "Мы будем там с остатками нашего дрейфа. Просто подайте сигнал, если сможете укрыться от неверующих". Она уходит, ведя мужчину к их грифонам.

Через несколько секунд они взлетают и устремляются в небо.

Все головы поворачиваются ко мне с взглядами, которые варьируются от ожиданий до чего-то сродни страху, и у меня опускается живот. Никого не удивило знакомство всадников на грифонах или то, что они бросаются словами вроде "венин". И все они знали, что Ксаден помогает врагу.

Я здесь чужак.

"Удачи, Риорсон". Имоджен заправляет за ухо клок своих розовых волос, ее реликвия восстания выглядывает из рукава ее летной кожи, когда она поворачивается, чтобы дать нам место.

У меня сводит живот, и мой разум мечется, пытаясь найти хоть что-нибудь, кроме очевидной, разрушительной правды, пока все они медленно следуют за Имоджен обратно к озеру.

Реликвия восстания обвивает предплечье третьекурсника, когда он проходит передо мной.

Гаррик здесь. Он лидер секции, но он… здесь, а не в отряде Секции Пламени. Бодхи и Имоджен тоже. Всадница-брюнетка с кольцом в носу — Солейл, я думаю, и это определенно реликвия на ее левом предплечье. Второкурсник из секции Когтей? У него тоже есть.

И Лиам… Лиам рядом со мной.

"Таирн". Я стараюсь дышать как можно ровнее, пока Ксаден смотрит на меня, его лицо закрыто маской, как у безэмоционального лидера крыльев.

"Серебряная?" Огромная голова Таирна качнулась в мою сторону.

"Они все носят реликвии восстания", — говорю я ему. "Все в этом отряде, кроме меня, — дети сепаратистов". В хаосе летного поля Ксаден построил отряд, отмеченный всеми знаками.

И они все. Блядь. Предатели.

И я повелась на это.

Повелась на него.

"Да. Они такие", — соглашается он, в его тоне звучит покорность.

Моя грудь грозит провалиться внутрь, когда до меня доходит. Это намного хуже, чем просто предательство Ксадена, предательство всего нашего королевства. Есть только одно объяснение, почему мои собственные драконы были так чертовски послушны в присутствии врага.

"Вы с Андарной тоже солгали мне". Предательство слишком сильно, и мои плечи опускаются от его тяжести. "Вы знали, что он делал".

"Мы оба выбрали тебя", — говорит Андарна, как будто от этого становится лучше.

"Но ты знала". Я смотрю мимо Лиама, который осмеливается смотреть на меня с печалью, на Таирна, чей смертоносный взгляд устремлен прямо вперед, словно он еще не решил, сжигать Ксадена живьем или нет.

"Драконы связаны узами", — объясняет он, когда Ксаден приближается. "Есть только одна более священная связь, чем связь дракона и его наездника".

Дракон и его наездник.

Все знали, кроме меня. Даже мои собственные драконы. О боги, неужели Даин прав? Неужели все, что делал Ксаден, было уловкой, чтобы завоевать мое доверие?

Сладкое сияние счастья, любви, доверия и привязанности, которое так ярко горело в моей груди всего несколько минут назад, мучительно разгорается, задыхаясь от нехватки кислорода, как костер, потушенный ведром воды, когда он исчерпал свою полезность. Все, что я могу делать, это смотреть, как угли тонут и умирают.

Ксаден наблюдает за мной со все большим опасением, чем ближе он подходит, как будто я какое-то загнанное в угол животное, которое собирается вырваться наружу с помощью зубов и когтей.

Как я могла быть настолько глупой, чтобы довериться ему? Как я могла влюбиться в него? Мои легкие болят, а сердце кричит. Этого не может быть. Я не могу быть такой наивной. Но, похоже, так и есть, потому что мы здесь. Все его тело — чертово предупреждение, особенно темная реликвия, которая сейчас так отчетливо видна на его шее. Его отец мог быть Великим Предателем, мог стоить жизни моему брату, но предательство Ксадена так же глубоко.

Он вздрагивает, когда мои глаза сужаются в оскал.

