Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон
Кроме кагана внутри находилось ещё несколько человек: его сын Барх, брат Мерген, Тумур – темник, Алпак – приближённый Мергена, Соам – ордынский шаман, а также Хончи – редкий гость у адрагов. Шухен по национальности, Хончи был торговцем кожами и лошадьми, путешественником, побывавшим во всех уголках Нижнеземья. Он всегда приносил много сведений о мире, рассказывал о соседних племенах и народах, их сильных и слабых сторонах, и ещё много о чём.
Все пили чай с молоком и разговаривали. Вошедшего они приветствовали сдержанными кивками.
– Присаживайся, Ашант-гай. – Мерген, лощённый, ухоженный, по-хозяйски указал ему на свободное место, сверкнув золотой печаткой.
Хайса похрапывал, пускал слюни, и его голова, казалось, вот-вот упадет в пиалу с чаем. Ашант сел рядом с Соамом; маленький сухой старичок, никак не отреагировал на это, его взгляд устремился в одну точку, словно он пребывал в трансе. Огромный, чернобородый Тумур, похожий чем-то на медведя, сидевший напротив, невозмутимо подвинул к нему чашку, и приветливо улыбнулся, показав беззубый рот – молодой военачальник потерял зубы в сражениях и вследствие болезней.
– Ашант пришёл, брат, – произнес Мерген.
– Хорошо, – буркнул Хайса, раскрыв глаза и вытерев рот рукавом. – Мы хотим послушать ваше мнение, батыры. Начни ты, Тумур. Не пора ли пустить кровь венегам?
– Уверен, что пора, повелитель, – бодро ответил Тумур. – Люди жаждут крови. Скажу честно, многие недовольны. Ропщут. Мы воины, а наши мечи ржавеют в ножнах. Пора, пора выступать.
– Недовольны… – Хайса словно попробовал это слово на вкус. – Давно ли?
– Давно! – крикнул Барх. – Слишком долго вы с Буребом забавлялись с этой женщиной! Всем на посмешище!
– Заткнись, – небрежно бросил Хайса, даже не посмотрев на него.
Барх вперил в отца испепеляющий взгляд. Его тонкие губы слегка затряслись, лицо резко побледнело.
– Скажи ты, Ашант, – ворчливо потребовал каган.
Ашант видел, что клокотавшая в Бархе ярость вот-вот вырвется. Из-за своей несдержанности и чрезвычайно вспыльчивого характера, а также склонности подолгу впадать в хандру, он давно отвратил от себя отца, не терпевшего неповиновение и дерзости, да и просто недолюбливавшего его скрытный и меланхоличный характер.
– Я советую тебе, повелитель… выдвигаться в поход, – осторожно сказал Ашант. – Докажи свою силу, отомсти за Буреба.
– Правильно, Ашант-гай, – расплылся в улыбке Мерген. – Хочу заметить, уважаемый мой брат, что собаки, или лошади, овцы наконец, созданы для того чтобы служить нам, а не вредить. Так ведь? Если не обратить никакого внимания на укус собаки, все другие псы поймут, что мы слабы… И тогда нам конец.
Барх чуть подался вперед, намереваясь вставить слово, но Мерген мягко остановил его, положив руку на плечо.
– Прошу, помолчи, Барх. Не спеши, дай сказать слово в твою поддержку. – Барх судорожным движением сбросил руку дяди с плеча. Мерген сделал вид, что не заметил этого и продолжил: – Посмотри на него, Хайса. Твой сын молод и горяч. Используй это. Пусть он смоет то позорное пятно на своей репутации. Пусть он сам накажет рабов, осмелившихся покусать руку хозяина, и отомстит, как правильно сказал Ашант-гай, за моего младшего племянника. Я добавлю тысячу воинов со своего улуса.
