Стивен Джонс - Мистика
Мы находились в мире потустороннего.
Женевьева вытянула перед собой раненую руку. Я увидел, как рубец съежился и исчез, не оставив на белой ладони и следа. Громила качнулся к ней.
Она упала на колени, схватила ножик и вонзила ему в голову. Он замер, как статуя, но глаза его еще вращались. Затем громила с грохотом рухнул на дощатый пол и остался лежать на спине.
— Вы держите здесь еду? — спросила она.
— А что, пора поесть?
— Соль. Мне нужна соль.
Она угодила в точку. Я слишком часто перекусывал в офисе, работая сверхурочно. Запас основных продуктов был припрятан в нижнем ящике шкафа с документами, под напитками. Без лишних вопросов я отыскал наполовину опустошенный пакет с солью. Должно быть, она валялась здесь очень давно.
Женевьева хищно улыбнулась и взяла его, не отводя взгляда от громилы. Резким движением заостренного пальца она открыла ему рот. Потом она всыпала соль ему в глотку, заполнив ею весь рот, пока та не начала высыпаться обратно.
— Просить иглу с ниткой было бы уже чересчур. Есть у вас канцелярский степлер? Аптечка?
Была маленькая коробочка с таблетками и мазями. Она взяла бинт и забинтовала нижнюю часть головы громилы вместе с солью. Потом она поднялась.
Бандит задрожал и распался. Он разложился, превратившись в то, что мистер Эдгар Алан По описал когда-то как "тошнотворную гниющую массу".
— Зомби, — сплюнула она. — Омерзительные существа.
Я вел машину, Женевьева сидела рядом, забравшись на сиденье с ногами, как ребенок. Она болтала, я вставлял замечания, и мы пытались понять, что к чему.
— Должно быть, Бэрримор был у Маунтмейна, но тот потерял его, — сказал я.
— Скоро он снова окажется у него. Куда важнее, что у него окажется и камень. Я удивлена, что он взял на себя труд явиться к вам. Это говорит о нетерпении, которое ему не на пользу.
— Как он нашел Бэрримора в первый раз? Служитель морга не мог знать, куда Лорре и Уолш потащат его.
— Это мерзкое дело. Прорицание. Включает в себя потрошение кошки. Два раза за ночь — это уже чересчур, но я предполагаю, что, не сумев узнать то, что хотел, от вас, он примется звать "кис-кис-кис" в каком-нибудь переулке.
— Он может найти Бэрримора, выпотрошив кошку?
— Магия. Фокус-покус. Но работает, знаете ли.
— Раз ставки столь велики, не могли бы вы найти кошку, желающую отдать жизнь ради военных нужд?
— Все не так просто. Чтобы это удалось, нужно по уши погрязнуть в черной магии. А это скверная штука. Имеет длительные последствия.
— Но Маунтмейна это не волнует?
— Думаю, нет. Вот почему черная магия — большой соблазн. Легко продвигаешься вперед, а расплата наступает, когда уже слишком поздно.
— Вы кто, белая колдунья?
Она мелодично рассмеялась:
— Не болтайте глупостей. Я вампир.
— Дьявол, сосущий кровь, порождение ночи, проклятый носферату, неумерший обитатель гроба…
— Что-то в этом роде.
На том я от нее и отстал. Очевидно, спорить не имело смысла.
— А остальные ваши? Уинтроп и прочие?
— Боюсь, между нами есть определенные различия. Война вызвала к жизни странные союзы. Я испытываю к работе на правительство отвращение, которое на время забыто. Я следила за Камнем Семи Звезд с момента его повторного обнаружения. Эдвин — слуга короны. Клуб "Диоген" и его подобия в странах союзников хотят завладеть "Семью Звездами", чтобы использовать его как военное оружие.
— Как камень может выиграть войну?
— Считайте его линзой. Он может фокусировать мощные разрушительные силы. Похоже, у него специфическая цель. Это средство уничтожения империй.
— Вроде Германии и Японии? Звучит неплохо.
— Не говорите так. Вы просто не поняли до конца, что это значит. Победить недостаточно. Вы должны победить, не запятнав себя, иначе вы просто копите долги, расплачиваться за которые придется следующим поколениям. Эдвин может дать этому рационалистическое объяснение; я не могу. Конечно, скорее всего, я окажусь в этом мире, чтобы пройти через то, с чем будущим поколениям придется мириться.
— Камень нужен Маунтмейну, чтобы помочь Гитлеру?
— И себе. Его род верит в судьбу. Он возглавляет некую организацию, именуемую Орденом Овна. Есть предсказание, что Овен будет повелевать последними днями мира. Знаете, кто такой Нострадамус?
— Предсказатель будущего?
— Вот именно. В своих смутных катренах Нострадамус на удивление конкретно говорит про Монт — Майнов. Неожиданно выяснилось, что к ним относится выражение, пугающе созвучное с "тысячелетним рейхом".
— Тело у Эррола Флинна, — сказал я.
Она была молчалива и задумчива.
— Он единственный, кто остался в игре. Маунтмейн, должно быть, не принял его всерьез, этого пьяного героя. Тот забрал тело и сбежал. Тогда Маунтмейн, должно быть, пересмотрел свое первое впечатление и предположил, что Флинн действовал по заранее обдуманному плану, а не наудачу. Он начал выискать его союзников, и это должно было привести к тому, кто суетится по этому поводу, — ко мне.
— Он очень нравился мне в "Приключениях Робин Гуда", — сказала она. — "Не Нормандию ненавижу я, а несправедливость!"
— Но где Флинн? Какая досада, что ваш пророк не сказал, где нам его найти.
— Мишель Нострадамус не всегда бывал точен. Порой он не понимал, что увидел. Порой добавлял всякую чепуху. Он описал этот катаклизм, но его указание абсурдно. Он говорит, что камень отыщется в Белом доме. У Эдвина есть кто-то в Вашингтоне. А Финлей сейчас в самолете, летит наперегонки с солнцем. На случай, если на рассвете камень вдруг перенесется через всю страну.
— На рассвете?
— Два часа спустя. В этом катрен вполне точен. Даже учитывая изменения в календаре с тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года.
Я покачал головой:
— Белые дома есть и в Калифорнии.
