Марина Дяченко - Медный король
– Отвела бы ты дите наверх, – мимоходом сказала служанка. – Ишь, уходился.
– Пусть привыкает, – погонщик, отдуваясь, поставил на стол кружку. – В ремесло хочешь отдать его, баба?
– В ремесло, – отозвалась она еле слышно.
Игроки стали расходиться – здесь не принято было сидеть допоздна. Поднялся рыжий смешливый ремесленник, чуть пьяный, довольный выигрышем. Женщина догнала его уже в дверях.
– Ты чего, – пробормотал он, выслушав ее. – С какой это стати? Мне знаешь, что будет?
– Ничего не будет, – она умоляюще стиснула пальцы. – Никто не узнает… Мне бы только внутрь пройти, а там я сама…
– Да там стража на каждом углу.
– Ничего… Ну, вытолкают меня, ну и пусть… Чего с меня взять, я баба, он маленький… А шкуру я тебе цельную дам. Можно и куртку пошить, и штаны из одного куска. У нас печорки племенные, таких не на мясо, а на шкуру выращивают.
– Покажи, – недоверчиво предложил любитель посмеяться.
Женщина благодарно кивнула и кинулась наверх – к своим узлам.
* * *Ремесленник получил дорогой подарок почти за ничего; проходя утром мимо стражника у входа в замок, он кивнул на женщину и мальчика:
– Это со мной. В подмогу.
И чуть позже снизошел до объяснения:
– Они внимательно смотрят, когда мешок несешь или там ящик. А когда сам по себе идешь – могут так пропустить.
За стеной было людно и шумно, как на базаре. Женщина растерялась; ремесленник молча указал ей маленькую дверь в стене. Сжимая руку мальчика, женщина вошла с яркого солнца – в тень.
На них никто не обращал внимания. В широких полутемных коридорах кипела обычная городская жизнь – висело мокрое белье, топились печи, сушились глиняные горшки на ножках перевернутых скамеек. Откуда-то пахло свежим хлебом. Втянув голову в плечи, ежеминутно ожидая грубого оклика, женщина упрямо пробиралась все выше, все глубже в замок; коридоры становились светлее и уже. В толчее кто-то распоряжался вздорным скрипучим голосом, кто-то немедленно требовал интенданта – в пекарню. Где-то звенели молоты – шла работа в огромной кузнице.
Стали попадаться стражники на площадках лестниц, в нишах стен. Женщина шла теперь уверенно, будто по срочному делу, и никто ее не окликнул.
Иногда она узнавала дорогу. Иногда не узнавала. Замок был тот же – но совершенно другой, прежде здесь не было деревянных пристроек, балок, перегородок, совсем по-другому лепились друг к другу коридоры. Она совсем приуныла и растерялась, потому что ее план весь был построен на том, что уж она-то этот замок знает.
К ее превеликому счастью, полная перестройка затронула только нижние ярусы. Чем выше она поднималась – тем легче становилось ориентироваться. Здесь сменились решетки на окнах, кое-где были надстроены балконы, но план коридоров не изменился, и женщина шла, высоко подняв голову.
Везенье закончилось, когда вместо неприметной железной дверки перед ней возникла высокая дверь с двумя деревянными створками. По бокам стояли стражники, не рассеянно-скучающие, как внизу, а настороженные и злые.
– Куда?
Женщина попятилась.
– Иди отсюда. Быстро-быстро.
Они отдышались двумя ярусами ниже. Здесь, на галерее, трепетали цветные флаги, свешиваясь вниз со стены. Если привстать на цыпочки, можно было разглядеть двор замка за стеной. Мальчик, забыв о пережитом страхе, с интересом заглянул в бойницу.
– Ого… Ракушник… А на спине у него…
Женщина грызла пальцы. Ее фантазия исчерпалась; в ее мыслях, в мечтах, в видениях, которые она много раз проживала перед сном, замок был прежним, и властелин появлялся сам – выходил из двери. Спускался сверху по лестнице. Наяву все случилось не так; она придумала, как войти в замок, но понятия не имела, что делать потом.
Мальчик глазел, прислонившись к бойнице щекой. Она лихорадочно пыталась вспомнить: есть еще ход наверх? Там, где раньше были портьеры… Может быть, и это перестроили, но попытаться…
– Что ты тут делаешь, баба?
Женщина содрогнулась. Пара стражников смотрели сверху вниз; сам вид вооруженного человека не мог напугать ее. Она знала по опыту, что среди свирепых на вид мужчин попадаются добросердечные.
– Добрые господа, я служу в замке… служила…
– Что ты делаешь на галерее? В яму охота?
Мальчик прижался к ней. Он был уже большой, чтобы цепляться за юбку, но слишком маленький, чтобы без страха смотреть на опоясанных мечами людей, грозящих его матери.
– Добрые господа, – ее голос сорвался, – мне нужно повидать властелина.
– Да ты сумасшедшая, что ли?!
– Послушайте… Я привела… Этот мальчик – его сын!
Она ждала чего угодно – побоев, насмешек, тюрьмы. Но стражники вдруг переглянулись и разом уставились на мальчишку. Тот готов был заплакать, но удержался.
– Передать Брану? – вполголоса спросил один стражник другого. – Мало ли…
– Ты не врешь? – спросил первый, нависая над женщиной. Та истово замотала головой:
– Нет… Клянусь…
– Глянь, он похож, – сказал второй, все еще разглядывая мальчишку. – Смотри.
Мальчик тяжело дышал под их пристальными взглядами. Он был бледный, узколицый и черноволосый.
– Пошли, – сказал первый.
Не помня себя, почти ничего не видя, она поднялась вслед за ним по бесконечной винтовой лестнице. Они оказались в круглом зале, пустом, с блестящим каменным полом, с темной пастью камина напротив высокого окна.
– Сидите здесь.
Сидеть было не на чем. Женщина и мальчик стояли, обнявшись, слушая далекие звуки замка – топор, стук, скрип подъемных механизмов, приглушенные голоса, команды…
Потом раскрылась дверь. Женщина рванулась навстречу – но вошел не властелин. Вошел старый человек с суровым, темно-красным лицом, с рукой на перевязи. Она смутно вспомнила его: давным-давно, в ее прошлой жизни, он звался сотником Браном.
Старик перевел взгляд с ее лица на лицо испуганного мальчика. Тот отвернулся, прячась. Женщина ласково, но твердо оторвала его от себя, заставив посмотреть на старика. Старик пригляделся, и брови его съехались на переносице.
По-прежнему не говоря ни слова, старик махнул рукой, приглашая идти за собой. Снова потянулись коридоры; старик ступил на платформу, дождался, пока на нее взойдут женщина с мальчиком, и дернул веревку. Ударил колокол. Платформа дрогнула и начала подниматься.
Мимо проплывали окна, из который открывался вид на площадь, потом на поселок, потом на ущелье. Мальчик ничего не видел, уткнувшись лицом в платье матери. Она щурилась, припоминая: подъемники были в замке и прежде… Но таких огромных, быстрых – никогда… Где-то работники крутят ворот или шагают в колесе, их должно быть много, работа слаженная…
Платформа остановилась. Женщина, смертельно уставшая от этого длинного пути, ослабевшая от волнения и страха, шла теперь, как в тумане. Мальчик брел, держась за ее руку; потянуло свежим воздухом, снова открылся день – они очутились будто в саду. Дрожали на ветру зеленые листья, увивающие решетку балкона, терпко пахли цветы, и журчала вода.