"Были ли мы когда-нибудь настоящими друзьями?" шепчу я Лиаму, ища в себе силы закричать.

"Мы друзья, Вайолет, но я обязан ему всем", — отвечает Лиам, и когда я поднимаю взгляд, он смотрит на меня с таким страданием, что мне почти жаль его. Почти. "Мы все должны. И как только ты дашь ему шанс объяснить…"

Вот оно. Гнев бросается мне на помощь, пересиливая боль.

"Ты видел, как я тренировалась с ним!" Я толкаю Лиама в грудь, и он, спотыкаясь, отступает назад по траве. "Ты стоял в стороне и смотрел, как я влюбляюсь в него!"

"Вот дерьмо." Бодхи сцепляет руки за своей толстой шеей.

"Насилие, позволь мне объяснить, — говорит Ксаден. Он всегда знал мою истинную природу, и, честно говоря, тени должны были раскрыть мне его. Он мастер секретов.

Нерастраченная сила пульсирует в моих костях, когда я поворачиваюсь спиной к Лиаму, чтобы встретиться лицом к лицу с Ксаденом. "Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы прикоснуться ко мне, клянусь, я убью тебя на хрен". Моя сила вспыхивает от ярости, и молния трещит по небу, перепрыгивая с облака на облако.

"Я думаю, она это серьезно", — предупреждает Лиам.

"Я знаю, что она это делает". Челюсть Ксадена дергается, когда наши взгляды сталкиваются и задерживаются. "Все, возвращайтесь на берег. Сейчас же".

Он с опаской смотрит на меня, приближаясь.

"Я знаю, о чем ты думаешь", — говорит Ксаден своим обманчиво мягким голосом, и в его ониксовых глубинах мелькает страх.

"Ты понятия не имеешь, о чем я думаю". Твою мать. Предатель.

"Ты думаешь, что я предал наше королевство".

"Логичное предположение. Молодец." Еще одна молния вырвалась на свободу, проносясь от облака к облаку. "Ты работаешь с наездниками грифонов?" Я оставляю руки свободными по бокам на случай, если мне понадобятся свободные руки, чтобы орудовать оружием, хотя я знаю, что я ему не соперник. Пока нет. "Боги, как же ты похож на клише, Ксаден. Ты злодей, прячущийся на виду".

Он морщится. "Вообще-то, их называют флайерами", — мягко говорит Ксаден, удерживая мой взгляд. "И я могу быть злодеем для кого-то, но не для тебя".

"Что, простите? Мы что, серьезно спорим о семантике твоего предательства?"

"У драконов есть всадники, а у грифонов — летуны".

"И ты это знаешь, потому что ты в союзе с ними". Я отступаю на несколько шагов, чтобы не поддаться непреодолимому желанию ударить его по лицу. "Ты работаешь с нашим врагом".

"Ты когда-нибудь задумывалась о том, что иногда можно начать войну на правильной стороне, а закончить на неправильной?"

"В данном конкретном случае? Нет." Я показываю в сторону берега. "Я была обучена как писец, помнишь? Все, что мы делали, это защищали наши границы в течение шестисот лет. Это они не хотят принимать мир как решение. Какие грузы вы им поставляли?"

"Оружие".

Мой желудок ударяется о землю. "Которое они используют для убийства драконьих всадников?"

"Нет." Он решительно качает головой. "Это оружие предназначено только для борьбы с венинами".

У меня отвисает челюсть. "О венинах слагают басни. Как в книге моего отца…" Я моргнула. Письмо. Что он написал? Фольклор передается из поколения в поколение, чтобы рассказать нам о нашем прошлом.

Он хотел сказать… Нет. Это невозможно.

"Они реальны", — мягко говорит Ксаден, словно пытаясь смягчить удар.

"Ты хочешь сказать, что люди, которые могут каким-то образом подключиться к источнику магии без дракона или грифона, развращающего их силу сверх всякого спасения, действительно существуют". Я произношу слова медленно, чтобы все было предельно ясно. "Они не просто часть басни о сотворении мира".