Анна Московкина - Исток
— Я. — За еще одну серебряную я узнала кое-что про смотрящего. — Мастер Ральер. Доброго дня.
— Человек? — удивился он. — С каких пор Владычица доверяет людям? Или в Инессе теперь плохо с колдунами?
— Не намекаете ли вы, что одежда и меч краденые?
— Даже не знаю. И что вы хотите?
— Пустите меня в дом. Я не наемная убийца и не соглядатай. Вам нечего бояться.
— Именно с этих слов я бояться обычно начинаю. Ладно, проходи, как тебя звать?
Я ненадолго замялась, думая, называть ли свое настоящее имя. Решив, что ложь дело неблагородное, я назвала домашнее прозвище, которое более уместно среди близких, нежели у смотрящего в гостях.
— Рин.
— Проходи, Рин. Я тебя выслушаю.
Внутри дом смотрящего Ральера был изукрашен не менее обильно и старательно, но здесь больше постарались женские руки. На раскрытых окнах ветер трепал вышитые занавеси, у рукомойника висел рушник, расшитый велманским узором.
На столе скатерть беленого льна с узорной каймой, на сундуках и полках плетеные салфеточки. Даже я, далекая от рукоделия (в том смысле что совершенно бездарная, и попытки вышивать крестиком напоминали о хордримских письменах, выполненных сумасшедшим со старческой дрожью рук), даже я восхитилась, восторженно цокнув языком.
— Это жена моя шила, — хвастливо поведал Ральер.
— Вы женаты? — Тут я снова оглядела горницу уже иными глазами.
Смотрящий внимательно выслушал меня.
— Я ничем не могу помочь.
— Но вы там были!
— Мастер Майорин много превосходит меня в силе, он мог скрыть свои чары.
— Да какие чары? Зачем?
— Замедлить движения противника. Или стрела была иллюзорной?
— Но тогда вы признали поединок честным.
— Тогда признал. Но потом…
— Только не говорите, что вас безмерно расстроила смерть прошлого наместника, и вы боитесь отправиться следом.
Маг сердито нахмурил брови.
— Рин — это сокращение, верно?
— Своя рубашка ближе к телу, — не ответила я на вопрос. Сидеть я больше не могла и начала расхаживать по горнице, рассматривая любовно вышитые занавеси, на каждой был свой узор. — Жена, детки… — Рука дотронулась до соломенной куколки в криво сшитой одежке.
— Инесса далеко. Рон близко.
— Отправили бы жалобу…
— Я цитаделей по происхождению, моя шкура мало кого заинтересует в Инессе.
— Вы ошибаетесь!
— Ты зашла бы сюда, если бы не потребовалось мое свидетельство за этого колдуна?
Я помотала головой.
— Кто он тебе?
— Наставник.
— Колдун — человеку? Езжай домой.
— Удивительно, как старательно меня туда все отправляют.
К вечеру ветер нагнал тучи, темные, мрачные. Пыль металась по улицам, силясь прорваться в скоро закрывшиеся окна, на меня она накинулась, хлестнув по щеке жаркой ладонью приближающейся грозы.
Куда податься?
Оседлать Пеструшку и уехать домой?
Первые капли сорвались с набрякшей тучи в сухую землю, оставив крупные влажные следы. Я подставила ладонь, смотря, как она намокает под усиливающимся дождем, на западе сверкнул длинный хвост молнии. Гром раскатился над переправой, глуша остальные звуки, хлопнули ставни еще не закрытых окон, попрятались в будки собаки.
Я сорвалась с места, на бегу накидывая капюшон.
У высокого частокола из потемневших от времени бревен остановилась. Верхушки у бревен, протыкавшие небо, тщательно заточены. Легко не перелезешь. Будь тихо, тут же залаяли бы собаки, предупреждая о приближении чужака, но небо снова сверкнуло раскатившимися алмазами молний, а их догнал гром. Собаки молчали.
Ворота стояли закрытыми, но калитка в них скрипела несмазанными петлями, мотаясь на ветру. Стражник вжался под козырек, прячась от плетей дождя, даже через плотную кожу куртки больно лупящих по спине.
Истоку нравилась гроза, они были похожи.
Я вытянула ладонь. Стражник тяжело опустился на землю, на лице застыла глуповатая полуулыбка. У него должен быть напарник, не остался же он один на посту.
Напарник выглянул из сторожки с флягой в руке. Как не погреться в такой дождь добрым вином, да и кто осмелится лезть на заставу?
— Эй, куда? — Я затолкала обмякшее тело в сторожку, подумала, достала пробку из фляги, щедро смочив мужчине рот и намеренно пролив вина еще на ворот. Даже на запах вино было крепким — вымороженным. Себе на память я взяла плащ, мне он был до пят, а глубокий капюшон надежно скрывал косу и лицо. Флягу я прихватила с собой. Огляделась. Но все попрятались от дождя. Теперь второй стражник тоже пах вином, флягу я ему оставила. Очнется — пригодится.
Найти порубы не составило труда. Три пятистенных сруба без окон с узкими отверстиями у самой крыши — пустить свежий воздух, выветрить вонь. Караульных было двое, они расхаживали по кругу, перекрикиваясь от скуки:
— Грозу, поди, колдун подозвал!
— Он в асбестовых цепях сидит, куда ему!
— Кто этих колдунов знает, слишком он смирный. Вот смоет нас к бесам, будет Рон знать, как руки к их брату протягивать.
— Тише ты! Еще услышит!
— Колдун или Рон?
— Колдун-то что? Пусть слышит! Эй! — Он постучал по двери одного из порубов. — Чародей, гроза твоих рук дело?
Мне из-за угла было не слышно, что ответила дверь. Но стражник так зло вскинул голову, что с нее упал капюшон.
— Паршивец! Я тебе сейчас задам трепку!
— Тише, Нетт, тише! Строго-настрого же наказали не заходить к нему!
— Да плевал я на их наказы! Язык оборву и выйду!
— Этот даже без магии тебе шею свернет, он только того и ждет! А не он — так Рон! — Видно, второй был умнее. — Вот не свезло в такую погоду на улице куковать. Кто из дома под такую дождину высунется…
Я вот высунулась… Гром развалился над головой, близко слышалось нервное лошадиное ржание.
Вскинутая рука опустилась. К порубам шел Рон. Светлые волосы потемнели от влаги, над полными губами мокрой паклей обвисли усы. За Роном тенями следовала его свита.
— У нас чужак. Из караулки пропал плащ, так что с каждого, кого встретите, сдергивайте капюшоны, — скомандовала Рон.
Как быстро…
Парни единовременно кивнули. Рон продолжил командовать:
— Нетт, от этих дверей не отходи. Томан, Елее, сторожите двор…
Если верить запаху и звуку, за порубами располагалась ратная конюшня. Прятаться там опасно — первым делом в таких местах искать будут, но если…
Рон и его свита прошагали в паре локтей от меня, я вжалась в стену, чувствуя, как мышцы спины вдавливаются округлыми вмятинами. Выждав некоторое время, я вынырнула из-за угла и открыто пошла к конюшне.
