Сергей Волков - Затворник
Месяц поглядел на Рассветника с изумлением, и даже некоторым страхом.
- Так ты ясновидец? - спросил он тихо - И говоришь, злыдни сюда идут. И молокососы с ними?
- С ними.
- Дай-ка, я это проверю.
Месяц вышел из рощи, нашел открытое место, где земля была потверже, и воткнул в нее меч глубиной на целых две ладони.
- Что он делает? - спросил шепотом Пила у Хвоста.
- Волк его знает. Смотри...
Встав возле меча на четвереньки, Месяц нагнулся, зажал клинок своими редкими зубами, и так замер.
Через полминуты он поднялся и стал отряхиваться от пыли.
- Ну что? - спросил его Смирнонрав.
- Идут. - сказал Месяц, кивая головой, словно подтверждая слова Рассветника - Идут, точно! И много, земля так и гудит, но издалека. Думаю, еще где-то за Сонной, на каильской стороне. Где к утру будут - небо знает. Что делать, светлый князь?
- Пока ничего не делать. Так, Рассветник?
- Да. Пока ничего. Сидеть потише. Караулить во все глаза. Кто свободен - пусть высыпаются. Что еще сейчас сделаешь!
На небо выкатила едва ущербная луна, и засияла как огромный бледный фонарь. Но сквозь полог рощи свет почти не проникал.
Не Коршуну, ни обоим братьям-пильщикам не назначили стоять на страже. А Клинок с Рассветником договорились поделить ночь пополам. Пост их был не на окраине лагеря, как у других сторожей, а прямо возле спящих товарищей. Клинок, которому выпало охранять первому, просто сидел лицом на восход, поджав под себя ноги, и на вид как будто тоже дремал. Его чуть слышное бормотание походило на несвязный разговор спящего.
Пила улегся на земле, завернувшись в плащ - подарок Орлана - и быстро прикимал. И сон его был необычным: без всяких образов, только чернота вокруг, так что Пила сам не мог понять, спит он, или просто лежит, окутанный ночным мраком. Пелена, укрывшая стан, где-то поверх крон деревьев, не давала просочиться снаружи не одному видению, Еще снился Клинок - самого его не было видно, но раздавался голос витязя, звучавший здесь громко и четко. Только разобрать его слов Пила все равно не мог - они как будто влетали в ухо, и миновав мозги, вылетали из другого.
А потом привиделся шатун. Такой же, как прежде, белый длинный и тощий дух шагал сквозь черноту, хорошо различимый в ней, но не светился как турьянские духи-шаманы из рассказа Хвостворту, а просто был виден. Он шел широкими неспешными шагами, и в такт шагам мерно размахивал ручищами, огромными и сухими как дерево. Чуть приблизившись к Пиле он прошествовал прямо сквозь него, как сквозь воздух, и стал удаляться, все так же отчетливо видный.
"Я понял! - подумал Пила сквозь сон - Здесь мир теней, и шатун - тень, а моей тени здесь нет. Была бы она здесь, шатун бы ее обошел, но она на Струге сгорела, в костре..."
Лишь на миг шатун пропал - словно черное пятно наплыло между призраком и незримым Пилой, и тут же пронеслось прочь. Жердяй уходил все дальше, пока не стал совсем маленьким, превратился в тоненькую белую щепку, и скрылся во мраке. Пропал из виду, и из самой памяти - по крайней мере из той, которую дубравец осознавал. Пила слышал теперь голос Рассветника - так же отчетливо, но так же непонятно...
Утром, едва пробудившись, Пила встрепенулся и поспешил сбросить с себя плащ. Ему со сна показалось, что отступившие ночь и тьма оставили на покрывале свой осадок, как дым из очага оставляет черный след на стене.
Подъем был скорым - перекусили сухарями с вяленым мясом, напились воды из ручья, сбегавшего ко дну байрака, и отправились дальше.
Тишина, которая вчера стояла над полями и холмами в пути полка, сегодня оборвала и заглушила чуть ли не всякий шорох. Как будто все, что вечером молчало, с утра вымерло вовсе. Вороны - всегдашние спутники здешних войн и походов, не кружили над конниками. Кузнечики - и те не стрекотали в траве. Казалось, что даже гул от конского топота уходил сразу в землю, не в силах долететь до ушей, и пыль из-под копыт не могла подняться выше локтя.
Двигались как прежде - переходами от укрытия к укрытию, наперед хорошо разведав путь. По прикидкам князя и воевод, до Горбунова - пограничного города миротворской и каильской областей, оставалось менее дня пешего пути.
- До Горбунова без боя мы не дойдем. - сказал князю Рассветник. - Враг ближе.
- Снова видишь? - спросил Смирнонрав.
- Да, вижу. - сказал Рассветник - Совсем рядом, но их взгляда, как было ночью, сейчас не чувствую. Даже могу сказать наверняка, что он один. И как будто замер, молчит, не шевелится, но и не прячется... Он как будто спит, по крайней мере его призрачная часть, хотя как человек он может сейчас и не спать... Думаю, до встречи совсем немного, дай Небо, чтобы нам к добру...
- Дай Небо, чтобы так было. Я теперь и сам чую, что он рядом. - сказал Клинок.
- И ты? - удивился Рассветник - А ты как?
- Как будто в руке жар... В ладони... И тяжесть, как будто молот держу.
- В той руке, которой тогда держал?
- Да. Теперь как чувствую.
- Не ошибаешься?
- Не могу ошибаться. Каждый миг помню, а теперь - как в живую чувствую.
Рассветник посмотрел на друга, а потом похлопал ему по плечу.
- Значит, брат, будем готовы.
Месяц остановил дружину, и снова, как вечером, послушал землю через меч.
- Тишина - пожал он плечами - Все как вымерло.
- Может быть они, ыкуны, как злыдни - ночью ходят, а днем отсыпаются? - спросил Быстрый. Он снял шлем, и рукавом отер пот с плеши.
- Так и есть. Всегда так бывало. - сказал Коршун.
- Откуда знаешь? - спросил Быстрый.
- Знаю, и все.
Словно в свидетельство слов Рассветника, из-за бугра показались всадники, высланные в дозор.
- Светлый князь! - закричал их старшина, подлетев к Смирнонраву - Ыканцы! У Волчихиного Хутора!
- Ну, брат, вот и дело! - с усмешкой потрепал Хвостворту шевелюру Пилы - А то сколько можно без толку пыль глотать!
Поселок, у которого разведчики наткнулись на ыканцев, стоял у широкого ровного места, одним краем примкнув к зеленой роще. Князь с воеводами и с Рассветником, спешась, прошлись пешком через терновник поблизости и затаились в нем. Перед их глазами наконец предстал столь желанный враг. Вернее не сам враг - ыкунов нигде не было видно. Лишь огромный табун коней - многие сотни, пасся в полях.
- Волчихин Хутор, точно. - сказал Месяц, знавший эти места вдоль и поперек от своего Храброва до Острога-Степного на закате, а то и до самого Беркиша - Жил в этих местах один вольный человек, лютый, злее волка - людей резал как ботву. Так его и стали звать - Волком. Он этот хутор здесь поставил, а когда помер, то стала владеть хутором его вдова, Волчиха. И хутор стал Волчихин.
