Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ

Гафия в это время расстегивала застежку своей сумки. Она вынула пакет с сушеными листьями. Отобрав семь листочков, она положила их в рот и тщательно разжевала.

– Что?.. – хотел я спросить.

Она покачала головой и показала на свой рот, давая понять, что не может говорить. Затем она опять дотронулась до головы Груу, и я понял, что она занята лечением кота.

15

Гафия вынула изо рта комок пережеванных листьев, осторожно приложила его к векам кота и размазала. Потом притронулась кончиками пальцев к его макушке. На пламя, полыхавшее вокруг, она не обращала никакого внимания. Жар, однако, становился сильнее. Как я ни пытался, ничего сквозь огненную занавесь разглядеть не удалось.

Испокон веков огонь служит человеку и в то же самое время является его проклятием. Я почувствовал, что пламя в любой момент может сомкнуться и поглотить нас. Гафия положила голову кота себе на колени. Глаза ее были закрыты. Она, по всей видимости, старалась вернуть жизненную силу, которую враг из башни пытался из нас выкачать.

Груу пошевелил лапой и издал звук, похожий на мяуканье растерянного котенка. При этом обнажились грозные клыки. Гафия погладила его между ушами, провела рукой по челюсти:

– Все хорошо. Он просыпается.

– Зачем? – усмехнулся я, показав на пламя. – Зачем надо его будить?

Во рту пересохло. Страшно хотелось сделать большой глоток из бутылки, прицепленной к поясу, но воды слишком мало. Ее нужно беречь. Мокрые от пота волосы пристали к голове, по спине стекали струйки, одежда облепила тело.

– Иллюзия, – задумчиво сказала Гафия, поглаживая кота. – Похоже, оружие этой Силы – иллюзия. И…

Она посмотрела на огненную стену. Не было необходимости облекать в слова то, что пришло ей на ум.

– Да, может, и это иллюзия, – подтвердил я. – Она такая плотная… Не знаю, удастся ли нам ее разрушить…

– Как наверху, так и внизу… – произнесла она. Я не понял, что она хочет этим сказать. – Иллюзия, – продолжила она, – это воспроизведение мысли, взятой из мозга врага или жертвы. Она основана либо на том, чего человек больше всего боится, либо на том, чего ему больше всего хочется.

– Ты хочешь сказать, что мы сами раздуваем огонь?

– Пока мы верим, что он существует, наша вера его питает, – подтвердила Гафия.

– А если ты не права? Если мы и в самом деле свалились в пекло?

– То, что можно призвать, можно и отозвать. Разве ты в этом еще не убедился?

По ее щеке стекала струйка пота. Груу поднял голову с ее коленей, открыл глаза. Куски засохшей травяной пасты лопнули и отвалились. Кот посмотрел ей в лицо и не то промурлыкал, не то прорычал.

Да, действительно, я был свидетелем разрушения иллюзий, которые казались поначалу абсолютно правдоподобными. Но здесь что-то другое. Стоит мне протянуть руку к пламени, она сгорит до кости.

Гафия опять закрыла глаза, и кот казался вполне спокойным, он вроде даже задремал. В алом зареве я увидел, что губы девушки беззвучно шевелятся.

Ох уж этот обмен мыслями! Неудивительно, что мои соплеменники побаивались Мудрых, хотя жизнь их во многом зависела от того, насколько успешно Мудрые познавали магический мир. Ну а мне в эту минуту хотелось одного – увидеть врага и сразиться с ним в честной и открытой борьбе.

Я даже не был уверен, в каком мире мы сейчас заперты. Нас, конечно же, перенесли через пространство каким-то неизвестным способом. Даже если с помощью колдовства Гафии нам удастся одолеть пламя… что тогда? Мы все равно останемся не в нашем мире, а может, и не в нашем времени.

Она открыла глаза и посмотрела мне прямо в глаза:

– Ты сопротивляешься! Ты не веришь! Ох! – Она ударила кулаком по горячей скале. – Если бы рядом был человек, способный выполнить задачу!

Ее возбуждение передалось коту. Впервые за это время он поднял голову и зарычал на меня.

Я почувствовал себя оскорбленным. Она была мне кое-чем обязана. Разве я не задержал ее, когда она рвалась к фальшивой Диане? Я еще раз взял кубок и поднес к лицу, надеясь, что оттуда польется чистый прохладный воздух, который уже сослужил мне службу. Однако сейчас ничего не произошло. Гафия поглядела на кубок, и глаза ее сузились, выражение лица изменилось. Она, должно быть, смотрела на какой-то предмет, которому нашла лучшее применение.

