Евгений Филенко - Энигмастер Мария Тимофеева
– Отчего вы решили, что мы коллеги? – осведомился он.
– Сейчас объясню, – пообещала Маша.
Равнодушно пожав мощными плечами, он без видимого усилия ссадил ее на бетон. В его руках Маша на миг почувствовала себя одноименной куклой из детской комнаты.
– Итак? – спросил юноша.
– Меня зовут Маша.
– А меня Сабуро. И сейчас самое время объяснить…
– Вы действительно третий сын у своих уважаемых родителей? – спросила Маша.
Сабуро осекся и слегка наморщил низкий лоб под жестким черным ежиком. Затем произнес длинную фразу по-японски.
– Мне жаль, Сабуро-сан, – сказала Маша. – Вакаримасэн.
Это слово она выучила, потому что повторяла его здесь буквально на каждом шагу. Отчего-то местные жители и персонал брали за правило обращаться к ней на японском языке.
– Это вы меня извините, – сказал Сабуро, потемнел лицом и коротко поклонился. – Я было подумал, что вы нихондзин… из наших.
– Всякое бывало, – хмыкнула Маша, – но за японку меня никто еще не принимал. Наверное, все дело в том, что я не до конца еще проснулась.
Сабуро вежливо посмеялся.
– Приятно было познакомиться, Маша-сан, – сказал он. – Но вам пора покинуть остров. Для меня будет несравненным удовольствием еще раз предложить вам помощь…
– Я энигмастер, – быстро сказала Маша. – Меня зовут Мария Тимофеева, мой личный номер ноль сорок – пятьсот восемьдесят два.
Сабуро замолчал, извлек из нагрудного кармана темные очки и отлаженным движением водрузил на нос. Он сразу стал похож на робота-убийцу из местного сериала «Тераминадору тай Годзира». У Маши дома были такие же очки со встроенным терминалом доступа к ресурсам Тезауруса, тоже японские, только радужные и, понятное дело, локализованные.
– Все верно, – сказал Сабуро и вернул очки на место. Он сразу сделался официален, отступил на шаг назад и низко поклонился. Видно было, как юноша старается выглядеть смущенным. – Прошу простить мою дерзость, энигмастер-сан. Но я по-прежнему не понимаю, что вас здесь удерживает.
– Мне интересно, – ответила Маша немного сердито. – Что тут непонятного?
Люк за ее спиной захлопнулся, транспорт грузно всплыл над площадкой и взял курс на материк. На фоне зловещих облаков он напоминал аккуратного и очень деловитого кита. Маша и Сабуро проводили его взглядами.
– Ничего, Маша-сан, – сказал Сабуро. – Это не последний борт. Я успею вас отправить. У нас есть еще пара спокойных часов.
– А что потом?
– А потом, – Сабуро задумчиво окинул взором зеленые окрестности. – Потом будут очень беспокойные сутки. А то и двое.
– Хорошо, – Маша чувствовала себя одетой не по погоде, в отпускных клетчатых шортах, розовой футболке с белой надписью «Curiouser and curiouser»[26] и тонкой бежевой курточке с капюшоном, которую продувало насквозь. Она уже была не прочь отсюда убраться. В конце концов, есть такое слово «отпуск». – Вы объясните мне, что происходит, и я, очень может быть, оставлю вас в покое. Согласны? – Сабуро как-то чересчур энергично закивал. – Это ведь не цунами, не так ли?
Маша уже знала, что никаких опасных тектонических явлений в океане отмечено не было. Так, подвижки, толчки – обычное дело. В океанических пучинах все время что-то происходит… Об этом ей сообщила Стася Чехова по браслету. Но хотелось бы услышать подтверждение из первых уст.
Между тем Сабуро не спешил с ответом. Он снова внимательно обозрел пейзаж, словно видел его впервые. Затем понаблюдал за движением воздушных масс и перенес внимание на носки своих ботинок. Маша закусила губу и старательно наступила ему легкой серебристой босоножкой на левый носок.
