Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит
— После боя всегда кажется, что холодно, — вздохнул молодой воин. — Я не знаю, почему это так.
— Я тоже. Хотя порой кажется, что это естественно. Я так понимаю, что пленники-идонои ничего не рассказали?
— Нет. Но я этого и не ждал. Как только они поняли, что им не грозят пытки, храбрость снова к ним вернулась.
Гектор устало улыбнулся.
— Ты не первый предлагаешь пытки, Каллиадес. Многие военачальники убеждали меня ввести более суровое обращение с пленными.
— Они правы. Насколько я помню, в этом году мы обнаружили одного из наших разведчиков с отрезанными руками и выколотыми глазами. Правила поведения, на которых ты настаиваешь, стоят нам жизней.
— Да, это так, — согласился Гектор, — но я не хочу уподобляться неприятелю. Это позволит судить о нас по сегодняшним событиям или событиям этого года. Почему, ты думаешь, восстание набрало такой темп?
— Из-за смерти царя Эионея, — ответил Каллиадес. — Когда он упал с лошади на Играх в честь свадьбы.
— Он не упал, — покачал головой Гектор. — В него попал камень из засады, которую устроил Агамемнон. Но его смерть не единственная причина, по которой мы здесь сражаемся. Когда Эионей напал на земли идоноев и завоевал их двадцать или около того лет назад, он вырезал весь царский род — мужчин, женщин и детей. Он наказывал города, отрезая правые руки тем, кто сражался против него. Других он ослеплял. Он запугал людей этой ужасной жестокостью.
— И он победил, — заметил молодой воин. — Страна была единой.
— Да, он победил. Но он посеял семена этого восстания. Нет такой семьи идоноев, где нет мученика или погибшего родственника. Дети идоноев стали взрослыми, взлелеяв в себе глубокую ненависть к племени киконов. Вот почему Агамемнону было так легко подбить их на это восстание. Однажды — и я надеюсь, что это будет скоро, — Трое понадобится заключить договоры с идоноями, наверное, будущие союзы. Нам нужно будет стать друзьями. Поэтому я не буду следовать дорогой, проложенной Эионеем. Никто не скажет, что троянцы убивали их детей или насиловали жен и матерей. Ни один ослепленный человек не скажет своим сыновьям: «Посмотри, что они сделали со мной, эти злые люди!»
Каллиадес взглянул на сына царя.
— Ты ошибаешься, Гектор. Эта война только с двумя возможными исходами. Или победит Агамемнон, и Троя превратится в развалины, пожираемые огнем, или мы уничтожим микенцев и их союзников. Пытки пленных означают возможность узнать планы врагов, тогда у нас будет больше шансов победить их. Это очень просто.
— Не так уж и просто, — сказал ему Гектор. — Какое значение будет иметь поражение или победа через много сотен лет?
Каллиадес был смущен.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Нас уже не будет через много сотен лет.
— Да, нас не будет. Но киконы будут, и идонои, микенцы и, надеюсь, троянцы. То, что мы делаем здесь, будет иметь значение тогда. Мы все будем ненавидеть друг друга и жаждать мести за прошлые зверства? Или мы будем вести мирную жизнь, как соседи и друзья?
— Меня не волнует, что может произойти через сто лет, — возмутился Каллиадес. — Мы живем здесь и сейчас. Мы сражаемся сейчас. И мы проигрываем, Гектор.
Гектор допил свое вино и вздохнул.
— Да, мы проигрываем. Ты думаешь, что мучения нескольких пленников это изменят? Если падет Исмарос, враг поплывет вдоль побережья, уничтожая нас. Не имея подкрепления и без подвоза провианта, нового оружия, мы рискуем быть разорванными на части. Как стратегу мне известно, что нам следует сейчас отступить к побережью, добраться до Карпеи и кораблей, перебраться в Дарданию. Фракия потеряна, и нам следует спасать нашу армию. Но как Гектор, сын Приама, я не могу последовать своему собственному совету. Мой отец приказал мне уничтожить всех наших врагов и восстановить Реса как правителя объединенной Фракии.
— Теперь это невозможно, — заметил Каллиадес.
— Да, наверное, так. Но пока поражение не станет неизбежным, Каллиадес, я должен остаться. Я поскачу в Каллирос и поддержу молодого царя. Если нам повезет, мы сокрушим Ахилла и его фессалийцев, соберем новую армию, чтобы вернуть Ксантию.
— Ты знаешь, что мы этого не сделаем, — сказал молодой воин. — В лучшем случае, мы сможем удерживать их несколько месяцев.
— Мало ли что произойдет за эти несколько месяцев. Сильные осенние дожди замедлят наши поставки и откроют для нас море. Жестокая зима лишит моральных сил осажденных. Приам мог бы заключить мир с Агамемноном. Каллиадес покачал головой.
— Этого не случится. Ты прав, Гектор, мы воины и должны подчиняться долгу. Но приказы теперь бессмысленны. Их отдавали, когда была какая-то надежда на успех. Если слепо им следовать теперь, мы обречены.
— Да, — признался Гектор. — Так ты со мной, Каллиадес?
— Мы все с тобой, Гектор. Независимо от того, что ждет нас впереди — победа или поражение.
Глава 29
Сироты в лесу
Шесть дней армия Гектора двигалась на юг по Родопским горам. Путешествие было долгим и опасным. Где-то позади разыскивала их армия идоноев. Впереди была широкая река Нестос, где отряды Фессалии и вторая армия идоноев выступали против Реса у Каллироса. Все знали, что состоится большая битва, как только на горизонте покажется город.
Теперь у троянской армии не было поставок продовольствия. Порции стали небольшими, отряды охотников отправлялись каждый день на поиски оленей и дичи. Даже когда охота была удачной, добычи было слишком мало, чтобы накормить три тысячи человек.
Банокл, который сидел на новой лошади — серой, пятнистой, со злым взглядом, ехал с Урсосом и двадцатью другими всадниками впереди основного войска, разведывая местность. Длинные копья остались теперь позади, и всадники были вооружены мечами и фригийскими луками. Им был дан особый приказ: избегать прямого конфликта и незаметно от врага послать всадника с сообщением.
Урсоса поставили во главе отряда, и возложенная ответственность сделала его мрачным. Его настроение не улучшилось от того, что Банокл постоянно называл его стратегом; это прозвище быстро подхватили и другие всадники.
Ближе к полудню молодой всадник по имени Олганос увидел дикую свинью в зарослях. Он, Джустинос и Скорпиос бросились преследовать ее. Урсос приказал остановиться, пока продолжалась охота, остальные члены отряда заехали в заросли, спешились. Они не заметили признаков присутствия врага, хотя чуть раньше встретили несколько лесников, которые бросали бревна в реку. Эти люди были из племени киконов, они сказали Урсосу, что спрятались от идоноев, которые проехали два дня назад.
