Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит
Тогда ратное дело казалось юноше более благородным делом, чем привычные занятия: ухаживать за скотом, стричь овец или отрезать головы курицам. Декеарх сказал, что только мужчины, достигшие пятнадцати лет, могут записаться в армию, но Скорпиос был достаточно высоким для своего возраста, поэтому он вышел вперед вместе с двадцатью другими юношами. Военачальник пообещал им, что они станут хорошими воинами, которыми он будет гордиться. Отец никогда не говорил сыну, что гордится им. Чаще всего он употреблял такие слова, как «ленивый», «неповоротливый», «легкомысленный» и «никчемный».
Два года спустя слова начальника уже не так ласкали слух. Скорпиос видел, как покалечили четырех его друзей, а пятерых убили. Остальные были разбросаны по троянским отрядам. В шестнадцать лет юноша стал умелым бойцом, который ловко обращался с луком и мечом. Он был дважды ранен и теперь молился каждый день, чтобы великая богиня помогла ему вернуться на ферму отца, где он с радостью будет собирать навоз всю оставшуюся жизнь.
Скорпиос услышал тихий храп, сел и посмотрел туда, где под ветвями дерева спал Банокл. Этот человек был совершенно бесстрашным. Юноша чувствовал, что храбрость этого великана должна взывать к его собственной смелости, но на самом деле все было по-другому. Чем спокойней вел себя Банокл во время сражения, тем больше Скорпиос волновался и представлял себе, как он лежит на поле битвы с кишками в руках.
Он увидел, что Джустинос сидит в лунном свете, медленно соскребая волосы с головы маленьким бронзовым ножом. Скорпиос осмотрел весь лагерь. Эннион и Олганос отсутствовали, но худой рыжеволосый Керио был поблизости. Юноше не нравился вечно ноющий Керио, но он был смелым воином и хорошим товарищем во время боя.
Керио ловко поднялся на ноги, пошел и сел рядом с Джустиносом и Скорпиосом.
— Послушайте, как он храпит, — прошептал он голосом, полным презрения. — Как Урсос мог оставить главным его? У моих собак дома больше мозгов, чем у него.
Джустинос пожал плечами и продолжил брить голову. Скорпиос посмотрел на Керио:
— Ты шепчешь, только пока он спит.
— Ты называешь меня трусом, маленький педик?
— Он просто делает наблюдения, — спокойно заметил Джустинос.
— О, теперь ты будешь говорить за него, да?
Скорпиос хотел защитить себя, но юноша боялся Керио. Было что-то такое в этом человеке, в его глазах. Он молчал. Джустинос закончил бриться и убрал свой нож в маленькие ножны на поясе.
— Знаешь, Керио, — сказал он ровным и будничным тоном, — ты мне никогда не нравился. Выбирая между тобой и Баноклом, я всегда отдам предпочтение службе под его началом. А выбирая между тобой и одной из собак, о которых ты рассказывал, я выберу собаку.
Теперь настала очередь Керио молчать. Бросив убийственный взгляд на Скорпиоса, он отошел в другой конец лагеря и сел, прислонившись спиной к дереву.
— Плохо иметь такого врага, — вздохнул Скорпиос.
— Нет таких врагов, которых хорошо иметь, мальчик, — мрачно заметил Джустинос. — Я видел, как ты сражаешься. У тебя нет причин бояться его.
Юноша попытался скрыть свое смущение:
— Я не боюсь.
Джустинос пожал плечами и потянулся. Скорпиос вздохнул:
— Вообще-то, боюсь. Во время битвы, когда ты сражаешься с товарищами, все по-другому. Но Керио, я боюсь, что он во сне перережет мне горло.
Джустинос кивнул.
— Я знаю, о чем ты говоришь, но я не верю, что Керио плохой. У него просто горячая голова. Правда в том, что он боится, как и остальные. Эта страна — смертельная ловушка для нас.
— Ты боишься?
— Да.
— А Банокл? Ты думаешь, он боится?
Джустинос усмехнулся.
— Ты, как и я, отлично знаешь истории, которые рассказывают о нем. Спас дочь царя от пиратов, защитил госпожу Андромаху от убийц. Это делает его особенным. Но отчего действительно захватывает дух, так это от того, что он женился на Рыжей толстушке, самой ужасной шлюхе в Трое. Мужчина, который способен совершить такое, ничего не боится.
Через деревья к ним подошел воин Эннион, он сбросил лук и колчан со стрелами на землю, а сам сел рядом с товарищами. Сняв шлем, он зевнул.
— Я мог бы проспать целый месяц, — сказал он. — В глаза словно насыпали песка.
Почесав свою черную бороду, он растянулся на земле.
— Видел что-нибудь? — спросил его Скорпиос.
— Многие бегут на восток, а город все еще горит. Я буду рад сам отправиться на восток завтра утром. Теперь, когда Каллирос пал, мы поедем домой. Парень, это хорошая новость для меня.
— Ты не думаешь, что Гектор попытается отвоевать город? — настойчиво продолжал расспрашивать юноша.
Эннион сел и выругался.
— Зачем ты подал мне эту мысль? Я теперь не засну.
— У нас недостаточно людей, чтобы брать город, — сказал Джустинос. — Поэтому спокойно отдыхай. Завтра посмотрим, в какую сторону отправится враг, и поскачем обратно к армии. Затем в Карпею — и домой.
— Пусть Зевс услышит эти слова и исполнит их! — воскликнул Эннион. — Кто из вас пойдет сменить Олганоса?
— Я пойду, — предложил Скорпиос. — Я все равно не могу заснуть.
В этот момент они услышали крик ребенка, который эхом разнесся по лесу. Банокл тотчас проснулся и встал, вытащив свой меч. Джустинос схватил шлем и надел его. Скорпиос поднялся на ноги вместе с Эннионом и Керио.
Олганос выбежал из-за деревьев. Банокл пошел навстречу ему, вокруг них собрались другие воины.
— Военный отряд идоноев, — прошептал Олганос. — Десять человек, может быть, больше.
— Берите луки, — приказал великан.
— Урсос приказал избегать столкновений, — заметил Керио.
— Да, это так, — согласился Банокл. — Спасибо, что ты напомнил об этом. Теперь возьмите свои проклятые луки, и посмотрим, с чем нам предстоит встретиться.
С этими словами он пошел через лес. Скорпиос побежал обратно и взял свой лук и колчан со стрелами. Затем он бросился вслед за Баноклом.
Яркие звезды освещали лес, когда старшая няня, Мирина, отошла от спящих детей. Рядом с опустевшей хижиной лесоруба, в которой они прятались, была река, и она направилась к берегу. Из-за боли в распухших коленях ей было трудно наклоняться и пить, но она нашла старую чашу в хижине и опустила ее в реку. Вода была холодной и освежающей, и она жадно напилась. Проведя пальцами по своим седым волосам, няня стерла остатки сажи, которые еще были там.
В ярком лунном свете Мирина увидела, что ее одежда обгорела сбоку и на руках были ожоги.
Мирина ничего не знала об осадах и битвах, но она слышала, как стражники во дворце хвастались тем, что они могли продержаться много месяцев. Она верила им. А почему бы и нет? Они были воинами и понимали в ратном деле.
