Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон
– Пошли отсюда, Ашант, – сказал Тумур. – Пусть ребята развлекаются.
Ашант, закинув за спину щит, кивнул, и пошёл вслед за ним.
Они шли, плечом к плечу, неспешно разговаривая, когда увидели скачущего к ним Барха. Единственный теперь сын кагана – как всегда торжественно мрачный – подъехал и соскочил с коня.
– Что беспокоит тебя, Барх? – спросил Тумур.
Барх затуманенным взором смотрел, казалось, сквозь них. Сзади, всё громче, раздавались крики и ругань. Конь Барха нетерпеливо переминался с ноги на ногу и мотал головой. Всё тот же раб с бурдюком, неслышный и невидимый, словно тень, стоял в трёх шагах от них.
– Говори, – сказал Тумур. – Мы выслушаем, поможем советом. Скоро твой первый поход…
– Я не знаю, как мне быть… – У Барха был низкий бархатистый голос. Когда он нервничал, его голос дрожал и вибрировал, как пение комуса, сейчас его же слова лились плавно, как осенний ветер.
– Ты о предстоящем походе? – осторожно поинтересовался Тумур.
– Да…
– Две тысячи мало, – взглянув на Ашанта, сказал темник.
– Да, Барх, – подтвердил Ашант, – этого недостаточно.
– Почему, как вы думаете? – скрестив руки на груди, задумчиво спросил Барх.
Тумур, ещё раз взглянув на Ашанта, ответил:
– Скажу честно. Многие говорят, что венеги слабы. Сейчас, значит, подходящий момент для набега на ихние земли… Но, нельзя судить о народе только по умирающему хану. Для большинства венегов Вятко ничего не значит. Они самостоятельный народ, привыкший к нашим набегам. А на своего хана им наплевать. В прошлом году мы двинулись стеной, намереваясь сжечь всё на своём пути. Но, штурмуя первые же крепости, мы потеряли столько людей, что нам пришлось обойти их стороной. К тому же Вятко угрожал тебя убить. Поэтому мы двинулись напрямую к Волчьему Стану, минуя все их укрепления.
Тумур умолк, оглянулся, – раскрасневшийся от ярости Турумтай одной рукой вцепился в ворот злобно ухмыляющегося Берюка, другой пытался ударить его, но ему мешали повисшие на нем воины, – сплюнул и продолжил:
– Эти псы били нас на протяжении всего пути, выскакивая из своих убежищ. Мы потеряли много воинов. Тяжелый был поход.
– Мы спешили, чтобы вытащить тебя, – вставил Ашант.
– Да, – согласился Тумур. – Сам Волчий Стан можно взять легко, ты сам знаешь. Это смогли бы сделать даже наши женщины. Но ты не покоришь всю их землю. Крепости их находятся в труднодоступных местах, в излучинах рек, на островах…
– Я всё это и так понимаю, – резко прервал его Барх. – Подскажи мне, как опытный воин, что делать?
– Основать свой улус, – ответил вместо Тумура Ашант. – Прости меня, друг, но ты не очень уважаем здесь.
Барх побагровел.
– Я не очень уважаем здесь? – зловеще растягивая слова, проговорил он. – Это ты сказал?
– Не злись, – спокойно сказал Ашант. – Твоя злоба, несдержанность, вспыльчивость – корень твоих бед. Вспомни, как ты попал в руки венегов.
– Меня предали!..
– Так говорят слабые духом люди, – все так же невозмутимо сказал Ашант. – Хуже всего, когда человек ищет себе оправдания. С той историей ничего уже не поделаешь, она так и останется такой, какая она есть. Забудь ее и пойди новым путем.
– Если хочешь быть великим ханом, научись терпению, – подхватил Тумур. – Не будь таким, как твой младший брат. Он в свои неполные четырнадцать уже успел далеко прославить себя, да только не на поле боя – сам понимаешь, о чем я. И ты уподобляешься ему. Зачем говорить: "Я рад, что он умер". Нет, так нельзя. Будь выше этого. Подобные слова, или, что еще хуже, поступки, дают повод нашим врагам называть нас животными, чудовищами, у которых нет ничего ценного. Понимаешь? А насчет похода, то тут я согласен с Ашантом – в земле венегов тебе пока делать нечего. Создай свой улус. Собери вокруг себя самых верных своих людей.
– А у меня они есть? – грустно спросил Барх.
– Есть. Мы с Ашантом.
– Вы готовы пойти со мной?
– Готовы, – уверенно ответил ему Ашант.
– Несмотря на мою… славу?
– Каждый из нас скрывает что-то, чем надо стыдиться.
– А как же мой отец? Он будет… очень зол. Ведь мне придётся ослушаться его.
– Годы славы твоего отца уже давно прошли, – положив руку на плечо основательно поникшему парню, сказал Тумур. – А мы – молоды, и пойдём за тобой.
– Не старайся угодить своему отцу, – сказал Ашант. – Он всё равно этого не оценит, как бы ты ни старался. Живи своим умом. Создай себя сам, как когда-то твой отец. Ты сможешь.
Тут раздался вопль. Они обернулись и в последний момент увидели, как кулак Берюка врезался в живот Турумтая. Великан согнулся, вытаращил глаза, щеки его неприятно сотряслись, изо рта вылетели клейкие слюни.
– Тебе еще далеко до меня, шакал! – прорычал Берюк и нанес еще удар, на этот раз прямо в лицо.
Турумтай, как подкошенный, рухнул на землю – толпа с веселым гиканьем отпрянула.
Барх посмотрел на эту сцену с тоской, точно сожалея о том, что он не один из них. Точно он изгой.
– Хорошо, – сказал он. – Я приму ваш совет.
И ускакал.
Тумур и Ашант долго глядели ему вслед.
– Зря мы всё это ему посоветовали, – произнес вдруг Тумур.
– Почему? – поинтересовался Ашант.
– Не знаю… Чужой он, не наш. Не брат он нам, не товарищ.
– А Буреб? Он нам товарищ?
– Как ни странно – да.
– Хорошо, что он умер.
Тумур с удивлением посмотрел на друга. Ашант спокойно выдержал его взгляд и не спеша отправился домой.
В чернеющем небе висела полная бледно-розовая луна, неприветливая, как зимняя степь, и тяжёлая, как старый тур. Дул сухой ветер. Полотняные шалаши бедняков, брезентовые навесы для лошадей громко и напряженно хлопали о деревянные остовы. Ветер подхватывал дым от потушенных дневных костров, и разносил на всю округу. Этот дым, вместе с песком, долетал до трёх мужчин, одиноко сидевших далеко в степи, посреди колышущейся травы. Дым щекотал им ноздри, песок больно хлестал щёки, но они, как ни в чём не бывало, смотрели на дрожащее пламя костра, отблески которого устроили дикую пляску на их лицах.
– Самую дурную ночь выбрала эта проклятая ведьма, да загрызут её демоны, – язвительно сказал Мерген, смахивая песок с головы. – И зачем я только согласился поучаствовать в этом глупом… как та девчонка сказала? Таинстве? Какое мерзкое словечко. Отдаёт чем-то… нехорошим. Вам так не кажется?
Его спутники, Ашант и Барх, ничего не ответили, даже не взглянули на него.
– Что скажете, уважаемые? – спросил Мерген, насмешливо поглядев на них. – Ничего не скажете? Что ж, помолчим. Подождём. Что-нибудь, да и произойдёт…
Снова воцарилась тишина, прерываемая лишь тоскливым завыванием ветра. Все трое, угнувшись, щурили на огонь глаза, и не замечали ничего, что происходило за их спинами.
