Сергей Волков - Затворник
- Где они сами-то? - спросил Смирнонрав.
- На земле. - сказал Месяц - Дрыхнут, пока кони пасутся. Вот их и не видно. Коней-то, коней сколько!
- Коней много. - согласился Быстрый - Но их можно смело пополам делить, а то и на трое.
- Да. - сказал Месяц - И ни разъездов, ничего... Не западня ли это? Мол, приходите, гости дорогие, стол накрыт...
- Это не западня. - сказал Расветник - Вот там он и есть.
И показал рукой в ту сторону, где за табунами коней виднелись пара соломенных крыш хутора.
Месяц из-под ладони посмотрел на поселок.
- Да, висит что-то. Похоже, бунчук. - сказал он.
- Да хоть бы на каждом дереве было по бунчуку, а злыдень все равно там, на хуторе, и больше нигде. - сказал Рассветник.
- А то, что разъездов не видно, - обернулся Быстрый к Рассветнику - так это ты еще на совете в Струге сказал: ыкуны полагаются на своих быръя так, что всякий страх забыли. А про нас думают, что всех до одного расколотили в черепки. Вот и не остерегаются.
- Так как? - спросил Месяц - Ну, господа?
- Нападать надо. - сказал Быстрый. - Иначе зачем и шли. От такой-то удачи может больше и корки не понюхаем. Похоже, весь их передовой полк здесь.
- Сонные, на земле вповалку валяются. - добавил Хвалынский Халат - Коси, коса, пока роса, а Месяц?
- Сколько их там? - рассуждал вслух Месяц - Двое, трое на брата, а может и четверо...
- Дай Небо, у них самих спросонья в глазах задвоиться. - сказал Быстрый, шевеля усами.
- Надо нападать. - сказал Месяц - Светлый князь? Как быть? Я в детстве мечтал вывести тараканов из дому. Думал, если их какой-нибудь приманкой выманить на середину, то запросто потом всех передавить разом. Вот они теперь, табунщики, как тараканье стадо посреди избы. Осталось их прихлопнуть!
- Нападем. - сказал Смирнонрав, до сих пор лишь слушавший беседу воевод - один раз такую возможность упустим, второй может не быть. Как лучше нападать?
- А вот, как: - сказал Месяц - Там, на хуторе, если правда их воеводы, то туда и надо ударить главной силой. Отсюда, напрямую. Еще отряд - повел он правой рукой - хотя бы с полсотни, пустить справа в обхват, чтобы ударить с полей. Еще смотри, светлый князь: слева хутор к лесочку примыкает. Так вот там - тоже кизячники. Отдыхают в теньке. Туда сходу мы верхом не прорвемся, и если они там соберутся, и будут отбиваться, то могут весь день нам испортить.
- Что тогда? - спросил Смирнонрав.
- Туда тоже надо людей отрядить - обвести вокруг, и через рощу напасть пешими. Там, к тому же, ыкуны уж точно не разглядят, сколько нас будет - в лесу за деревьями, за кустами - не сосчитаешь. А когда там бой завяжется - то и мы, верхом, тут как тут.
- Плохо на столько частей наш маленький каравай ломать... - почесал затылок Быстрый - Но дельно. Если накинуться на них сразу всеми людьми верхом, то загоним ыкунов в рощу, как пить дать.
- Значит, так тому и быть. - сказал Смирнонрав - сейчас мигом разбиваемся, кому с какой стороны идти. Я пошлю пешими моих засемьдырцев, они в лесу - как у себя дома. И пятиградцы туда же, им тоже привычнее биться пешими. Над ними старший ты, Быстрый. А ты, Месяц, раз моя правая рука, то и пойдешь по правую руку - ударишь с поля... Лихой, ты где будешь? - спросил он хранителя рода.
- С тобой, светлый князь, где мне и положено.
- Хорошо. - сказал Смирнонрав - Начнем...
Пила, узнав, что отбирают людей для пешей атаки, сразу же вызвался туда. Если как держать топор, стоя на своих ногах, он хотя бы приблизительно уже знал, то сражаться сидя в седле для него было чем-то совсем диковинным. Как при этом он вызвался идти в конный поход - он в голову взять не мог.
