Хозяйка кофейной плантации (СИ) - Тартен Шарлота

Хозяйка кофейной плантации

Глава 1

— Егорушкин, ну, что это за галиматья, прости, Господи! — мне так и хотелось треснуть этого наглого студента паркером по башке.

Я уже полчаса читаю дипломную работу, раздражаясь с каждой минутой всё больше и больше. Досада от самого студента, от наглости или тупости написанного.

Сам же выбрал тему диплома «Золотая лихорадка в истории Бразилии» и сейчас пишет такой бред, что портреты первооткрывателей Бразилии краснеют.

— Виктория Павловна, почему же галиматья? — смотрит на меня своими невозможными чёрными глазами Егорушкин Михаил, который в ведомости успеваемости записан, как Мигель.

У него и правда внешность Мигеля. Яркая, испанская, привлекающая взгляды.

Я когда первый раз увидела, глазам не поверила. Егорушкин Мигель! Ошизеть, как говорят и говорили мои студенты. Весь студенческий сленг не запомнишь. Я ведь преподаю уже больше тридцати пяти лет.

Выгляжу я, конечно, моложе, своих шестидесяти лет, но, увы, не на сорок пять. Ни детей, ни плетей. Не сложилось, как-то с семьёй.

Всю свою жизнь я посветила студентам.

И вот сидит передо мной на первой парте этот юный ловелас и буквально сверлит меня взглядом. Я невольно оглядываюсь. Ну мало ли, может за мной стоит Белкина, известная кокетка нашего университета. Но нет, мы с ним одни.

Я невольно теряюсь от его взгляда. Ненормально это, когда молодой студент испепеляет взглядом пожилого препода. И взгляд этот далёк от ненависти.

— Послушай, Егорушкин, — терпеливо объясняю ему я, — Не было кофейных плантаций в Бразилии в конце семнадцатого века. Ты понимаешь, что кофейные зёрна завезли только в восемнадцатом?

— Откуда вы знаете, Виктория Павловна? — Нагло спрашивает меня Мигель, тьфу, Михаил. Да не важно уже, как его зовут.

Я просто теряю дар речи от такого вопиющего нахальства. Мне кажется, что у меня даже очки задрожали от возмущения.

— Оттуда, Егорушкин, куда тебе не пришло в голову посмотреть. Из книг. Жизнь не одни бразильские сериалы…

— Да, вы что? А что же ещё? — Вызывающе спрашивает меня мальчишка.

Да, что с ним такое сегодня? Он никогда не был особо одарённым студентом. Все силы уходили на поддержание прекрасной физической формы. Михаила природа одарила классической мужской фигурой – узкие бёдра, широкие плечи. Он же создал себе рельефное, накачанное тело, на которое пускали слюни все женщины университета от семнадцати до семидесяти пяти лет.

Егорушкин профессионально занимался спортом. Выступал на соревнованиях, защищая честь университета, города, района, края. Сколько у него кубков и медалей за исключительно первые места и не сосчитать.

В деканате постоянно за него просят, я же не иду ни на какие уступки. В итоге эта звезда спорта местного разлива выбирает именно меня руководителем своей дипломной работы.

Что им двигает, я честное слово, не понимаю. Никогда не испытывала к нему симпатии. И он это знает. Теперь вот сижу и не знаю, то ли плакать, а то ли смеяться.

— Вы предвзято ко мне относитесь, Виктория Павловна, — заявляет Егорушкин.

— Послушай, юный наглец, — закипаю я. Редко себе позволяю в таком тоне разговаривать со студентами, но похоже это именно этот случай, когда можно отступить от правил. — Я преподаю историю Бразилии больше тридцати лет. Я неоднократно была там. В конце концов я доктор исторических наук, специализирующийся на Бразилии. И ты мне сейчас говоришь, что я не права.

Эмоциональный накал достигает своего пика. Я не сдерживаюсь и указываю ему на дверь.

— Подите-ка вон, Мигель, — звенящим от возбуждения голосом говорю я. — Переделайте работу полностью. А ещё лучше принесите последний вариант, когда вы ещё самостоятельно не поменяли тему диплома с золотой лихорадки на развитие кофейного дела в стране.

— Почему вы так несправедливы ко мне, Виктория? — наклоняется ко мне этот наглец и смотрит на меня взглядом, от которого у меня побежали мурашки…от страха.

