Марина Дяченко - Медный король
Мокрая, тусклая лента со вшитыми в нее железными кольцами корчилась на песке. Рядом корчилась Яска, прижав левую руку к животу, правую протянув перед собой. Перстень то вспыхивал ярко, то тускнел, будто подернутый бельмом.
Развияр сходил с ума от бессилия. Мечи в его руках были бесполезны, и он был беспомощен, и Лукс метался по берегу, дрожа не то от холода, не то от гнева; Развияр поймал на себе его полный отчаяния взгляд. Лукс был прав: спасти самое дорогое, увезти Яску вместе с младенцем, чтобы никогда не было этого берега и этой старой ленты с железными кольцами. Лукс был прав, но выбор – за Развияром.
Перстень вспыхнул – и вдруг погас, камень из бирюзового сделался мутно-серым. Лукс вскрикнул. Яска зашипела, подавшись вперед:
– Не я. Убила. Твоих. Детей. Убирайся, откуда пришла!
Камень загорелся опять. Сперва тускло. Потом ярче. Залил светом песок и воду, шарахнулись в испуге старейшины; Развияр не выдержал и закрыл лицо ладонью.
Лента вспыхнула и распалась прахом. Железные кольца истаяли ржавчиной и запачкали белый песок. Яска на коленях поползла к озеру; Лукс и Развияр подхватили ее под руки. Яска погрузила в озеро ладонь, и перстень зашипел, как раскаленное железо в бочке с водой.
– Дрянь, – Яска жадно умывалась, пила из ладоней. – Какая… Вам не понять, вы мужчины…
Она вдруг обняла их обеими руками и прижала их головы к груди. Смеялась, обнимая сразу обоих, перебирая их волосы, целуя попеременно жесткую небритую щеку Лукса и гладкую, белую кожу Развияра:
– Это все… Это все. Теперь свободны.
На белом песке пятнами краснела кровь.
* * *Стрелы сверху не знали промаха. Кого спасали щиты – того прошивали копья; четверорукие, четвероногие бойцы метались по полю, ища брешь в железном строю, но бреши не было.
Крыламы, снова выстроившись «смерчем», неторопливо кружили над полем, роняя стрелы. Вдруг налетел ветер; небо дернулось и пошло складками, как мокрая ткань, и заурчал гром, немыслимый в это время года.
Яска стояла на вершине холма на краю поля. Ее перстень был виден отовсюду; бой прервался, и на пространство, усыпанное брошенным оружием и мертвыми телами, вылетел всадник.
Его увидели одновременно зверуины и их враги. Его увидел, наверное, чужой маг; Лукс летел, почти не касаясь земли. Развияр стоял на стременах, вскинув к небу руки с мечами:
– Проклятие снято!
Ударила молния. Из строя выпала крылама и, теряя перья, полетела к земле.
– Проклятие снято!
Снова ударила молния. Железный строй покачнулся. Запрыгали искры по сомкнутой броне. Не в такт покачнулись копья. Полетели белые перья, упала на землю первая сбитая крылама. Другие птицы поторопились уйти вверх, выше облаков.
Лукс раскинул руки, и два его клинка сделались похожи на блестящие крылья. Развияр, оскалившись, направил оба своих меча остриями вперед, на врага. Многорукий боец, ощетинившийся сталью, несся прямиком на железную стену, и многие кинулись за ним, подхватив крик, как шлейф:
– Прокля-атие сня-ато!
Копья сомкнулись, целя в грудь Луксу. За мгновение до того, как острия пробили бы зверуина и всадника, насадив будто на вертел, Лукс оттолкнулся от каменистой земли Нагорья и взлетел. Это был самый длинный в его жизни прыжок; валясь на головы врагов, он выпустил когти, и за опущенным забралом послышался вопль: загнутые костяные лезвия вонзились глубоко в смотровые прорези шлема.
Четверорукий, четвероногий всадник обрушился с неба. За ним обрушились другие, круша, умирая и убивая. Копья рванулись вверх, целя в летящие в прыжке тела. Накатилась следующая волна зверуинов, стелясь к земле, поднырнула под острия, и копьеносцы начали валиться с перерубленными ногами.
Строй копейщиков распался: вместе с ним потерялось их главное преимущество. Тяжелая броня не была неуязвимой в ближнем бою. Короткие мечи стражников вышибали искры, скрещиваясь с клинками зверуинов. Подвижные, как вода, всадники разбивали забрала, оглушали и сбивали с ног, уворачиваясь из-под смертоносных для них ударов.
У Развияра ревела кровь в ушах. Зная наперед каждое движение Лукса, он атаковал под прикрытием зверуина и уходил в оборону, почти ложась в седле, прикрывая Лукса сзади. Промелькнуло и пропало в битве лицо Гонца-Под-Вечер, задрожала земля под телами падающих врагов.
Латники дрогнули. С криком о том, что проклятие снято, зверуины кинулись развивать мгновенный успех – но в этот момент вражеский маг опомнился.
Тучи, собранные Яской, застыли, ветер обмяк. Воздушный строй восстановился, и крыламы, одновременно развернувшись в поднебесье, ринулись вниз. Жизни Развияра, Лукса и всех, кто сражался с ними, оставалось на один залп.
Завизжал ветер. У многих помутилось перед глазами: масса воздуха, закрутившись столбом, подхватила крылам и разметала их вместе со стрелами. Яска стояла, вскинув руки, и смерч ел редкие снежинки у нее с ладоней.
Люди на поле повалились, как деревянные плашки. Зверуины устояли, широко расставив лапы, припав брюхом к земле. Вдруг от множества разлетевшихся крылам отделилась одна, неотличимая от прочих, и прямиком устремилась к Яске.
Развияр ударил Лукса пятками. Вырвавшись из схватки, они кинулись вслед за крыламой; птица снижалась. На спине у нее, между двух всадников, сидел мужчина в черном балахоне, без шапки, с развевающимися желтыми волосами.
Прорываясь сквозь сгустившийся воздух, Развияр, кажется, размазался в пространстве, оставив часть себя за спиной. Крылама медленно повернула, огибая одинокую Яскину фигурку. Одновременно вылетели две стрелы – и молния, направленная Яске в лоб.
Развияр закричал. Его крик слился с воплем Лукса. Яска продолжала стоять, вытянув перед собой ладони. Молния увязла между ее пальцами, как моток пряжи, стрелы пролетели мимо; крылама описала еще круг, снизилась. Перстень мага горел красным, и Яска вдруг без видимых причин упала на колени.
Снова выстрелили наездники и снова промахнулись. Птица развернулась, почти задевая крылом подножие холма, в этот момент Лукс прыгнул.
Его когти вонзились в крыло. Птица, закричав, рванулась, но не смогла подняться. Лукс не выпускал добычу, болтаясь на окровавленном крыле, не позволяя крыламе взлететь. Развияр, чудом удержавшись на его спине, видел, как оборачивается маг: красноватое лицо, нос с широкими порами, желтые волосы с седыми прядями, золотая серьга в большом коричневом ухе. Как маг раздраженно машет ладонью, будто стряхивая докучливое насекомое…
Даже самый великий, могущественный чародей – прежде всего человек. Вера в собственную неуязвимость стоила жизни не одному волшебнику. За миг до того, как Лукс, выпустив крыло, полетел вниз, – клинок Развияра дотянулся до загорелой жилистой шеи. Меч полоснул мага по горлу, брызнула кровь, и великий, повелевающий ветрами, выпал из седла. Перевернувшись в воздухе, неуклюже взмахнув руками, грянулся о землю рядом с распростертой на камнях девушкой…
