Совсем не герой - Лен Ванесса

– Я не твоя сестра, – выпалила Джоанна.

Ее реакция заметно ранила Элеонору, судя по судорожному вдоху. Они не могли быть родственниками. Она творила ужасные вещи: пытала Ника и Джейми, причиняла боль близким Джоанны. Манипулировала ей. Тренировала героя убивать, после чего натравила на монстров. Он погубил сотни – или даже тысячи – жертв. Включая Хантов.

И Элеонора этим гордилась, в чем призналась в Холланд-Хаусе.

– Мы выросли вместе, – сообщила она с дрожью в голосе. – Ты жива только благодаря мне.

Джоанна осознавала, что их внимательно слушают остальные, даже Король, но не могла отвести взгляда от собеседницы. Застыв неподвижно, она казалась меньше на фоне огромной фигуры правителя монстров. Мир вокруг тоже по-прежнему был заморожен. В отсутствие малейшего ветерка средневековое платье прямого покроя висело безжизненно.

– Я тебе не верю, – честно заявила Джоанна.

На лице Элеоноры вновь возникло обиженное выражение. Она сообщила:

– Король подарил мне право жить, для чего пришлось сохранить всю линию моих прямых предков – каждого из них, вплоть до матери. Нашей матери.

– Моя мать – Морин Хант.

– Наша мать – Морин Грейв! Ее приговорили к убийству сразу после моего рождения, но… – Голос Элеоноры дрогнул. – Она всегда умела выкручиваться. Ходили слухи, что ей удалось сбежать. Что ее спас кто-то из Найтингейлов и укрывал затем в целой сети тайных убежищ.

Джоанна невольно обернулась к Аарону, потрясенная новой информацией. Он чуть приоткрыл рот и удивленно распахнул глаза. Его мать, Маргариту Найтингейл, казнили как раз за пособничество одному из членов семьи Грейвов – кому-то с таким же даром, как у Джоанны.

И та квартира в Саутарке? Неужели именно там укрывалась Морин? Воображение тут же нарисовало картину, как их с Аароном матери таятся там в полной темноте, пока вокруг повсюду рыщут гвардейцы…

– Мама снова нашла твоего отца после побега, – добавила Элеонора. – Они любили друг друга еще в zhēnshí de lìshĭ, поэтому хронологическая линия помогла им встретиться. А потом… Видимо, Ханты приютили Морин. Пожалуй, следовало догадаться. Хотя они с бабкой раньше никогда не ладили.

– Бабкой?

– Дороти Хант, – пояснила Элеонора. – Она и моя бабушка. Если честно, то я с ней тоже никогда не ладила. Мама раньше говорила, что мы слишком похожи, как две шипастые горошины из одного стручка.

Слова слишком напоминали правду, но Джоанна никак не могла поверить. Ничто в блондинке не казалось знакомым: ни ее выверенная, надменная манера речи, ни кукольные черты прекрасного лица, ни небрежная жестокость во всем. И в то же время перед внутренним взором всплывали картины, как Ник не так давно представился, словно они с Джоанной никогда не встречались раньше. Или как она стояла в крошечной комнате с Аароном, умоляя его поверить, что они прежде дружили.

Элеонора сказала: «Мы выросли вместе». И знала слишком многое о Джоанне, о ее образе мыслей. К тому же…

– Ты понимала, как бабушка планирует дела, – медленно произнесла она. – О ее правиле десяти дней.

Откуда это стало известно блондинке? Дороти Хант не делилась подобной информацией ни с кем, кроме семьи.

Неужели они с Элеонорой действительно могли быть сестрами?

Джоанна тряхнула головой, стараясь очистить мысли. Король же в это время обернулся к северному берегу и небрежно махнул рукой. Лондон снова ожил, до слуха донесся плеск воды в Темзе и отдаленный гудок корабля. На другой стороне реки пароход продолжил отплывать от пристани. По мосту опять принялись сновать туда-сюда похожие на жуков машины и неуклюжие автобусы этой эпохи.

Когда Король повернулся лицом к Джоанне, она осознала, что смотреть на него уже не так тяжело. Однако восприятие все равно менялось каждое мгновение. Кто он вообще такой? К какой семье изначально принадлежал? И какими способностями обладает, раз Аарон и даже могущественные союзники Элеоноры взирали на правителя со смесью ужаса и благоговения?

