Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон
– Итак, Хончи, – обратился к купцу Хайса, – два года ты отсутствовал, расскажи нам, что видел, что слышал…
– Моё почтение тебе, великий вождь, долгих лет тебе. – Хончи встал и поклонился. – Моё почтение и вам, уважаемые.
Купец был высок, плечист и кряжист. В чёрных волосах белели частые седые прядки, высокий лоб пересекали глубокие морщины, грустные глаза устало смотрели на окружавших его людей.
– Много чего я повидал… – сев на место, начал он, – но мало что хорошего могу рассказать. Побывал я в большом городе, называемом Двахир, это в дельте реки Караз, по-ихнему Находам. Город наводнён пустынниками, чёрными людьми, пришедшими из песков… из великой пустыни, повелитель.
Хончи замолчал, как будто собираясь с мыслями.
– Слыхал я об этом месте, – важно кивнув, произнес вдруг Соам. – Говорят, богатый город, удивительное место.
– Да, мудрейший, это так. Двахир – красивый город. Ихние ханы живут в огромных каменных домах, высотой до двух сотен локтей! Но не об этом я хотел вам рассказать. Местный народ – деханы – покидают свой родной край и уходят на север, в наши степи и в Вередор.
– Почему? – спросил Хайса.
– Они не в силах остановить великую массу пустынников, пришедших в их земли. Пустынники же говорят, что бегут от Великого Ужаса, который медленно идёт с юга, из сумрачных земель за Великой пустыней.
– Что за ужас? Как он выглядит? – иронично поинтересовался Мерген.
– Трудно сказать точно, – погладив бороду, ответил Хончи. – Большинство описывают его как туман. Он стелется по земле и губит всё живое. Может быть это неправда, но то, что множество народу идет к нам, это точно. По дороге сюда, в десяти днях пути отсюда я столкнулся с громадным караваном людей. Это были шухены, племя с Приозерья – мои соотечественники. Всех их охватил страх. Они говорят, что Ужас уже возвестил о себе в нашем краю, и продолжает возвещать. Люди сходят с ума, когда слышат это.
– Слышат? Он кричит, что скоро будет? – съехидничал в такт своему хозяину Алпак.
– В небе звучит Песнь. Песнь Смерти. Я сам слышал её. Неделю назад.
Услышав это, все замерли. Хайса удивлённо распахнул рот, даже Мерген нахмурился.
– Мы тоже его слышали, – сказал Тумур.
Хончи робко улыбнулся и тихо произнес:
– Скажу вам ещё кое-что, уважаемые. Я не просто так приехал к вам. Я привёз с собой прорицательницу прямо из Двахира. Привёз, позвольте заметить, по её просьбе…
Ранним туманным утром Ашант сидел на краю невысокого утёса, возвышавшегося над рекой, под тонкой ивой, в полутора вёрстах от орды.
Туман стелился по воде, заползал на берег, сизой дымкой окутывал редкие деревья и кустарники, растущие вдоль Крина. Скошенный, каменистый край обрыва хрупко нависал над тёмной мутной рекой, грозя вот-вот обрушиться. Позади, лениво встряхивая головой, гулял на выпасе Эдаар.
После смерти Млады Ашант, откровенно говоря, затосковал, хоть и боялся себе в этом признаться. Орда, в которой он прожил всю свою жизнь, стала как будто чужой. Люди, окружавшие его, вдруг показались ему бессмысленно жестокими и пустыми. Он всё больше отдалялся от родного племени, удаляясь в степь и проводя в одиночестве долгие часы. Здесь Ашант часто вспоминал свою мать, тихую пожилую женщину с голубыми глазами. Он смутно помнил, как она шепотом напевала ему печальные песни. Её голос журчал как ручеёк, он был так не похож на все остальные женские голоса. Может быть потому, что мать не из их племени? В голосе ее звучала тоска, и в то же время сила и достоинство. Ашант пытался вспомнить слова тех колыбельных, но не мог.
Отец Ашанта, Шадлык, привёз её из западного края Шагры, там, где протекает таинственная река Горынь. Он говорил, что она из племени дубичей, лесных жителей, – туда однажды дошли отряды адрагов. Шадлык погиб, когда Ашанту было четыре года. После этого его мать ушла. Ушла ранним утром, и её никто не остановил. Он помнил тот момент, такое же туманное утро. Он сидел на чьих-то коленях, чьи-то костлявые руки, пропахшие кислым молоком и дымом очага, гладили его по голове. Мать – Аблая, так её звали, – сгорбленная, седовласая, медленно удалялась. Ашант не плакал… нет, наверно не плакал, но почти неслышно шептал: "Мама! Мама…".
Почему он так тяжело переживал смерть Млады? Чужой, незнакомой, которую он видел лишь изредка. Но ведь это же не любовь?.. Может быть она – чужеземка – была той тонкой нитью, связывавшей Ашанта с его матерью?
Тут Ашант понял, что позади него кто-то есть. Резко обернувшись, воин увидел худощавую черноглазую девочку лет двенадцати-четырнадцати. Чёрные волосы заплетены в тугую косу, одета в длинное, до пят, темно-синее платье, в руках – букет цветов и трав. Цвет её кожи отличался от цвета кожи кочевников: она была смуглой, с приятным коричневым отливом, в то время как у его сородичей был желтоватый оттенок.
– Ты кто такая? – спросил Ашант.
– Тамара, – просто ответила девочка.
– Откуда ты? Чья?
– Я дочь Найяль. Мы из Даба, с побережья Южного моря.
– Ты приехала с Хончи?
– Да, – подтвердила Тамара и села рядом с воином. – Я тебя знаю. Тебя зовут Ашант.
– Откуда ты меня знаешь?
– Хончи показал мне тебя. Он сказал, что ты великий воин.
– Понятно… А что ты здесь делаешь?
Тамара показала ему букет.
– Собираю травы. У вас здесь много хороших, редких трав. Вот, например, голубоцвет, по-вашему, крысиный корень. В наших краях его трудно достать. Или же ещё медвежье ушко. Но позволь спросить, что ты потерял здесь?
– Какое тебе дело?
Тамара, без опаски, спокойно, пристально посмотрела Ашанту прямо в глаза и сказала:
– Мама… – начала она и запнулась, словно это слово причиняло ей боль, – мама говорит, что от судьбы не уйдёшь. Тебе предначертана иная судьба. С ними… – она махнула рукой в сторону орды, – …тебе не по пути. Я вижу.
– Ты что, и есть прорицательница?
– Нет. Этим словом Хончи назвал мою мать. А я – просто её дочь. Я ухаживаю за ней.
– Ухаживаешь? – переспросил Ашант. – Что это значит? Она больна?
– Мама всё время спит. Изредка, в основном на закате, она просыпается.
– Почему она так много спит?
– Мама живет в другом мире. В том мире, – девочка махнула рукой куда-то сторону, – где нет зла, нет добра. Там только безмятежность и… много света. Её тело здесь лишь проводник с миром… проводник с миром…
– Духов? – перебил Ашант.
– Нет, не совсем. – Тамара на минуту призадумалась, потом продолжила: – Мама сама тебе расскажет. Ведь она приехала именно к тебе. К тебе и к Чёрному Ворону.
– К Барху? – удивился Ашант.
– Да, кажется так, – ответила девочка. – Я пойду? А то мне пора…