– Не надо, – сказал каган, хмуро взглянув на сына. – Дам свою тысячу. Венеги ослабли, этот шелудивый пес Вятко скоро сдохнет, жаль только, что не от моего меча. А Барх докажет нам какой он умный и храбрый. До сих пор, кроме умения устраивать девичьи истерики, я не замечал за ним никаких талантов. Никакого толку от него…
– Отец, – процедил Барх сквозь зубы. – Знаешь что, отец?
– Закрой рот, недоумок, – презрительно сказал Хайса. – И слушать не хочу тебя. Иди вон отсюда. С глаз моих долой… Век бы тебя не видеть.
– Я рад, что тот мелкий урод – Буреб – умер, – прошипел Барх, попытавшись холодно усмехнуться, что у него плохо получилось – губы дрожали.
– Пошел вон, сукин сын! – заревел Хайса. – Плетки захотелось? Нет ничего проще – я отдам приказ, и тогда ты навсегда, на всю жизнь будешь опозорен! Ты будешь хуже раба, ты будешь презираемым всеми отщепенцем, грязью, подонком, понятно? Тебе понятно?!
Барх ничего не ответив, вышел.
– Вот так он всегда, – шумно глотнув чаю, нарочито небрежно проговорил Хайса, – убегает…
– Поверь мне, брат, – задумчиво произнес Мерген, – он не так прост. Сдаётся мне, из него может выйти толк.
– Да услышит Небесный твои слова! – кивнул Хайса. – В общем, тысяча моя – распорядись Тумур, – по пять сотен с земель Урдуса и Аюна. Пусть разошлют людей во все земли с моим повелением.
– Да будет так, повелитель! – хором согласились с ним присутствующие.
– Великий вождь, – сказал Алпак тихим заискивающим голосом, – послушаем Хончи?
Хайса презрительно посмотрел на Алпака – молодого сгорбленного худого парня с противной кривой ухмылкой на рябом лице.
– Почему ты не утопишь в Каразе эту змею? – раздражённого спросил Мергена Хайса, указав на Алпака, с лица которого, несмотря на оскорбление, так и не сошла подобострастная улыбка.
– Не трогай моих людей, прошу тебя, брат, – ответил Мерген.
Братья посмотрели друг другу в глаза.
– Хорошо, – неожиданно согласился каган. – Не будем. Этот мелкий пёс не стоит того, чтобы из-за него сориться. Но всё-таки, плохими людьми ты себя окружаешь, Мерген, очень плохими. Я ведь вижу, что этот мерзавец – как тебя зовут, негодный?
– Алпак, великий вождь…
– Что этот мерзавец Алпак на редкость мерзкая тварь. Ты на редкость мерзкая тварь, Алпак, и твоя крысиная морда мне совсем не нравится, и я буду очень рад, если ты сегодня же избавишь меня от своего присутствия, утопившись в Каразе…
– Брат мой дорогой…
– Всё-всё, молчу. Но ты всё равно умрешь, Алпак. Запомни это хорошенько.
– Брат…
– Ладно, закрой свой слишком сладкий рот, Мерген, не начинай. Я хорошо знаю всё, что ты мне скажешь. Иди, и этим своим слишком сладким ртом и вертлявым своим язычком полижи промежность какой-нибудь шлюхе – ты этим любишь заниматься. У вередорцев научился… они там все такие. А мы пока послушаем Хончи.
Мерген не дрогнул. Он полулежал в изящной непринуждённой позе на шелковом половичке, накинутом поверх одеял, и небрежно перебирал в руках чётки из разноцветных минералов. Однако Ашант хорошо знал, что он опасен. Очень опасен и наглость кагана никого не обманула – повелитель на самом деле побаивался брата.
– Итак, Хончи, – обратился к купцу Хайса, – два года ты отсутствовал, расскажи нам, что видел, что слышал…
– Моё почтение тебе, великий вождь, долгих лет тебе. – Хончи встал и поклонился. – Моё почтение и вам, уважаемые.
