Андрей Легостаев - Любовь опаснее меча
Он замолчал. Уррий тоже молчал.
— Вон там, на столике у окна, — епископ кивнул, — лежит Священная Книга алголиан — Директории. Она твоя. Вот, возьми ключ. — Епископ протянул Уррию ключик на золотой цепочке. — Читай ее, Уррий. И береги ее, она мне очень дорого стоила. В ней ты найдешь ответ, как тебе жить, ведь жить ты будешь не по законам Господа. Ты — наследник Алвисида. Запомни это! — Епископ вздохнул. — Но ведь сейчас ты искал меня не ради этого…
— Да, Ваше Преосвященство, — Уррий понял, что должен быть предельно откровенен. — Я люблю женщину. — Он встал и подошел к отцу Гудру. — И она любит меня. Из-за того, что она колдовала на фигурке, изображающей меня, ее сегодня сожгут на костре! Я не могу допустить этого, Ваше Преосвященство! Если ее сожгут, я не смогу жить!
— Сможешь. Кто такая Сарлуза для тебя? Мимолетное плотское увлечение, которое ты принимаешь за страстную любовь! Пройдет от силы год, и ты забудешь о ней, как забыл о вскормившей тебя кормилице! Нет такой женщины, которую бы помнил всегда!
— Я не про это говорю, Ваше Преосвященство. Не знаю, вы наверное правы, и любую женщину можно забыть. Я не спорю — просто не знаю. Но собственную подлость забыть невозможно, она будет жечь душу до самой смерти. Я не хочу жить с такой тяжестью в груди!
— И ты считаешь, что подлостью будет…
— Мое бездействие, в то время, когда женщине, любящей меня, грозит смерть! — воскликнул Уррий порывисто.
Епископ тяжело вздохнул.
— Уррий, ты уверен, что она любит тебя?
— Да. Я чувству…
Епископ остановил его властным жестом руки и сказал, устало закрыв глаза:
— Уррий, по приказу Белила, Князя Тьмы, она проверяла всех мужчин рода Сидмортов на силу Алвисида. Силу мог обнаружить амулет, данный ей Белиалом, и только в момент, когда носитель силы обладал женщиной. Сарлуза спала и с твоим отцом, и с отцом Свером, и со всеми тремя твоими братьями. К сожалению, я узнал об этом слишком поздно — только сегодня.
Уррий сел, вернее упал, в кресло. Слова отца Гудра сразили его. Он не мог осознать этого.
— Вы уверены, Ваше Преосвященство? — спросил он.
— Абсолютно, — сухо сказал епископ. — Ты был последним, но никак не поддавался на ее кокетство. Ей пришлось очаровывать тебя колдовством. Только не колдовством она добилась тебя — трудно воздействовать колдовством на наследника Алвисида, не по плечу молодой колдунье…
— Ваше Преосвященство, — Уррий овладел собой и встал. — Я хочу видеть ее. Вы можете мне помочь?
— Тебе это очень надо?
— Да.
— Хорошо, Уррий. Но казнь отменить теперь не в моих силах, увы. Слишком поздно.
— Я теперь не знаю, что и думать, — растерянно признался Уррий. — Я должен поговорить с ней.
— Каррин проведет тебя, Уррий.
Он позвонил колокольчиком, вошел Каррин и приблизился к своему господину. Тот тихим голосом дал ему указания — слуге пришлось наклониться, чтобы лучше слышать. Каррин кивнул, выслушав до конца и подошел к дверям. Уррий встал.
— Спасибо за все, Ваше Преосвященство, — сказал юноша. — Мы еще увидимся.
— Вряд ли, — прошептал старый епископ, но Уррий его уже не слышал.
Тяжелая дверь приоткрылась и юноша, держа в руке данный Каррином факел, вошел в темницу. Дверь захлопнулась за ним.
Сарлуза лежала посреди мрачного каземата на каменном полу в тусклом луче света, пробивавшегося из маленького окошка под самым потолком. Голова ее со спутанными волосами, которые так нравились Уррию, покоилась на подложенной руке. Рубашка была разорвана, полностью обнажив спину, и в слабом освещении Уррий увидел, что ее великолепное белое тело покрыто грязью и кровоподтеками.
— Вернулся, изверг, тебе показалось мало? — спросила пленница, не поднимая головы.
— Сарлуза, это я, — тихо сказал Уррий.
— Уррий!
Сколько, чувств, сколько радости прозвучало в этом слове! Вся злость, клокочущая в молодом рыцаре бурлящим кипятком моментально превратилась в пену и испарилась, не оставив на стенках его души ни малейшего осадка!
Она вскочила на ноги, подбежала к нему и рухнула перед ним на колени. Подняла на него заплаканные глаза, хотела что-то сказать, но лишь рыдания вырвались из ее груди. Она обхватила его руками за спину и уткнулась лицом ему в низ живота.
Уррий сглотнул набежавший ком, и непроизвольно поднял факел высоко над головой — чтобы случайно не опалить ей волосы.
Он почувствовал, как плоть его набухает, распирает материю, ощущая рядом ее губы, чувствовал как дрожит все его тело, как стремится слиться с ней. Да, он любит ее. Он вспомнил, как вчера, когда он пытался выгнать ее, она кинулась целовать его плоть — разве бы сделала это какая-нибудь женщина, если бы не любила?!!
Он хотел ее спросить, поговорить с ней, хотел узнать, что думает она. Уже знакомая ему тупая боль налилась в затылке и он вдруг прочувствовал в голове ее страстные, сбивчивые мысли.
Как многое она ему сказать хотела! О любви, внезапно поглотившей ее целиком, о страхе смерти, обуявшем ее, и что она готова умереть ради любви и с именем Уррия на устах, что она отреклась ради Уррия от Белиала и волшебное колечко испарилось в дым, что она безумно счастлива видеть его, что теперь она может и умереть, зная что он любит ее, что ей не давала покоя тревожная мысль — все ли с ним в порядке, не сделал ли с ним что Белиал, жив ли Уррий.
Она хотела сказать, но не могла — она лишь прижималась сильнее к Уррию, пропитав ткань его одежды своими слезами. Уррий тоже молчал, держа высоко в руке факел, а левой теребя ее густые прекрасные волосы, проводя по нежной коже плотного плеча и теплой, изумительно приятной шеи.
Он не знал, сколько они простояли так, прижимаясь друг к другу — время перестало существовать. Они словно пытались напиться ощущением друг друга — она, чтобы умереть, с этим ощущением в сердце, он, чтобы сохранить его на всю жизнь.
Но скрипнула дверь и Каррин позвал Уррия.
— Я спасу тебя, Сарлуза, — пообещал Уррий, сам не веря в то, что говорит. — Я люблю тебя, Сарлуза!
Он ласково и осторожно освободился из ее объятий и шагнул к дверям.
— Уррий! Я люблю тебя! — вскричала вслед ему, словно очнувшись от чудного дурмана, Сарлуза. — Я никогда ни кого не любила, кроме тебя, Уррий! Ты лучше всех — ты моя жизнь!
Уррий знал, что она действительно до него никого не любила.
Он решительно направился по коридору к выходу. Епископ сказал, что казнь отменить невозможно — поздно! Раз это сказал отец Гудр, значит, он ничего не способен сделать. А если не способен он, то что может сделать Уррий?!
Уррий вдруг впервые за весь день вспомнил о Лорелле. Что, если бы в подземелье была сейчас она? Он бы разнес весь замок, чтобы спасти суженую, даже если бы на пути его встал родной отец с мечом в руке. Да, для Лореллы он бы сделал это, он любит ее.