– Если бы только ты знал больше…

– Научи меня в таком случае!

Языки пламени подбирались все ближе.

Гафия отвела волосы, прилипшие ко лбу.

– То, чего я хочу, невозможно. Нельзя спрессовать знания, полученные за многие годы учебы, в несколько слов – здесь и сейчас!

Она дернулась, когда огненный язык едва не лизнул ей руку. В глазах ее мелькнул страх.

– У нас, возможно, не осталось времени и для нескольких слов, – мрачно заметил я.

– Говорят, те, кто обладает Силой, – торопливо заговорила она, – способны переносить предметы из одного существования в другое. Они смотрят на предмет и видят его внутреннюю сущность. Дело в том, что каждая вещь, рожденная или сделанная, была когда-то лишь мыслью, поэтому частично она и остается мыслью. Эта мысль, которую мы видим облеченной в форму, существует в другом месте, в другом обличье. Мудрая может отыскать такую мысль, очистить предмет от формы, вернуть его к первоначальному виду. Вот этому нас учат…

– Ты видела, как это происходит?

Гафия медленно покачала головой:

– Для этого нужно знать много о сути предмета и воспользоваться этим.

– Но ведь ты хотела, чтобы я знал больше, – настаивал я, – ты можешь помочь. Что мне нужно знать?

Она опять медленно покачала головой:

– Мы не знаем сути той Силы, которая нас здесь заперла. И…

– Это огонь. – Я указал на пламя, подбирающееся к нам. Я был уверен, что оно совсем приблизилось. – Огонь рождается от топлива – дерева, некоторых жидкостей, которые быстро горят, если их поджигает искра. В чем тогда внутренняя суть огня, чем он питается?

В том огне, который окружал нас, я не видел ни дерева, ни масла, которое мы использовали для ламп.

– Чем он питается… – повторила в раздумье Гафия. Вдруг ее худое лицо выразило волнение. – Да, возможно, то, что питает этот огонь, находится в другом месте.

Эта мысль не показалась мне полезной, но она, кажется, вдохнула в нее новые силы.

– Ладно. – Она поднялась и протянула ко мне руку. – Кубок… У тебя есть вода, которую можно в него налить?

– Очень мало.

– Не важно. Сама я этого сделать не могу, ведь кубок принадлежит тебе. Только ты можешь пробудить его Силу. Наливай в него воду и держи крепко. Потом возьми меня за руку. Возможно, и Груу нам поможет, раз с него спало заклятие. Давай делай это. Быть может, это наш единственный шанс? Моей Силы тут недостаточно.

Я пустил струйку воды. Она едва смочила дно кубка. Сжав его в руке, до ломоты в пальцах, я сел на корточки и левой рукой взял за руку Гафию.

– Теперь закрой глаза. Представь огонь, он горит… горят дрова… как у нас в замке. А вот вода, ручей, вода поднимается, поднимается. Смотри! Ты должен видеть это!

В словах ее была настойчивость, Сила. Но когда я закрыл глаза, мозг взбунтовался, я не мог вообразить себе этой картины. Я пытался, но передо мной возникало нечто бледное, которое тут же исчезало.

Где-то послышался голос, но очень далеко, я напрягал слух, чтобы расслышать его. Нет, был лишь огонь, а не голос, ничего, кроме огня, горевшего в лесу.

Вдруг я почувствовал, что воля моя крепнет. Я и не подозревал, что обладаю такой волей. Как будто сила воды и сила огня изменили свою сущность и вся энергия, которой они обладали, влилась в меня. Неясная, ускользающая картина огня проявилась, не исчезала. Я видел скалы и углубление, в которое стекала вода из ручья. Огонь и вода – старинные враги!

Ничего больше, только огонь, только резервуар с водой. Все остальное потеряло значение, я старался сохранить эту картину четкой и ясной. Огонь и вода!

Я чувствовал, как вливается в меня Сила, придающая остроту зрению. Я не только видел огонь и поток воды. Я уже мог управлять этим потоком, поднимать уровень воды в бассейне все выше и выше. Теперь это был уже колодец, очень глубокий. Вода, наполнявшая его, перелилась через край и потекла к огню!