Марина Дяченко - Медный король
– Ты придешь сказать мне «проклятие снято»?
– Да.
* * *Его звали Подарок-После-Бедствий. Вопреки традиции, ему дали имя сразу – не желая искушать богов ожиданием совершеннолетия. Собственно, имя – единственное, что было в этом мальчике истинно-нагорского: он рос в замке и традиции своего народа познавал только по рассказам. Но куда больше, чем «Хроники нагоров», ему нравилось слушать «Путешествие на Осий Нос».
– «…Он скользит под водной гладью, не поднимая волны, и легко плывет подо льдом, – Развияр произносил слова звучно, немного нараспев, как подобает чтецу. – В пасти большого хапуна помещается человек в полный рост, и не зря крестьяне, живущие у больших водоемов, зовут его Смертью».
– Отец ходил на Смерть, – обмирая от сладкого ужаса, прошептал Подарок.
– Да. Один на один.
– С копьем.
– Вот так – раз!
Подарок вскочил, смяв одеяло маленькими когтистыми лапами:
– И еще вот так: бамц!
– И вот так: швыр! – Развияр метнул воображаемое копье.
– А Смерть – хрюк! Шлеп! – Подарок повалился на кровать, раскинув руки и лапы.
– Он очень храбрый, – сказал Развияр. – Самый храбрый среди нагоров.
– Ага, – Подарок улегся животом на подушку. – А ты самый храбрый из людей. Он тебя слушается?
– Да, – Развияр улыбался. – Потому что я его всадник.
– А у меня не будет всадника, – помолчав, сказал Подарок.
– Почему?
– Потому что я не стану никого слушаться, кроме тебя. А ты не можешь на меня сесть – ты же меня раздавишь!
Развияр взял его за уши. Уперся горячим лбом в маленький холодный лоб:
– Никто тебя за язык не тянул. Раз ты меня слушаешься – ложись спать. Время.
Мальчишка насупился, хотел что-то сказать – но вдруг широко улыбнулся.
– Хорошо. Если это решение всадника.
– Это решение всадника. Проклятие снято, малыш.
– Проклятие снято, Развияр, – Подарок сжал двумя ладонями его руку. – До завтра.
– Спокойной ночи.
Он вышел, кивнув няньке.
* * *В его библиотеке не было пауков Ча – воздух и без того был достаточно сух. Слуги каждый день сметали пыль со стеллажей, со многих томов и свитков. Сонный библиотекарь зажег свечи, как только Развияр переступил порог: десять огромных огней на высоких подсвечниках.
Ему привозили книги отовсюду, и он щедро платил. Отряды лазутчиков снаряжались на земли Империи не столько за сведениями, сколько за книгами, томящимися в хранилищах больших городов. Однажды книг стало больше, чем Развияр мог прочитать. Больше, чем он мог даже пролистать, не глядя. Поначалу это казалось удивительным, даже забавным. Но время шло, лазутчики и купцы делали свое дело, десятки и сотни нечитанных книг стояли на полках, ожидая своего часа.
– Есть новое, повелитель, – библиотекарь не мог скрыть гордости. Его круглые щеки лоснились: целый день он ждал Развияра, чтобы сообщить ему радостную весть. – Вернулся один живчик, которого я снарядил еще зимой. Ловкий парень, замотай его уховертка, имперскую библиотеку перетряс… Глядите!
Он сдернул тонкую ткань с кипы книг, по виду очень старых, в кожаных и железных переплетах. Еще десять лет назад за одну такую книгу Развияр отдал бы… правую руку? Может быть. Кинулся бы, схватил, стал жадно пролистывать, немедленно сел читать; еще восемь лет назад он принес бы книги в жертву Медному королю, и король принял бы подношение.
– Здесь несколько совсем новых, отличного исполнения. «Хозяйственные заметки», «Фортификация», «Познавательные рассказы»… А вот эти два тома – старые, из коллекции крупного имперского чиновника, может быть, самого Императорского Столпа, если я что-то понимаю в печатях. Мой агент сумел их подменить и выкрасть…
Развияр молчал.
– Но это еще не все, – библиотекарь зорко следил за выражением его лица. – Я просмотрел их, пока вас не было.
– И? – Развияр заинтересовался.
Библиотекарь сноровисто подхватил том, лежащий сверху. Осторожно отрыл в том месте, где между страниц свисала закладка. Развияр проследил за его длинным пальцем: книга была из новоделов, переписанная с оригинала хорошим, старательным переписчиком и помещенная в старинный переплет.
– «Он захватил копи, кузницы и цеха, и был настолько предприимчив, что даже имя его на местном наречии стало означать „медь“… Его звали за глаза медным королем, медным господином, а враги – медным болваном…», – прочитал библиотекарь.
Развияр глянул на заглавие книги: «Сто наиболее предприимчивых купцов Империи и за границами ее». Слабо улыбнулся:
– Спасибо. Запиши все в каталог и поставь на полку, я потом посмотрю.
– Да, повелитель, – библиотекарь казался разочарованным.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, повелитель.
* * *Замок притаился, но не спал: работы продолжались днем и ночью. Замок был похож на личинку, вылупившуюся из яйца, требующую все больше еды и воды, тепла, живой крови, усилий, света. Оружие и украшения, одежда и обувь, колеса и сбруя, и снова оружие; военные походы шли один за другим, и каждый из них Развияр возглавлял сам, и в каждом походе надрывался и рисковал жизнью. Только новая победа и новая власть на короткое время заливали огонь, пожирающий его изнутри.
«Возьми, что мне дорого. Подай, что мне нужно». Он страдал от этой неудовлетворенности, как страдают от голода, жажды или удушья. С каждой новой жертвой что-то менялось внутри, это было похоже на взрыв почки, выпускающей листок. С каждым новом шагом, прорывом, озарением ему казалось, что теперь-то он наполнен всклень, будто глиняная чаша, и больше ему ничего не нужно. Но удовлетворенная надобность открывала перед ним другие, о которых он прежде и помыслить не мог, которые не умел описать словами. А Медный король становился все требовательнее.
Развияр клал на алтарь дорогие подарки зверуинов, чудеса от заморских купцов, золото, оружие, картины, книги. Он голодал неделями, он заставлял себя мучаться от жажды, но Медный король больше не принимал от него ни хлеба, ни воды. Только редкие вещи, способные по-настоящему порадовать, напоминающие о лучших днях, связанные с родными людьми, – только эти вещи годились в жертву.
Во главе своих отрядов Развияр совершал налеты на имперские города и собирал богатую добычу. Однажды среди золотой и серебряной посуды, монет и гобеленов попалась музыкальная шкатулка, игравшая единственную, тихую мелодию. На задней крышке шкатулки был орнамент, составленный из беличьих силуэтов. Развияр слушал шкатулку раз, и другой, и третий, и перед его глазами возникали обрывки давно потерянных воспоминаний: лес… поле… Человек на ходулях, бегущий по меже, и рыжий поток бегущих за ним белок, взлетают спины, парят на ветру хвосты…
