Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Заключенная в своем панцире, я могла лишь наблюдать, как четверо из тех, кто стоял в ожидании внизу, обернулись и зашагали в мою сторону. На этот раз недалеко от меня стена словно разошлась, и я увидела в углублении на платформе четырех охранников. Они окружили меня, и один из них нацелил на мои ноги какую-то штуку, похожую на охотничий дротик. Едва он сделал это, узы, которые сковывали нижнюю часть моего тела, словно упали, и я смогла двигаться; они провели меня на свою платформу, и мы стали опускаться на ней, пока, наконец, не оказались рядом с перегородкой, которая заканчивалась аркой и светящимся экраном.
Видимый только с уровня двери, но никак не выше, экран этот со своими бегающими огоньками вызывал страх. Он был какой-то инородный, совершенно чуждый мне, но при этом было в нем нечто такое, что я могла признать Силой, которой владели колдуньи. Однако на меня эта сила нацелена не была, я чувствовала, что не его сила заманила меня сюда.
Сопровождаемая охранниками, я прошла сквозь арку под экраном. Здесь, по эту сторону, не было никаких отсеков, прямо передо мной возвышался помост на четырех ступенях. На нижнем уровне вокруг помоста были расставлены маленькие экраны, но только два из них, напротив меня, светились огнями. Под каждым экраном я заметила доски, направленные под углом вниз, к полу, густо покрытые кнопками и рычагами. С каждой минутой все неотвязнее преследовали меня воспоминания о Цитадели кольдеров, вернее, не сами воспоминания, а рассказы, слышанные в детстве.
Возле каждой такой доски была закреплена скамья. Одетые в серое люди сидели за теми двумя экранами, что светились огнями, устремив на них неподвижный взгляд; их руки лежали на досках, готовые в любую минуту при необходимости нажать на кнопку или перевести рычаг.
Однако на самом помосте находилось нечто такое, что сразу привлекло все мое внимание; очевидно, в этом и была разгадка тайны, так занимавшей меня. Там стоял высокий, в форме колонны, прямоугольный прозрачный кристалл, внутри которого находился человек из Эскора. И не просто представитель древней расы, — это я определила сразу, как только внимательно взглянула на него, но именно тот самый человек, которого я видела в своем давнем сне, тот, который открыл Ворота, а потом долго сидел, вглядываясь в их очертания.
Он был погребен там, но нет, не мертв. Милосердная смерть не взяла его. Сквозь верхушку его хрустальной гробницы струилась паутина серебряных проводов, они не спускались неподвижно, но извивались и трепетали, искрились в воздухе, словно были не металлическими, словно сквозь кристалл текли ручейки воды.
Глаза пленника были широко открыты, и он смотрел прямо на меня. В его пристальном взгляде я увидела свирепый огонь, требовательность, напряженную и жестокую, и все это было обращено на меня. За эти несколько мгновений он попытался перевернуть мое сознание, сломить, подчинить полностью своей воле. И еще, я почему-то сразу поняла, что каким-то образом через меня лежит его путь к свободе, только поэтому он и завлек меня сюда.
Возможно, если бы я подчинилась его требованию, ему бы тотчас удалось выполнить задуманное. Но я отпрянула почти машинально, не думая — никто из древней расы не уступал силе без сопротивления, любое насилие вызывало в нас желание противостоять и одолеть его. Попроси он меня, вместо того чтобы заставлять силой, все было бы по-другому. Но он так жаждал освободиться, а просить не мог, не доверяя, по-видимому, никому и ничему в этом мире.
Яростно метались и пульсировали серебряные нити, словно он пытался овладеть моим разумом, превратить меня в послушную ему невольницу Тут я услышала недоуменный вскрик и увидела, как из-за одного светящегося экрана вскочил человек. Он весь подался вперед, пристально всматриваясь в замурованного в кристалле пленника, затем обернулся и уставился на меня; удивление на его лице сменилось возбуждением, а затем довольством.
Он, так же как и я, отличался от этих серых существ, населяющих подземелье, но древней расе не принадлежал. Не обладал он и Силой, что я поняла сразу, едва взглянув на него. В лице его были живость и ум, но при этом чувствовалась такая беспристрастность и отчужденность, что хотя он и выглядел, как человек, не оставалось сомнений — он не был им.
Он высоко держал голову, был довольно худ, но не настолько, как обтянутые кожей скелеты — его слуги. Лицо его и руки также не были мертвенно-бледного цвета, как у них, однако тело обтягивал такой же костюм, правда, украшенный гербом, вытканным желтыми, красными и зелеными нитками.