Джоанна в последнее время ощущала хронологическую линию как стихийные силы, но в присутствии Короля та скорее воспринималась огромным животным, посаженным на поводок, но не укрощенным. Они совсем не казались неотделимыми друг от друга, как когда-то упоминал Аарон. То и дело в воздухе чувствовались слабые толчки, словно линия времени пыталась вырваться из-под контроля.

– Интересный выбор места, – прокомментировал Король. – Должен признать, я почти позабыл, что начал приводить в исполнение приговор Грейвам именно здесь. – Он повернулся ко всем присутствующим, и глаза Джоанны опять заслезились от попыток смотреть прямо на него. – Следуйте за мной. – Его жизнерадостный тон казался зловещим.

Слово «сестра» продолжало отдаваться эхом в голове девушки, вынужденной шагать вместе с остальными вдоль берега в восточном направлении, краем сознания отметив, что причал выглядит чище, чем в тысяча восемьсот девяносто первом году. Вместо грязи дорожку теперь покрывали деревянные настилы. Особый ужас внушало то, что дюжина портовых рабочих даже не заметила миновавшей их странной процессии.

Взгляд Джоанны перехватил Ник. Она видела, что он хочет поговорить с ней отдельно от спутников. Однако его выражение лица оставалось настороженным. Вспомнились слова Элеоноры: «Я превратила его в охотника из-за вашей любви друг к другу. Чтобы ты никогда не смогла ему доверять после убийства родных. И чтобы он увидел твою истинную суть – монстра. Чтобы вы оба стали врагами. И у меня получилось, согласна? Ты больше ни за что не попытаешься искать мирных переговоров. И вы двое будете разделены навечно».

– Мы можем остановиться здесь. – Король произнес это так, будто у заложников был выбор, однако они все тут же резко замерли, вновь не способные оторвать ноги от земли.

Необычная компания очутилась на пятачке, который во времена Джоанны служил городским пирсом. Гребные лодки и баржи покачивались на волнах.

Она еще раз попыталась шевельнуть ногой – с тем же результатом. Затем вспомнила, что во внутреннем кармане хранился нож, и постаралась незаметно расстегнуть пуговицу, однако тут же ощутила на себе обжигающий взгляд Короля.

– Нет, – коротко приказал он.

У Джоанны создалось впечатление, что он усмехается, после чего заметила на деревянном настиле брошенные ножи и пистолеты: приспешники Элеоноры избавились от своего оружия по пути.

Ник раньше назвал Короля богоподобным. И действительно, он казался куда более могущественным, чем простой человек и даже сильнейшие из союзников блондинки.

– В изначальной линии времени старый мост сохранялся дольше, верно? – словно поддерживая светскую беседу, поинтересовался правитель монстров.

– Вплоть до двадцать третьего столетия, – напряженно ответила Элеонора. – И несколько раз перестраивался в процессе.

– Что мы здесь делаем? – отважилась спросить Джоанна, гадая, для чего Король привел их сюда.

Как он выглядел одновременно и старым, и молодым, так и его поведение тоже казалось сразу и легкомысленным, и продуманным наперед. Она никак не могла понять его и не знала, чего ожидать. Готовиться умереть? Или надеяться на помилование? Ей еще никогда не доводилось чувствовать себя настолько выбитой из колеи и настолько беспомощной.

– Отсюда вид гораздо лучше, – ответил Король, едва посмотрев на собеседницу, однако даже его мимолетное внимание опаляло жаром, точно вспышка огня.

Джоанна отшатнулась и невольно зажмурилась. А когда открыла глаза, то узрела лишь огромную спину правителя монстров. Он отвернулся и водил рукой над головой. Создавалось впечатление, что он отдирал одну за другой полосы невидимых обоев.

Элеонора то ли застонала, то ли выдохнула. Джоанна пораженно уставилась на появившуюся перед глазами картину.

Внезапно над рекой возник старый Лондонский мост: величественная пешеходная улица с высеченными из камня островерхими зданиями в стиле Ренессанса. Еще более красивый в жизни, чем представляла себе по иллюстрациям Джоанна. Само сооружение тоже поражало воображение: огромные пролеты с девятнадцатью арками, каждую из которых держали опоры с деревянными основаниями в форме кораблей, служивших причалами.