Хозяйка кофейной плантации (СИ) - Тартен Шарлота

— Вы мало знаете, — произносит с глубоким вдохом дон Смит.

— Так, мало, что смысл речей и тот мне темён, — добавляю я.

— Всё верно. Я не на стороне Мигеля, а на вашей. Остаться здесь одной без покровительства мужчины, отца, брата, мужа неважно, очень опасно. Мужчин здесь много. Белых женщин мало. Сами понимаете, что красивая и одинокая девушка — лакомая добыча для разного рода проходимцев.

Господи, чем же забиты мои мозги, что я не подумала о самом ужасном развитии событий. Остаться одной в чужой стране без средств к существованию.

Я далека от фантастических убеждений, что ум и красота позволят пробиться везде и в любом времени. Помогут, если к этому перечню добавить ещё один ингредиент – деньги. У меня его не было.

— Мигель — страшный человек, — утешает меня дон Смит, — но он никогда не был замечен в жестоком отношении к женщинам. И тебе его репутация только поможет. Никто не захочет связываться с женой Мигеля.

Даже Смит избегает называть его полным именем. Я люблю разгадывать загадки, но не тогда, когда решается моя судьба.

— Дон Смит, так кто же он мой будущий муж? — С надеждой спрашиваю я. — Чем он занимается, если его имя вводит в священный ужас всех, даже вас?

— Он торговец алмазами и чёрным деревом, — отвечает поверенный.

Не понимаю, пока ничего страшного я в этом не вижу.

Глава 13

Дон Смит замечает мой недоумевающий взгляд и поясняет:

— Дона Тори, под чёрным деревом или чёрной слоновой костью подразумевают рабов. Мигель — работорговец. Его люди закупают чернокожих у вождей береговых племён и продают на Мадейру, острова Зелёного Мыса, в нашу страну.

— Мигель же вроде испанец, — осторожно расспрашиваю я. — Прерогатива работорговли же сейчас у португальцев.

— Везде есть свои исключения, — говорит дон Смит. — Пожалуй, пора идти одеваться к церемонии. А мне найти и поговорить со священником.

Он доводит меня до двери моей комнаты и исчезает по своим делам. Когда я оказалась на борту корабля, думала обо всём, но не вспомнила, что попала в самый расцвет рабства и мне придётся смириться с этим, так как до его отмены ещё два века.

Понятно, что рабство существует с того самого момента, как зародились первые цивилизации. И у египтян, и у греков, и у римлян существовало рабство.

Но несчастная Африки в течение четырёхсот лет была неисчерпаемым источником дармовой рабочей силы для западных стран и их колоний.

Пальма первенства в торговле людьми принадлежит Португалии. Первые чернокожие рабы появились не на плантациях, а в Лиссабоне. Сначала они были в диковинку и иметь чернокожего раба считалось престижным. А уже в шестнадцатом веке даже у португальских крестьян были чернокожие рабы.

— Дона Виви, — выводит меня из задумчивости Мила, — мне сказали подготовить самое красивое платье для венчания. Я с помощью рабынь отпарила ваше подвенечное платье, которое мы привезли с собой, помните?

— Честно говоря смутно, — говорю я.

Мила разложила передо мной действительно потрясающе красивое платье голубого цвета.

До семнадцатого века белый цвет в Европе означал траур. Свадебные платья традиционно шили голубого, розового и даже красного цвета. Во Франции если невеста хотела выбесить свекровь, то надевала платье сиреневого или бордового цвета, последний объяснялся тем, чтобы муж всю жизнь сгорал от страсти.

— Вы не возражаете против него? — Робко спрашивает горничная.

— Почему я должна возражать? — Удивляюсь такому странному вопросу.

— Всё-таки его везли совсем для другой свадьбы и другого мужчины, — полувопросительно произносит Мила, словно прощупывает моё отношение к Мигелю.

— Да, какая разница, — машу рукой я. — Этот или тот.

Мила и рабыня звонко рассмеялись, распуская мне волосы.

— Ну, не скажите, дона. Новый-то и моложе, и красивее, — смеясь говорит Мила, раздевая меня.

Я усаживаюсь в ванну. Да, предыдущий владелец дома был невероятно богат, раз сделал отдельную ванную.

— И богаче, — вторит ей рабыня.

