Марина Дяченко - Медный король
Платформа остановилась. Женщина, смертельно уставшая от этого длинного пути, ослабевшая от волнения и страха, шла теперь, как в тумане. Мальчик брел, держась за ее руку; потянуло свежим воздухом, снова открылся день – они очутились будто в саду. Дрожали на ветру зеленые листья, увивающие решетку балкона, терпко пахли цветы, и журчала вода.
– Здравствуй, Джаль.
Она обернулась.
Тот, встречи с которым она ждала много лет, стоял с раскрытой книжкой в руках. Его черные, глубоко посаженные глаза глядели без удивления, без гнева, без радости. Рядом в кресле сидела женщина и, не обращая внимания на вошедших, перебирала острые осколки в глубокой вазе. На пальце у нее горел бирюзовый камень.
– Ты узнал меня, – пробормотала незваная гостья и низко поклонилась.
– Еще бы, – сказал властелин каменного замка. – Кто здесь у нас?
Он положил книжку на край стола. Подошел к мальчику, взял его за подбородок, развернул лицом к себе. Ребенок, и без того бледный, побледнел еще больше.
– Уже большой, – задумчиво сказал властелин. – Что умеешь делать?
– П-печорки… пасти…
– В ученье к поварам пойдешь?
И, не дожидаясь ответа, выпустив мальчика, обернулся к Брану:
– Сотник, скажи Шлопу… Пусть распорядится. На кухне просили мальчишек в поварята. Вот пусть и учат.
Женщина по имени Джаль стояла, ни жива, ни мертва.
– У тебя есть еще дети? – спросил властелин.
– Есть. Дочери. Две…
Она смотрела, подняв лицо. Стоящий перед ней человек казался страшно, недосягаемо высоким, и столь же далеким, хотя был рядом. Казалось, протяни она руку, чтобы коснуться края его плаща, – не дотянется. Рука пройдет сквозь пустоту.
– Джаль?
Она молчала, сдерживая слезы.
– У меня много детей, – сказал он мягко. – И все мальчики, и все похожи на меня. Скоро можно будет устраивать отряд из маленьких одинаковых гекса… Знаешь, я рад, что ты выжила. Я вспоминал тебя, честно.
Женщина, склонившаяся над осколками в чаше, кинула на пришелицу быстрый холодный взгляд. Камень у нее на пальце мягко мерцал.
– При кухне ему не дадут пропасть, – властелин усмехнулся. – Но если ты рассчитывала на большее, чем место поваренка, – тебе лучше забрать его. Решай сейчас… Или можешь решить позже, приехать и увезти его домой в любую минуту. Я пойму.
* * *Женщина вышла, сопровождаемая сотником Браном. Мальчик плелся, опустив голову, и только в дверях обернулся на высокого страшного человека, который, по словам матери, приходился ему отцом.
Сомкнулись дверные створки.
– Он и впрямь на тебя очень похож, – сказала Яска. – А она кто такая?
– Первая, – сказал Развияр.
– Правда?
Он облокотился о решетку балкона, глубоко вздохнул:
– Шпионы доносят: в Империи опять мятежи на окраинах.
– Отлично. Чем больше земель они соберут вместе, тем труднее будет удержать их в узде.
Яска сложила вместе два осколка. Зубчатые края слились, так что не стало видно трещины.
– Ты даже не спросил, как его зовут.
– Кого?
– Твоего сына.
Он смотрел на противоположную сторону ущелья. Горбились мосты через поток, тянулись вверх извилистые дороги. Спешил, поднимая пыль, всадник с почтовой сумкой.
– Мне душно, – Развияр расстегнул воротник.
– Душно, потому что не воюешь? – Яска осторожно перекладывала осколки. – Потому что твои земли благоденствуют в мире, повелитель?
На ее лице не было ни морщинки, но в волосах светлели седые дорожки, и нервные руки казались очень худыми. Расслышать иронию в спокойном голосе могло только чуткое, натренированное ухо.
– Я добр, – сквозь зубы пробормотал Развияр. – Мне очень хочется осчастливить еще сотню-другую земель. Я даже знаю, кто следующий в очереди за счастьем. Когда ты закончишь?
– Не торопи.
Развияр проводил взглядом уходящего за гребень почтаря. Нагоры, ненавидящие любую зависимость, все теснее сливались с его новой страной: слишком много соблазнов. Открытые дороги, теплые дома и богатые рынки, дешевые продукты, школы, слава на службе властелина; дети, подраставшие в пещерах Нагорья, мечтали когда-нибудь надеть черную с серебром куртку стражника. Дороги, проложенные из Нагорья к замку, никогда не пустовали.
– Мне нужно оружие, Яска. Если окажется, что вся эта возня с огнем бесполезна…
Руки, перебирающие осколки, дрогнули. Острый край задел кожу. Из крохотного пореза выступила кровь. Яска слизнула темную капельку:
– Мне нужны еще кочегары. Люди быстро ломаются на этой работе.
– Сколько?
– Десяток.
– Хорошо. Когда ты покажешь мне хоть какой-нибудь результат?
Яска задумалась, глядя на осколки.
– Я делаю все, что в человеческих силах. Если прикажешь – сделаю все, что в нечеловеческих.
Она поднялась, прямая, надменная. Подол темного платья мягко коснулся пола.
– Ты любил ее? – спросила небрежно. – Джаль?
– Да, – ответил он, не задумываясь. – Очень.
* * *Светловолосый мальчик сидел над листом бумаги, выводя буквы стиснутым в пальцах пером. Его губы были крепко сжаты. Слезы капали на лист, размывая написанное.
– Подарок, время ложиться спать…
– Развияр сказал, что мои буквы похожи на червяков под пыткой.
– Повелитель имел в виду, что тебе надо постараться. Но не сидеть за столом всю ночь!
– Развияр сказал… Не трогай меня! Червяки… под пыткой… он сказал, чтобы я не вставал, пока не напишу хорошо!
– Повелитель имел в виду…
– Я знаю, что он имел в виду! Отстань от меня, Нолла, я знаю, что делаю…
И, вытащив из кипы чистый лист, заново обмакнув перо, он снова принялся выводить цепочку затейливых букв; его маленький хвост бился, похлопывая по бокам, ударяясь о ножки стола.
– Нолла, что случилось? – тихо спросил Развияр.
Нянька вздрогнула и обернулась: она не слышала, как он вошел.
– Ничего, повелитель, вот только Подарок…
Мальчик не отрывался от работы. Развияр глянул ему через плечо: буквы змеились, выползая за строчки, и выглядели гораздо хуже, чем выписанные утром.
– Заканчивай, Дар. Ты устал.
– Я не устал. Я напишу.
– Напишешь.
Развияр выдернул из его пальцев перо. Наклонившись, подхватил под передние лапы. Мальчик-зверуин был тощий и легкий, но весил, как два человеческих ребенка.
– Не кричи на Ноллу. Хорошо? Разве я на нее кричу?
Мальчик смотрел на него сверху вниз. Губы его все еще были крепко сжаты:
– На червяков под пыткой…
– Я не хотел тебя обидеть.
Мальчик глубоко вздохнул. Развияр почувствовал, как поднялись и упали его ребра.
– Ты придешь сказать мне «проклятие снято»?
– Да.
* * *Его звали Подарок-После-Бедствий. Вопреки традиции, ему дали имя сразу – не желая искушать богов ожиданием совершеннолетия. Собственно, имя – единственное, что было в этом мальчике истинно-нагорского: он рос в замке и традиции своего народа познавал только по рассказам. Но куда больше, чем «Хроники нагоров», ему нравилось слушать «Путешествие на Осий Нос».