Волосы почти такого же ярко-желтого цвета, что и герб, достаточно густые и длинные, до плеч, он убирал за уши, как это делали сулькарцы. Но внимательнее всмотревшись в его лицо, я поняла, что не был он и морским скитальцем, нечаянно проникшим сюда через Ворота, ибо черты лица были слишком резкими и острыми, а широкий нос сильно выдавался вперед, что делало лицо похожим на птичью маску, какую надевали сокольничьи, вступая в бой.
— Ты… Женщина…
Он нажал какую-то кнопку на своей доске, а затем подошел ближе и остановился передо мной, уперев руки в бедра; он окинул меня с ног до головы таким дерзким, оскорбительным взглядом, что я почувствовала, как во мне поднимается гнев.
— Женщина, — повторил он на этот раз уже не удивленно, а задумчиво. Затем перевел взгляд с меня на пленника в кристалле и обратно. — Ты не похожа, — продолжал он, — на другую.
Он махнул рукой куда-то в сторону, за помост, но я не могла повернуть головы — верхняя часть тела была по-прежнему скована, и смогла разглядеть лишь краешек плаща, однако не сомневалась, что там была Айлия. Она не двигалась, и я подумала, что, наверное, ее держат сейчас в таком же панцире, как и меня.
— Так, — теперь он повернулся к пленнику, — значит, ты задумал воспользоваться ее помощью. Почему же с той, другой, ты этого не хотел. В чем же между ними различие?
Пленник в кристалле даже не поднял глаза на вопрошающего, я лишь почувствовала, как огромная волна ненависти захлестнула его, рванулась через хрустальную колонну, в которой он заключен, ненависть, которая не сжигает, а замораживает, ненависть, которую я когда-то чувствовала к своим братьям, и никогда еще я не видела, чтобы ненависть была такой яростной и неистовой.
Человек в сером обошел вокруг меня, в то время как я даже не могла повернуть головы, чтобы взглянуть на него. Я чувствовала, что он не может признать во мне колдунью, как сразу определил это его пленник. И эта мысль пробудила во мне надежду… Впрочем, глядя на беспомощного пленника, я не смела надеяться на многое… Потому что если он признал во мне колдунью, то я признала в нем заклинателя, одного из тех, которых уже нет в Эскоре и которые никогда не были известны в Эсткарпе, где колдуньи тщательно контролировали все познания, чтобы какой-нибудь самонадеянный наглец не обрел эти запретные знания и не возвысился.
— Женщина, — повторил незнакомец в третий раз. — Однако ты хотел передать ей что-то. Значит, она не та, за кого себя выдает, она гораздо выше, хотя по ее виду этого не скажешь. И если она хотя бы совсем немного похожа на тебя, мой недруг, значит, этой ночью фортуна действительно улыбнулась мне.
— Теперь, — он кивнул моим охранникам, и те сгрудились вокруг меня, причем, казалось, существовал какой-то барьер, препятствие, и они почему-то не могли прикоснуться ко мне, — теперь мы передадим тебя в надежные руки, девочка, пока у нас не появится больше свободного времени, чтобы разрешить эту загадку.
Охранники повели меня к противоположной от входа части комнаты, позади узника в кристаллической колонне, и он больше не мог видеть меня, да и вряд ли ему было нужно это — он так же все знал обо мне, как и я о нем. Охранники ушли, а с четырех сторон из пола поднялись металлические столбы шириной с мое запястье; они заскользили вверх, вытягиваясь надо мной, а потом начали светиться, и сразу путы, сковывающие меня, исчезли, словно свалился панцирь. Однако попробовав протянуть руку чуть больше вперед, я обнаружила, что меня окружили невидимой стеной, идущей от одного столба до другого, и я тоже оказалась заключена в прозрачной клетке.
Теперь у меня было нечто вроде квадратной комнаты с невидимыми стенами, здесь можно было сесть, что я и сделала, и немедленно начала осматриваться, словно хотела как можно лучше узнать все о месте, где нахожусь — хотя зачем мне это надо, пока было непонятно, никаких планов я не строила.
Отсюда я могла видеть Айлию. Она полулежала в бессознательном или сонном состоянии на второй ступени помоста, голова ее была повернута в мою сторону. Я могла видеть, как вздымается и опускается ее грудь, значит, она жива.
Мне тоже было необходимо уснуть. За часы, проведенные в этом мире, что закрылся за мной, как будто опустился занавес, накопилось столько напряжения и усталости, что разум и тело требовали отдыха. Мне нужно было сосредоточиться и по мере сил обезопасить себя, чтобы тот, кто стоял сейчас в кристаллической колонне, не мог застать меня врасплох и заставить выполнять свои приказания. Сделав все необходимое, я опустила голову на колени.
