Марина Дяченко - Медный король
– У меня была сестра, – вдруг сказал Гонец-Под-Вечер, и Лукс, порывавшийся что-то ответить, осекся.
Гонец-Под-Вечер смотрел в пол.
– В детстве я слышал от нее… а она подслушала разговор матери с бабкой. Она…
– Что? – не выдержал Развияр.
– Об этом… нельзя говорить, – пробормотал Гонец. – Приносит несчастье. Нельзя говорить вслух.
Развияр прикрыл глаза. «Плодородие для них – способность самки приносить детенышей, а самым страшным злом, о котором нельзя говорить вслух, считается…»
– Бесплодие, – шепотом сказал Гонец.
Его карие глаза лихорадочно блестели на залитом потом лице. Дыбом стояла короткая темная борода.
– У него… Утра… и у его брата было две жены. Одна из них… не родила ни одного ребенка на протяжении пяти лет. Ее…
– Ее принесли в жертву Озеру, – Развияр, не удержавшись, взялся за голову. Ему привиделся черный плот с подвешенной к перекладине женской фигуркой; он увидел запрокинутое лицо Яски. – Шуу… Богиня Воф… Как я только…
– Почему никто не знает, а ты знаешь? – жестко спросил Лукс. – Почему никто не знает того, что ты рассказал? Ведь все помнят имя Утра-Без-Промаха?!
– Моя бабка повитуха, – Гонец потер ладонью лицо. – Тогда она была совсем молодая… Она видела жертвоприношение. С тех пор, как перестали рождаться дети, она поклялась Озеру, что будет молчать, пока не примет младенца… С тех пор не сказала ни слова.
– И это тоже случайность? – тихо спросил Развияр.
Никто ему не ответил. Несколько минут прошло в тишине. Потом Развияр поднялся. Вложил меч в ножны. Открыл тяжелую дверь, крикнул в темноту коридора:
– Пропустите их. Пусть идут.
* * *На другой день вернулся из Гленир, бывший раб, засланный шпионить в порт Фер. Девушка, прислуживавшая в замке, увидела его первой – она стирала у реки; бросив белье, рабыня кинулась Глену навстречу и долго бежала, спотыкаясь, сбивая ноги.
Белье едва не унесло потоком. Интендант Шлоп был недоволен и простил рабыню только по личной просьбе Развияра.
Глен был тощ, бит жизнью, но очень бодр. Развияр разговаривал с ним на балконе властелина – где буйно разрослись вьющиеся растения, где открывался прекрасный вид на ущелье. Глен не знал о двух других шпионах, посланных Развияром, но из его рассказа сделалось ясно: оба погибли, неизвестно как и где. Хват не поверил им, подумал Развияр.
Глен рассказывал: беглецы добрались до Фер. К тому времени переворот свершился окончательно; все, кому Глен якобы «помог бежать», были людьми Хвата либо сразу переметнулись на его сторону.
Они рассказали новому ночному барону о том, что он и так знал: замок захвачен, Дол-Шерт мертв. Оказывается, у Хвата было сговорено с бывшим моряком о каком-то условном письме, Хват его не получил, а в письме Развияра сразу распознал фальшивку. Хват был страшно зол и публично пообещал сварить Развияра в котле; у него есть люди, целая армия. Частью переметнулись прежние головорезы Нови, частью пришли новые, из моряков.
Да, люди Нови не сдались сразу: Хват потратил время и деньги, чтобы выжить их из города либо убить. Да, Хват круто взялся за дело: каждую ночь с улиц собирают не три-четыре трупа, как прежде, а иногда по целому десятку. Хват немыслимо жесток, его боятся даже ближайшие подручные. У Глена поджилки тряслись, когда он разговаривал с Хватом; Глен рассказал о себе, что он бывший раб, опоенный «сладким молоком», что помог сбежать головорезам, рассчитывая на выгоду, и попросил у ночного барона хоть мелкой, да работенки. Хват поначалу не верил, задавал хитрые вопросы, Глен десять раз облился потом, пока его наконец поставили собирать мзду в бедном квартале угольщиков. Хвату служат люди из прибрежных поселков, называются рыбаками, но на самом деле они пираты. В гавани Фер никого не трогают, но на морских путях – только щепки летят.
– А главное? – жадно спросил Развияр. – Тебе удалось?
Глен нервно потер ладони:
– Их двое, они тоже из пиратов, одного прозвище Жнец, а другого Култых. С Хватом давно уже на ножах. Своих людей у них мало, но – звери отборные, они на донного дракона ходили три сезона… Я все боялся к ним подкатиться.
– Ну?
– Да плюнул, думаю, пропадать так пропадать… и пошел. Все рассказал, как ты велел. У них глаза зажглись вот так, – Глен сложил перед глазами большие и указательные пальцы. – Я теперь их человек считаюсь.
Развияр задумался.
– Чего ты хочешь за это, Гленир? – спросил, наконец.
– Ты обещал дать мне оружие. И еще…
– Женщину?
– Да.
Развияр мельком вспомнил Джаль и свое страстное желание увезти ее из замка, выкрасть.
– Она твоя.
У Глена расширились зрачки. Он молча опустился перед Развияром на одно колено.
* * *Еще через несколько дней замок пережил налет стрелков на крыламах. Яска увидела их первая и подняла тревогу. Развияр велел ей не вмешиваться; работники разбежались, спасаясь кто куда от летящих с неба стрел.
Крылам было шесть. Они поднимались высоко, а потом падали одна за другой, и наездники обстреливали замок, легко отыскивая уязвимые места, засаживая стрелы в вентиляционные отдушины, в щели, в бойницы. Один ремесленник был убит наповал. Двое стражников ранены. На средней галерее засел отряд под командованием Брана, и стенные арбалеты впервые получили боевое применение; ни одной крыламы сбить не удалось, но обстрел прекратился. Птицы поднялись, описали круг над замком, будто обещая скоро вернуться, и ушли за горы.
С тех пор налеты повторялись несколько раз. Сотник Бран обучал молодых работников стрельбе из лука. Работа пошла медленнее, пастухи перестали показываться в замке, шпионы доносили Развияру, что настроение у людей подавленное и многие не прочь сбежать. Тем временем патруль на перевале тоже подвергся обстрелу, из пятерых патрульных погибли трое, их не спасли ни щиты, ни укрытия. Тари-Колесо был ранен.
Яска полулежала в кресле на башне. Ей было плохо; она теребила перстень на своей руке, будто желая его снять – и не решаясь.
* * *Гонец-Под-Вечер не даром получил свое имя. Сумерки в горах наступали все раньше; Далекий Свет стелился над землей, его светлая шкура была видна издалека. Гонец стоял на стременах, в его руке был обрывок белой ткани, которым он размахивал над головой. Когда обоих привели к Развияру, этот лоскут все еще был зажат у нагора в кулаке.
– Война, – сказал он с порога. – Мы примем императорскую власть или нас перебьют.
– Получили радужную грамоту? – Развияр криво улыбнулся. – «Император скорбит о каждом своем подданном»?
– Я не умею читать, – сухо заметил Гонец. – Старейшинам принесли весть от наместника, все знали, что так будет. На тех землях собираются войска. Не патрули – войска… Много верховых птиц. Много чужаков. Много стали, кузницы, дым… Хотят нас прихлопнуть, – он прокашлялся, – одним ударом. Как шлепуна.
