Наталия Мазова - Исповедь травы
Грег… Линхи рискнул, посмев подчинить его сознание, чтобы завладеть телом, а затем устроив объяснение прямо у него в голове; Серраис рискнул еще больше, рассказав ему абсолютно все. И оба не ошиблись – «черный менестрель» оказался тем редкостным человеком, который с первого раза все понимает правильно.
Он даже не был мотальцем, хотя и догадывался, что такое возможно. Мотальцем, как выяснилось, был какой-то его знакомый, который около трех недель назад дал ему переписать кассету с Черным Венком Гитранна. (Быстро же разлетелись по Авиллону пять Смертных Печатей…)
Родители его второй год работали где-то за границей – он сказал, и я сразу забыла, – и он жил совсем один в маленькой квартирке из двух смежных комнат. Так что мое присутствие почти не обременяло его. Снова, в который уже раз, мне повезло так, как, наверное, может везти только Стоящим на Грани Тьмы – у меня было надежное убежище.
Грег уходил из дому на целый день – институт, плюс работа, ибо стипендия в его мире была чисто символической, а деньги от родителей приходили весьма нерегулярно. Но я была абсолютно беспомощна, и он не без изящества решил проблему ухода за мной.
Одна его однокурсница состояла в некой секте, именовавшей себя Истинными учениками Христовыми, и с упорством, достойным лучшего применения, пыталась затащить Грега на их собрания. На третий день после моего появления он принял приглашение. А оказавшись на собрании, высмотрел девицу с наиболее фанатичными глазами и, когда все кончилось, вызвался проводить ее до подземки. Всю дорогу до этой самой подземки он вдохновенно вешал ей на уши лапшу про дальнюю родственницу из Прибалтики, которая оказалась в Москве без документов, при этом не очень хорошо зная русский, и за которой, по всему видать, охотится мафия… Короче, со следующего же дня в доме начали дежурить сиделки-сектантки.
Я не очень-то различала всех этих Вер, Оль и Ир, сменявшихся у моей постели. Одни просто выполняли все необходимое, развлекая меня нейтральными разговорами – эти были терпимы. Другие пытались обратить меня в то, что считали своей верой – с теми, что были поумнее, я устраивала богословские диспуты в лучшем стиле Ирмы диа Алиманд, с тупыми же и настырными разговаривала исключительно по-ругиански.
Время тянулось медленно и тягостно. Я скрашивала его чтением местных книг, изредка смотрела фильмы – но вообще российское телевидение производило на меня еще более удручающее впечатление, чем даже родное ругиландское. Куда больше удовольствия я извлекала из магнитофона, но больше всего – из ежевечерних бесед с Грегом и его собственных песен…
Приходили и гости – раз в неделю обязательно появлялся Серраис, иногда заглядывал Линхи. Раза четыре меня навещал Гитранн – обязательно с гитарой и обязательно в то время, когда хозяина не бывало дома. Только в последний раз Грегу удалось его подловить – ушли они вдвоем, вернулся Грег только в третьем часу, и глаза его сияли, как у Нездешнего. А один раз пришли «Бакланы» – Россиньоль, Нелли и Луминно, долго сидели, пили чай, делились свежими сплетнями…
Флетчер не появился ни разу. Ни разу. И с каждым днем я сожалела об этом все меньше. Та истерика в Замке, видно, была последней вспышкой.
Зато однажды…
Внезапный приступ иррационального страха заставил меня пробудиться. Когда я открываю глаза, он сидит на краю моей постели, окруженный ореолом призрачного серебристого света – он, Звездный, король темных эльфов, властитель Замка-без-Лица.
Я хочу крикнуть, но голосовые связки отказываются подчиниться мне, и из моего горла вырывается лишь сдавленное сипение. С трудом взяв себя в руки, я вглядываюсь в него повнимательнее и осознаю, что это всего лишь призрак – сквозь туманно мерцающую фигуру смутно просвечивают ярко-зеленые цифры на электронных часах… 03: 12. Самый час для привидений… иным способом ему, не наделенному земной плотью, и не дано явиться на физплане. Серебристая одежда и волосы, словно осыпанные серебряной пылью… такое ощущение, что передо мной черно-белое изображение – нет ни единого цветового пятна, ни одного оттенка, что не рождался бы из простой игры света и тени.
Он чувствует, что я заметила его, поворачивает ко мне свое неестественно прекрасное лицо-маску. Но здесь все же не его Замок, и чары его действуют на меня куда слабее, чем прежде.
«Привет», – бросаю я ему первая с нескрываемой горечью. «Давно не виделись…»
«За это можешь благодарить своих родственников,» – отвечает он мне в тон.
«Рану, значит, зализывал? А теперь соскучился, сам пришел?»
«Ах, леди Эленд, бесценная моя… Какая жалость!» – голос его холоден, даже насмешлив. «Разве я не говорил тебе, что ни с кем ты не сможешь быть так счастлива, как со мной? Но ты не поверила, госпожа непознаваемого…»
«Уходи!» – шиплю я в ответ, как рассерженная кобра. «Убирайся прочь, порождение моего бреда, а то перекрещусь!»
«Перекрестишься? Ха!» – изящная рука в серебристой перчатке медленно скользит от губ вниз, затем от левого плеча к правому.
«Видишь, я тоже это умею… Зачем ты гонишь меня, моя бесценная? Зачем отвергаешь то наслаждение, которое я жажду подарить тебе?»
«Уходи…» – снова шепчу я без особой надежды, что он послушается. Вместо ответа его рука ложится на мою грудь, как раз против сердца, и я едва успеваю удивиться ощутимой материальности этой призрачной руки… как вдруг он резко, стальной хваткой сдавливает мне горло!
Кажется, в этот раз я все-таки сумела закричать…
…и хватка затянутых в серебро пальцев разжимается столь же внезапно. Он выпрямляется – плащ, словно сотканный из лунного света, окутывает его мерцающим облаком:
«Проклятье – я не могу пробиться к тебе через эти твои повязки!» – его голос все так же холоден, он изо всех сил пытается казаться высокомерным, но затаившееся во мне пламя трепещет, угадывая его волнение, смесь досады и тревоги…
«Запомни, моя бесценная: где есть боль, там нет меня! Вот единственный способ избавиться от моего внимания».
«Боль тела?» – переспрашиваю я. «Ведь на боль моей души ты кидаешься, как беркут на добычу!»
Не удостаивая меня ответом, он делает несколько шагов к двери в смежную комнату, за которой спит Грег, и не то просачивается сквозь нее, не то просто растворяется в вязком сумраке ночной квартиры.
Мой страх тает куда медленнее, ужасно хочется позвать Грега, но я не решаюсь – все-таки не настолько мы еще близки, чтобы ему отгонять от меня ночные кошмары. Сон отлетел без следа. Осторожно-осторожно я поворачиваюсь на правый бок, подсовываю под голову здоровую руку – может, в такой позе уснется быстрее. Тишина чутко подрагивает, что-то непонятное мне творится в темноте, но не покидает ощущение, что произошло еще не все, чему должно произойти.
