Наталия Мазова - Исповедь травы
Мой страх тает куда медленнее, ужасно хочется позвать Грега, но я не решаюсь – все-таки не настолько мы еще близки, чтобы ему отгонять от меня ночные кошмары. Сон отлетел без следа. Осторожно-осторожно я поворачиваюсь на правый бок, подсовываю под голову здоровую руку – может, в такой позе уснется быстрее. Тишина чутко подрагивает, что-то непонятное мне творится в темноте, но не покидает ощущение, что произошло еще не все, чему должно произойти.
Внезапно из комнаты доносится голос Грега – сонный и неприятно удивленный:
– Да как ты вообще смеешь предлагать мне такое?
Ответа не следует, а может, он просто не рассчитан на мои уши, но все равно я моментально обращаюсь в слух. И снова реплика Грега, на этот раз отчетливее и куда более раздраженно:
– А кто бы ты ни был! Хоть архангел Гавриил!
Так, это делается совсем интересно… Что же этот нелюдь вздумал предложить Грегу?
– Не беспокойся, я знаю достаточно. Главное, знаю, что госпожа Леонора прекрасно без тебя обойдется. В любой форме. А я – тем более! – промежутки тишины между ответами Грега делаются все короче, а тон его – все более взбешенным:
– Ну например, могу дать тебе по морде. Морда у тебя, как я вижу, имеется, да такая, что кирпича просит… Думаешь, не получится? А ты думай поменьше! – за этими словами раздается звук удара и звон стекол в книжном шкафу – кажется, кого-то приложили о сей предмет мебели. И кажется, этот кто-то – отнюдь не Грег…
– Нет, я не ее Поборник! Но тебе и так мало не покажется!
Дверь распахивается, и в свете уличного фонаря, упавшем на пол, взору моему предстает совершенно невероятная картина: Грег, в одних плавках и взлохмаченный после сна, держит за шиворот Звездного, чье сияние изрядно потускнело, да и вообще вид стал куда более материальным и каким-то подержанным. На моем лице против воли расплывается довольно дурацкая улыбка.
Бросив в мою сторону извиняющийся взгляд, «черный менестрель» одним пинком вышвыривает моего демона в коридор и сам исчезает там же. Некоторое время оттуда доносится напряженная возня, грохот падающих предметов, дребезг чего-то бьющегося – не иначе, плафон разгрохали… И, как финал – стук распахиваемой входной двери, заключительный, особо мощный удар и снова хлопок дверью. На минуту воцаряется тишина. Затем стремительные шаги, Грег возвращается в мою комнату и присаживается на край постели – совсем так же, как тот, изгнанный им… И снова я заговариваю первая:
– Чего он хотел от тебя?
– Тебе действительно нужно это знать? – голос его неожиданно вздрагивает.
– Думаю, что да.
Лицо Грега становится напряженным, и он выговаривает, старательно копируя знакомые мне интонации:
– «Дай мне стать тобой. Позволь мне войти в тебя. Я знаю, как ты к ней относишься, но без моей поддержки она никогда не станет твоей. Поделись со мной смертным телом, и лишь у тебя будут ключи от ее желания…» – он низко опускает голову и уже своим голосом доканчивает: – Ненавижу! Прав был твой отец – очень трудно устоять против ТАКОГО…
Звездный – в обличье Грега… Меня непроизвольно передергивает.
– Грег, но если он предложил такое, это значит, что… – я осекаюсь, не умея назвать… В голову лезут идиотские формулировки типа «я тебе совсем не безразлична», «ты ко мне неравнодушен» – не умею я говорить об этих вещах, не умею, черт возьми, и похоже, так никогда и не научусь! Как доходит до дела – сразу приступ высокого, трать-тарарать, косноязычья!
В темноте не разглядеть лица, но Грег все равно отворачивается – в смущении?
