Евгений Филенко - Энигмастер Мария Тимофеева
– А что такое камманна? – спросила Маша. – И, заодно уж, бодайна?
– Слова, – беспечно ответил Сабуро. – Два японских слова. Одно означает «немедленно», а другое – «улетать».
Лгать он явно не умел.
Они шли по засыпанной белым гравием узкой тропинке, между аккуратными кустами с мелкой плотной листвой и большими влажно-розовыми, как собачья пасть, цветами.
– Подождите, – сказала Маша. – Камушек попал в босоножку.
Она деликатно и в то же время решительно высвободила руку и оперлась о широкое, как книжная полка, плечо юноши.
– Забавно, – продолжала Маша, стоя на одной ноге и копаясь с ремешком другой босоножки, – почему серые гуси летят на восток, а не на запад? Ведь, кажется, не сезон…
– Простите, Маша-сан, – сказал Сабуро, настороженно разглядывая ползущие по небу низкие тучи, – где вы увидели серых гусей?
Когда он опустил глаза, то обнаружил, что остался на тропинке в полном одиночестве.
– О нет! – горестно вскричал Сабуро. – Госпожа энигмастер! Маша-сан! Вернитесь немедленно!
Ему почудился слабый шорох в кустах. Юноша всей своей немалой массой вломился в живую изгородь. Серебристая босоножка, застрявшая в ветвях, – и более никаких следов. Сабуро озирался, стоя с несчастной босоножкой в руках. Он чувствовал себя идиотом и неудачником. Искать на пустом острове сумасбродную девицу выглядело неблагодарным занятием. И еще ему предстояло тягостное объяснение с профессором Танака.
Фокус с босоножкой был для Маши чистой импровизацией. Обычно для таких целей она пользовалась сумочкой, в которой никогда не носила ничего более ценного, чем зеркальце и тюбик помады. Но сейчас сумочки в руках не было, а расставаться с курткой на прохладном ветру и под грозовыми тучами не хотелось. Все это время Маша находилась в слепой зоне позади Сабуро, ожидая, пока он как настоящий мужчина пустится на поиски, то есть начнет усугублять уже совершенные им ошибки. «Брось босоножку, брось», – шептала она беззвучно. Но Сабуро, повертев бесполезный предмет в руках, зачем-то сунул его в карман и двинулся дальше в кустарниковые заросли. «Какой ты», – пробормотала Маша раздосадованно. Бродить по острову наполовину босиком ей тоже не улыбалось.
Оставив своего бывшего спутника заниматься поисками, Маша отправилась в сторону отеля. Все, что ей нужно было сейчас, так это работающий видеал с выходом в Глобальную информационную сеть. Что будет дальше, она пока не задумывалась. В конце концов, что такое цунами? Всего лишь высокая волна, которая вряд ли взберется по гористому склону на достаточное расстояние. Чтобы нанести серьезный урон отелю, она должна быть высотой никак не меньше тридцати метров, а для таких цунами, если верить информации от Стаси Чеховой, никаких оснований не имелось. И вообще, в историю с цунами Маша верила все меньше.
Площадка перед отелем была пуста: должно быть, персонал покинул остров с последним транспортом. Вдалеке, над лесным массивом, одиноко висела желтая в черную полоску гравиплатформа. К ее брюху зачем-то были приторочены дополнительные батареи – громадные цилиндры зловещего черного цвета с различимыми даже на таком солидном расстоянии грозными знаками. То ли высматривала, не остался ли кто не охваченный эвакуацией, то ли ожидала наступления катаклизма. О том, что она охотилась за Машей, думать не хотелось.
Маша вошла в отель через служебный вход. Отель был маленький, в национальном стиле, напоминавший грибную кучку, только вместо шляпок были темно-зеленые двухскатные крыши с выгнутыми краями. Миновав пустую кухню (плиты были выключены и накрыты прозрачными чехлами, посуда убрана в шкафчики, большие ножи с деревянными рукоятками разложены аккуратными рядами на разделочном столе), она попала в обеденный дворик под открытым небом. Здесь она сняла последнюю босоножку и, ступая на цыпочках, прошла в холл. В лобби-баре, помнится, был видеал, но сейчас он куда-то исчез. Бармен, которого звали Акира, проявил лучшие черты натуры и перед эвакуацией привел рабочее место в идеальный порядок. Последняя надежда оставалась на стойку администратора. Хотя она и называлась «рэсэпусён», но хозяйничал там обыкновенно обаятельный француз по имени Жильбер Мацумура, прекрасно говоривший по-русски, впрочем, как и на прочих глобальных языках. Несмотря на японские корни, он принес с берегов Сены, а то и Луары, легкое отношение к жизни и типично европейское шалопайство.
Нужно было отметить, что свою репутацию Жильбер в Машиных глазах всецело оправдал.
Помимо каких-то цифровых ключей россыпью (явно не от номеров, которые «заговаривались» по желанию постояльцев мнемонически), увядшей белой хризантемки, надкусанного чизбургера и ополовиненного бокала какого-то темного вина, на стойке обнаружился и включенный видеал в режиме ожидания. «Жильберчик, je t’aime[27]», – прошептала Маша, устраиваясь перед видеалом так, чтобы видеть все входы в холл и сохранять пути к отступлению.
Юный Сабуро Фудзивара допустил непростительную ошибку. Не стоило ему секретничать, да еще пытаться избавиться от Маши против ее воли. Нужно было сразу все выложить начистоту. А еще предложить участие в шаблонных спасательных процедурах. Вот уж чего Маша не любила – так это сознавать себя винтиком в большой, отлаженной, полезной, но все же машине! Она сразу вспомнила бы, что находится в отпуске, что здесь и без нее хватает сильных рук и умных голов, один свирепый профессор Танака чего стоит, и вежливо отнекалась бы от такой чести. И все были бы довольны. Вот во что выливается непонимание славянского менталитета. Испанского тоже. И, кстати, женской натуры. Особенно когда славянско-испанская девушка – энигмастер.
Итак, что у нас есть?
Тотальная эвакуация небольшого острова в Японском море из-за угрозы цунами. Полторы тысячи живых душ – пустяковая операция. Скукота, рутина.
Да и угроза, судя по всему, мнимая. Следовательно, причина в чем-то другом.
Отсюда главный вопрос: что может представлять опасность для целого острова?
Что у нас есть еще?
Старательно, пусть и без большой выдумки, обходящий тему в разговоре сотрудник спасательной службы по имени Сабуро. Имя его означает «третий сын», и хотя бы это однозначно соответствует действительности. Впрочем, даже если бы он и здесь попытался соврать, к проблеме это ничего не добавило и не убавило бы тоже. Занятно: вначале он был готов посвятить Машу в детали операции. Но после общения с шефом-грубияном резко изменил свою позицию.
Агрессивно настроенный шеф спасателей с замашками мелкого криминального вожачка. Гокудо из синдиката Кодзима, выдающий себя за профессора. И, по заверениям того же Сабуро, действительно таковым являющийся. В какой бишь области научного познания? Палеонтология и криптобиология. Интере-е-есно… Это так случайно вышло или он здесь, со своими познаниями, неспроста?