Это не тот нагловато-уверенный взгляд Михаила Егорушкина. Это взгляд с многовековым опытом. Он смотрит на меня, как на неразумную девчонку.

Я теряюсь и отвожу взгляд.

— Что ж, Виктория Павловна, пришла пора покинуть вам этот мир, — скорбно произнёс человек, похожий на моего студента.

Он легонько дотронулся пальцем в точку между бровями и свет померк.

Глава 2

Пришла в себя я от странной качки, словно я не на земле, но где понять не могу. Взгляд упёрся в деревянный потолок.

Не успела я осознать, что пришла в себя, как мне на лоб плюхнулась отвратительно пахнущая уксусом тряпка. Я смахиваю её и сажусь, как оказалось, на кровати.

Шальным взглядом оглядываю…каюту. Что? Каюту? Где это я?

Волна паники накрыла меня с головой. Я обхватила пылающую голову руками. Теперь понятно, зачем понадобился уксус. У меня жар. И молоденькая служанка сбивает мне температуру. Я глубоко дышу, чтобы успокоиться. Кажется, помогает.

Виктория Павловна, соберитесь! Я закрываю глаза и открываю вновь. Ничего не меняется. Тогда я сильно щипаю себя за руку. Боль чувствую, но окружающая обстановка остаётся той же.

Так, без паники! Глубоко вздохнув, я вновь оглядела небольшое помещение. Признаться на меня каюта произвела приятное впечатление. Кроме узкой кровати, на которой я сидела, я заметила письменный стол, маленький столик с несколькими стульями, платяной шкаф и небольшой комод с зеркалом над ним. Все предметы обстановки были привинчены к полу.

Каюту обогревала маленькая печурка, находившаяся возле письменного стола.

По всей видимости, это каюта капитана или старшего помощника. Только у них были отдельные каюты на парусниках. А то, что это парусный корабль я не сомневалась.

У подножия кровати лежал не закрытый на замки чемодан, из которого свешивался рукав тёмно-голубого платья. Я заглянула под кровать и обнаружила там ещё два чемодана и крепкие, добротные женские ботинки.

— Донна Виви, — окликает меня милая девушка лет восемнадцати. Черноволосая, с немного смуглой кожей и живыми, искрящимися интересом к жизни глазами.

От того, как она меня называет, я смеюсь до слёз. Виви, бог ты мой, это же надо такое придумать. Из благородного, королевского имени сделать кличку какой-то болонки.

— Как ты меня назвала? — Сквозь смех спрашиваю я и резко замолкаю. А вдруг здесь я совсем не Виктория.

— Виви, вас так называли дома. Полное имя Виктория. — поясняет служанка и смотрит на меня как-то странно. А я облегчённо вздыхаю. Хотя бы имя у меня своё. — Вы, что же совсем ничего не помните?

Я смекаю, что это хороший повод всё разузнать. И киваю.

— А, что я должна помнить? — осторожно спрашиваю я. — Напомни, как тебя зовут?

Девушка опять подносит к моему лицу дурнопахнущую тряпку.

— А это зачем? — Отталкиваю я руку. Не хватало ещё пропитаться запахом уксуса с ног до головы.

— Ну, как же донна Виви. Вы гуляли по палубе, оступились, упали со ступенек и разбили голову. Неужели вы ничего не помните? — Огорчается девушка.

Я качаю головой. Ответ служанки прямо скажем слишком лаконичный. Шла, упала, очнулась с пробитой головой и без памяти.

Час от часу не легче. Спасибо тебе, неведомая Виви, что подготовила мне столь чудную легенду. Теперь я могу ссылаться на то, что потеряла память.

И разузнать, куда я попала не составит труда. Узнать же какое сегодня число можно по запискам капитана на столе. Я их давно приметила, только не решаюсь прочитать при служанке.

— Так как ты говоришь, тебя зовут? — Смело спрашиваю я.

Девушка бросилась ко мне, взяла за руки. Видимо, у прошлой хозяйки тела были дружеские отношения с ней.

— Милагреш, донна.

— Я ничего не помню, Мила, кроме того, что меня зовут Виктория. Ты уж, будь добра, расскажи-ка мне, куда и зачем мы плывём.