– Я позвал – теперь я сам понимаю, что позвал, – и ты пришла. Другая, не как все люди – ослепительный свет под покрывалом тьмы, и та песня была про тебя. Но я спугнул тебя настоящую, и ты стала просто человек, и тебе было очень больно – я почти физически ощущал твою боль. А потом пришли другие из… из твоего клана, и стали все мне объяснять. И я понял, что на самом деле ждал тебя всю жизнь, как высшего смысла, и наконец дождался. Только не знал, что это окажешься именно ты. А сейчас ты лежишь здесь в старой рубашке, в бинтах и гипсе, и волосы давно не мытые, но мне все равно хочется обращаться к тебе – «госпожа Леонора», – он умолк и потом прибавил отчаянно: – Вот. Теперь я все сказал, и можешь делать со мной, что пожелаешь.
И тут снова, как тогда в Кармэле, на меня накатывает, и я вижу четкую картинку: осенний лес, обращенный в живое пламя клонящимся к закату солнцем, костер – и Грег, в лиловом и оранжевом, высыпающий в огонь охапку сухих листьев. Грег?.. Картинка держится несколько секунд и гаснет, и вокруг меня начинает плясать водоворот: черное, лиловое, пурпурное, серое… набегающий фронт грозы, длинные черные волосы по ветру… затем, вспышками, что-то вроде сцены, бешеный, счастливо пылающий взгляд темных глаз в обрамлении черно-лиловых росчерков, и совсем близко – пламя хорошо знакомых мне медных волос, и две гитары, звучащие в лад на фоне флейты…
– Йерг-гинт… – срывается с моих губ. – Хранитель янтаря… – а в голове стремительно крутится: он же действительно вторая моя половина, ибо он Земля и Вода, а я – Огонь и Ветер! Значит, и в самом деле стало по слову моему – я исполнила, что обещала, и он дарован мне в награду. Именно он – память внезапным озарением подсказывает, что я не назвала имени там, в святилище, а Флетчер не был мне дополнителен, он был Водой и Жизнью… Но все это остается в голове, а вслух я произношу только Имя:
– Йерги…
Он вздрагивает всем телом и, не найдя моей здоровой руки – она под подушкой – хватает меня за обнаженное плечо:
– Как ты… Как вы назвали меня, госпожа Леонора?
– Элендис, – отвечаю я, и голос мой звучит странно для меня самой. – Теперь можно Элендис, и никаких «вы». Я назвала тебя твоим Истинным Именем, Йергитт Ломеанор, и в имени этом янтарь, как у моего отца и Гитранна. Ты тоже из нашей семьи, Йерг, ты тоже сродни Огню, хотя и не ему причастен…
– Я?! Но я же простой смертный, я никогда…
– Даже простой смертный всегда причастен одной или двум стихиям, – произношу я в сотый, наверное, раз за свою многотрудную жизнь, но все равно не выходит назидательно. – Но ты, не рожденный одним из Братства, все же больше простого смертного, пусть твоя сила и скрыта до поры – иначе зачем эта янтарная мета?
– Откуда это известно тебе?
– Я Огонь, – отвечаю я. – Я вижу Суть вещей, и мне дано читать имена. Верь мне, Йерг. Ты уже доказал свою силу, – и вот тут я позволяю себе ухмыльнуться до ушей. – Кому из так называемых простых смертных было бы под силу набить морду существу, лишенному плотного тела?
Гипс с меня сняли за три дня до здешнего Нового года. Левая рука висела плетью, ноги совсем разучились ходить. Йерг – теперь я называла его только так – тут же разогнал всех христианских сиделок («все равно на пятом курсе не сессия, а так, баловство») и сам занялся мной. С его помощью я заново училась ходить. По квартире я передвигалась, опираясь на его руку – одна мысль о том, чтобы пользоваться костылями, бесила меня до судорог. А потом он часами разминал мои отекшие ступни, да не только разминал – Серраис показал ему те немногие приемы целителей, которыми владел сам, и Йерг перенял их на удивление легко… С каждым днем я все больше убеждалась, что он наш, наш всей сущностью своей, и был просто обречен встретиться с нами – и со мной…