- Тогда и я с тобой пойду. - сказал Хвостворту - Мне что конному, что пешему - один черт.
- Я тоже. - сказал Клинок. - Может и ты с нами, Коршун?
- Ну уж нет! - ответил боярин - Верхом веселее! А ты, Рассветник?
- Я с князем буду на всякий случай. Ну ступайте тогда, время дорого. Небо вам в помощь, братья!
У кромки терновника Быстрый собрал свою сотню, и повел ее в обход через кусты, молодняк и овраги. Шли гуськом, пригибаясь, а то и чуть не на четвереньках. Впереди - несколько засемьдырских охотников. По их сигналам вся вереница то замерев, припадала к земле, то снова поднималась, и шла - друг за другом, нос к затылку, как приклеенные. Головы никто не поднимал, лишь иногда один из разведчиков на миг выглядывал над травой, высматривая ыканский дозор, и тут же опустившись снова, махал задним рукой, и крался дальше.
- Не озираться! Не высовываться! Идти за вожаком следом, глядеть ему в пятки! Нос в землю, как волки, бородой тропинку мести! - приговаривал Быстрый, пропуская вперед себя воинов, следя чтобы никто не отстал и не загляделся на что-нибудь.
Добравшись так до края рощи, в которую упирался хутор, Быстрый велел бойцам перестроиться в цепь, и затаиться. Вперед выслал трех засемьдырцев. Всего через несколько минут они вернулись с донесением.
- Все как нас ждут, боярин! - негромко гудел Быстрому главный разведчик, заросший лохматой бородой как лешак, с морщинистым и обветренным лицом. Пила с Хвостом стояли поблизости и слышали каждое слово - Охрана есть, сидят кружком, смеются, болтают "ыгыгы" да "ыгыгы" на весь лес. Мимо них хоть на быках проеду. Остальные дрыхнут - только храп стоит!
- Часовых сможете снять? - спросил Быстрый.
- Насмерть? - спросил бородач.
- Ясное дело, насмерть. - сказал боярин - Нам тут нахлебники ни к чему. Ну как?
- Мо-о-ожно - кивнул головой на бок засемьдырец. - Впятером пойдем, снимем так, что дернуться не успеют.
- Чесный боярин! - вдруг сорвался с места Хвостворту - разреши мне тоже пойти.
- Тебе? - посмотрел на него Быстрый - А, это ты, плясун? Ты что, заодно еще и лазутчик.
- Да! Я в горах три года был разведчиком.
- Добро, иди с ними шестым. - сказал Быстрый.
- Пила, дай свой нож! - сказал Хвост, подбежав к брату.
- Хочешь, топор дам? - сказал Пила, вынимая ножик из чехла.
- Не надо, оставь! Самому пригодится!
Разведчики крадучись ушли в рощу, за ними подался и Хвост. А бородатый вожак сказал Быстрому напоследок:
- Как закончим - залаю по-лисьи.
И скрылся меж деревьев.
Пила сел под кустом, повернувшись спиной к той стороне, куда ушел брат. Смотреть туда ему казалось выше сил - вздрагивать от каждого шороха, и в каждой тени видеть идущих назад с удачей разведчиков, но убеждаться всякий раз, что это лишь птица сбежала с дерева, или от ветра ветвь покачнулась. Он не знал, куда от волнения деть ни руки, ни ноги. Казалось Пиле, что вот-вот, и он затрясется, забьется, как в припадке, не в силах сдержать себя. В голове почувствовалось легкое пьянящее кружение, к горлу подступил тяжелый ком и захотелось всунуть туда пальцы до самой глотки, и самому освободиться от напирающей рвоты... Чтобы хоть как-то занять себя, Пила мысленно запел песню, которую слышал от своей старой бабки, давно - еще до позорных лет, и запомнил с первого раза. Песня была про медведя, который подался в столицу на заработки, прикинувшись бородатым мужиком.
