Гейл Карсон Ливайн - Самая красивая
– Это я вас благодарю!
Я улыбнулась и поднялась с места. Я больше не могла здесь оставаться, притворяясь знатной дамой.
– Мне нужно идти. – Я сумела выговорить это, не заикаясь. – Герцогиня ждет меня. – Присела в поклоне и ушла.
Голова у меня кружилась от невероятного счастья. Так и должно быть в королевских замках. Воспоминание о том, как я пела с принцем, как мы с ним смеялись, я пронесу через всю жизнь.
Сворачивая в коридор, я услышала, как кто-то из придворных сказал:
– Чудесный голос! Жаль только, что в матери леди Эзе досталась бегемотиха.
Все мое счастье улетучилось. Раздался смех. Придворные такие же жестокие, как все прочие люди.
Неужели и принц смеялся вместе с ними?
Я надеялась, что нет. Я думала, что нет. Он не станет насмехаться над кем-то.
Возможно, мое место окажется рядом с ним на сегодняшней вечерней спевке. Если он по-прежнему будет дружелюбен, то я спрошу его, кто победил в состязании. И тогда мы поздравим друг друга, если победили, или посокрушаемся, если проиграли.
Жаль, что платья дамы Этель совсем мне не идут. В них я выгляжу гораздо хуже, чем на самом деле!
В дальнем конце коридора посветлело. Я поспешила на свет и ступила во внутренний двор, куда выходили, помимо моего коридора, еще три других. Вокруг фонтана с мраморными певцами стояли скамейки.
Во дворе никого не оказалось. Я опустилась на скамейку. Живи я в этом замке, то приходила бы сюда, чтобы скрыться от людских насмешек.
Вернусь домой и скажу отцу, что нам следует завести в гостинице мраморный фонтан. Отец, конечно, посмеется. Я проиллюзировала его голос, который прозвучал из статуи:
– Да, и по золотому ночному горшку в каждый номер!
Другая статуя, женская, запела голосом Арейды. Моя сестра поменяла предмет разговора:
– Кто тебе больше понравился – принц или его пес?
Следующим был Ярри, он пробасил:
– Неважно. А ты принцу понравилась?
Я зарделась. Ярри всегда заставлял меня краснеть.
Мамин голос прозвучал из другой статуи:
– А мне не понравилась Сковорода. Мы не стали бы держать ее у себя.
Мама чуть не довела меня до слез, как часто делала своим сочувствием. Я перестала иллюзировать.
За моей спиной кто-то зааплодировал. Внутри у меня все сжалось. Я ведь не хотела, чтобы кто-то услышал, как я иллюзирую. И потом, айортийцы никогда не хлопают в ладоши. Я обернулась.
Передо мной была королева!
Глава десятая
Иви стояла в тени коридора, сразу за порогом.
– Я очень надеялась снова вас увидеть. Всем сердцем желала.
Как такое возможно? Я поспешно поклонилась.
Королева шагнула ко мне.
– Я искала вас за завтраком, – она надула губки, – но вас там не было.
Сегодня ее голос звучал сильнее. Однако легкая гнусавость не способствует хорошему пению.
– Я бы послала за вами, но… – Щеки ее покраснели.
Хотела бы я, чтобы мне так шел румянец!
– Никак не могу припомнить ваше имя, леди… леди?
– Эза, ваше высочество. И я не…
– Я так рада, что нашла вас, леди Эза. – Королева улыбнулась своей ослепительной улыбкой.
В коридоре, из которого она вышла, раздался звук шагов.
Я начала заново:
– Я не…
Королева метнулась за фонтан. Я последовала за ней.
– Леди Эза! – прошептала она, глядя на меня испуганно и в то же время весело. – Посмотрите, кто там. Быстренько!
Я обогнула фонтан и увидела вдалеке фигуру сэра Уэллу.
– Это хормейстер, ваше…
– О нет! Он не должен меня видеть. Сделайте что-нибудь!
Я взяла королеву за руку, и мы вместе бросились со двора. Она бежала, как газель, я с трудом за ней поспевала. Королева тряхнула волосами и рассмеялась, потом повернула голову, и наши взгляды встретились. Ее глаза говорили: «Разве не весело?» – и я тоже невольно рассмеялась.
Однако мы убежали недалеко: вскоре у нее сбилось дыхание. Ноги у королевы начали заплетаться, и мне пришлось тянуть ее за собой. Не зная, что еще можно сделать, я подхватила ее на руки и понесла.
Поначалу она напряглась у меня в руках. Потом расслабилась и даже улыбнулась. Я чувствовала, что она восхищена мною, и наслаждалась этим новым для себя ощущением.
Мы добрались до конца коридора. Я свернула в другой коридор, потом еще раз. Меня тревожило, не пошли ли мы по кругу, а то ведь можно в конце концов снова наткнуться на хормейстера.
– Мы оторвались достаточно далеко. Можете меня поставить.
Я так и сделала и встала рядом с ней, пытаясь отдышаться.
– Он идет? – прошептала королева. – Он что, преследует нас?
Я прислушалась, но услышала лишь собственное затрудненное дыхание.
– Мы в безопасности, ваше величество, – заверила я ее. И, не удержавшись, выпалила: – А почему мы от него убегали?
Королева захихикала, сползла по стенке и уселась на пол, как трехлетний ребенок. Не могла же я маячить над королевской особой, пришлось тоже присесть рядом. Где-то поблизости запели.
– Это хормейстер?
Я слышала его голос на свадьбе, поэтому сказала «нет».
– Можно, я буду с вами откровенной? Сумеете сохранить королевский секрет?
– Д-да. – Я бы никогда не злоупотребила чьим-то доверием.
– Как только я увидела вас вчера вечером, сразу поняла, что вам можно доверять. Я подумала: «Вот та, которая могла бы стать мне подругой». У вас такое честное лицо.
Не потому ли я ей приглянулась, что так уродлива? Раньше со мной такого не случалось.
– Я объясню, почему мы убегали. Но для начала вам следует знать, что мой господин велел мне брать уроки пения, потому что прежде я ни разу не пела на публике.
Ее господин? Ну да. Король.
Она облизнула губы:
– Лично я думаю, что уроки пения мне не нужны, но не хочу спорить с мужем. – На щеках у королевы проступили восхитительные ямочки. – Пока не хочу.
Я видела, с каким удовольствием она произнесла слово «муж». И почему-то подумала, что голос у нее ужасный.
– В учителя мне назначили хормейстера. Я целый день от него бегаю.
Но что она будет делать завтра? Что она будет делать, когда придется петь? Нельзя же вечно ссылаться на больное горло.
Королева вздернула подбородок.
– У меня необычный голос. Он… – Иви поискала подходящее слово, – интересный. – Она кивнула, соглашаясь сама с собой. – Гораздо интереснее, чем голос леди Ароны, которым все так восхищаются. Прямо нахвалиться не могут.
Она ревновала! Эта красавица, получившая в мужья самого короля, мучилась жгучей ревностью.
Я попыталась выразить сочувствие. И ничего лучшего не придумала, как сказать:
– Хормейстер такой важный. Даже страшно с ним заговорить.