– Это называется «испытывать терпение», – пояснила она. – Так вот: оно закончилось, испытывать больше нечего.
– Лучше вам все же покинуть остров, – сказал Сабуро, даже не поморщившись. – Ничего, что заслуживало бы внимание энигмастера, здесь не случится.
– Ага, – сказала Маша. – Значит, все-таки что-то случится?
– Пойдемте, Маша-сан, – молвил Сабуро с трагическим вздохом, что мало вязалось с его могучей фигурой. – Но помните, что вы обещали улететь, когда все узнаете.
«Не обещала, – подумала Маша. – Улететь и оставить в покое – разные вещи». Но вслух говорить по понятным причинам не стала.
Они обошли ближайший транспорт, понемногу заполнявшийся очередной партией отбывающих, и сразу свернули в рощу молодых криптомерий. На крохотной полянке, прямо на клумбе, располагался мобильный командный пункт. Со стороны он выглядел как эскимосское иглу правильных очертаний и неожиданного защитного, болотного в темных блямбах, цвета. Вход был наглухо зашторен и, по-видимому, «заговорен», а на верхушке купола трепетала призрачная пелерина антенны федеральной связи. Его особенность заключалась в том, что в любой момент пункт мог сняться с места и улететь по своим делам. В случае цунами такое свойство было просто неоценимо. Маше и прежде доводилось видеть МКП в разных ситуациях, и она всегда поражалась тому, как можно принимать ответственные и осмысленные решения в подобной тесноте и колготне. К примеру, Хубрехт Анкербранд, генеральный инспектор Тезауруса, придумал способ экстренной пылевой защиты поселения Форт Саган на Марсе, подстригая розы в саду. Арманда Бенатар, тоже генеральный инспектор, руководила спасением застрявших в глубоководном желобе Кермадек экскурсантов, не отрываясь от вышивания на пяльцах (правда, по окончании спасательной операции ей пришлось спороть все, что она там накосячила). Приблизившись к МКП, Сабуро негромко произнес несколько слов в невидимый микрофон, который, очевидно, скрывался в стойке воротника. Судя по тому, как он вздернул голову и слегка попятился, в ответ на него наорали, а затем в самой жесткой форме дали какое-то указание, несовместимое с Машиными намерениями.
– Я все равно войду, – кротко сказала Маша, отодвигая опешившего юнца от входа.
– Как?! Каким образом?..
– Я же энигмастер.
Она шепнула заговоренному люку заветное слово (этой магической последовательности звуков, открывающей любые интеллектронные запоры на территории Федерации, ее научил Тёма Леденцов по прозвищу, конечно же, Леденец, знаток умной техники и связанных с нею секретов) и прошла внутрь.
– Фудзивара! – услышала она грозный окрик. – Бака-да! Нани-тэмэ?! Китигай!
Из полумрака на них надвигался грузный бритоголовый японец в просторных шортах и рубашке военного покроя. Жидкие усы его агрессивно топорщились. Доступные обзору части конечностей были покрыты густой многоцветной татуировкой.
Обильно и низко кланяясь, Сабуро пустился в объяснения, из которых Маша могла понять лишь часто употребляемое слово «энигумасутару». Перед отпуском она подумывала загрузить себе в память экспресс-курс токийского диалекта, но сочла, что ради полутора недель праздного времяпрепровождения смысла в том немного, а ресурсы мозга, хотя и считаются необозримыми, а все ж таки не резиновые и могут быть заняты более полезной информацией. Поэтому она не вникала в суть словопрений между Сабуро и его предполагаемым боссом, а вместо этого с интересом оглядывала внутренние интерьеры МКП. Все, как она и предполагала. Темно, тесно, на громадных экранах видеалов прыгают изломанные линии графиков, силуэты операторов кажутся зловещими призраками, атмосфера наэлектризована необъяснимой тревогой до такой степени, что волосы потрескивают от статики.