Ну да, богатый такой он потому что продаёт таких, как ты. Может, девушка уже родилась в рабстве и не знает, что такое свобода. Но уточнять не стала. Потом будет время.

— Мила, а почему платье голубое, а не белое? — Интересуюсь я, пока девушки меня моют. Невероятные ощущения, когда можно расслабиться и не думать даже о том, как помыться. — Неужели родители сэкономили на нём.

Щёчки горничной порозовели, и я поняла, что попала в самое яблочко.

Всё дело в том, что уже в середине семнадцатого века из Франции по всей Европе распространилась мода на белые свадебные платья, которые ввела королева Анна Австрийская. Хотя существует ещё одна версия происхождения белого свадебного платья. Якобы в нём венчалась английская королева Виктория, а уже потом мода растеклась дальше берегов туманного Альбиона.

Значит, родители пожадничали купить мне платье по последней моде. Конечно, дочь уезжает в колонию, зачем ей оно.

Я, грешным делом, всегда была модницей. Поэтому меня так разочаровало платье. Нет, оно великолепное, но всё же тот факт, что платье не белое неприятен мне. Возможно, это стереотипы моей прошлой жизни. Разочарованная я выхожу из ванны, и рабыня накидывает на меня простыню, обтирая тело.

— Дона, кухарка уже готовит вкусные жареные свиные рёбрышки с маниокой, маисовые лепёшки, фейжоада, капариньо, касадиньос, — перечисляет рабыня, ловко одевая на меня рубашку, нижние юбки и само платье.

— Так, стоп, как тебя зовут, — спрашиваю я её.

— Сара, дона, — белозубо улыбается девушка. — Я горничная в доме. Если позволите, буду вашей личной служанкой.

Девочка привыкла бороться за место под солнцем. Если и рабыня, так хоть статусом выше, чем все рабы в доме. А домашние рабы, выше, чем работающие на плантациях. Иерархия есть даже у тех, кто лишён социального статуса. Забавно устроены люди.

— Для начала объясни мне, что такое капариньо? — спрашиваю я то, что зацепила моя память, остальные названия блюд, я просто не запомнила.

— О, капариньо, дона, это напиток из кокосового молока, — рассказывает Сара, а Мила сооружает мне причёску.

— А, остальные блюда, что это такое? — Интересуется Мила, которая, как и я, впервые слышит эти названия.

— Касадиньос — это печенье, — отвечает на наши вопросы Сара. — Фейжоада — это блюдо из тушёной говядины или свинины с чёрной фасолью.

Точно, я вспомнила, что читала о нём и даже пробовала, когда была в Бразилии. У бразильцев сложилась традиция, есть это блюдо в основном по средам и субботам. Традиционно, в горшок отправлялись уши, потроха и другие части поросёнка. Фейжоада одно из самых известных блюд во всей Бразилии.

— Ну а маисовые лепёшки вы знаете? — Спрашивает нас Сара.

— Да, маис, это сахарная кукуруза, значит, кукурузные лепёшки, — отвечаю я. — Маниока – растение, в пищу используют его корневые клубни в варёном, жареном и сушёном виде. Есть даже мука из маниоки.

Заменяет на картофель, добавляю я про себя. Мила не знает, что такое картофель.

Нашу увлекательную кулинарную беседу прерывает стук в дверь. Девушки, как по команде перестают хихикать.

— Дона Тори, пора, — набатом раздаётся голос дона Смита. — Священник и Мигель уже ждут.

Глава 14

Последний раз перед выходом смотрю на себя в зеркало. Оно ещё не такое, как привыкли мы в своём мире.

С тринадцатого века в Европе стали делать стеклянные зеркала. Для этого брали сосуд из стекла, в который в процессе выдувания наливали расплавленное олово, затем застывшее изделие разбивали, и из осколков делали зеркало.

Почти такое стояло передо мной, с одним маленьким изменением, которое подняло стоимость зеркала до небес. Интересно, откуда здесь оно?

— Откуда здесь такое зеркало? — Интересуюсь я у Сары.

Рабыня пожимает плечами. Вместо неё отвечает Мила.

— Мы его везли с собой для дона Мигеля, — произносит она. — Он просил дона Смита доставить груз с порта в Сан-Сальвадор-де-Байя. Что в ящиках дон Смит не знал. А когда было решено со свадьбой, дон Мигель распорядился подарить его вам.