Ангелотворец - Харкуэй Ник

Флагшток смотрит на Эди с прежней добродушной похотью во взгляде.

– Эх, графиня, – тихо произносит он, – досадно-то как!

И падает в ее объятия. В его позвоночнике зияет черная дырка.

Сим Сим Цянь улыбается, и Эди чувствует его удовлетворение. У нее в голове звучит голос: Возможности будо прискорбно ограничены, капитан Банистер. Мой изощренный разум испытывает особое удовольствие, когда я заставляю вражеского офицера смотреть, как умирают вверенные ему солдаты. Весьма пикантное зрелище, не находите?

Эди понимает, что потерпела поражение. Фрэнки спасется, да. Цель операции достигнута. Но она, Эди, умрет на чужбине смертью тайного агента, и никто об этом не узнает. Оплачут ли ее смерть Абель Джасмин и Кларисса Фоксглоув? Много ли английских девушек будут рыдать по погибшим солдатам в мокрые подушки? Будут они винить капитана Банистера лично или клясть превратности войны? Эди выставляет перед собой руки, занимая самую надежную из оборонительных стоек, и готовится к смерти.

К ее удивлению, Сим Сим Цянь вскидывает руку в воинском приветствии. Он почти похож на человека. Мгновением позже она различает удовольствие в его взгляде. Он наслаждается ее поражением. Это не сочувствие. Это – сытость.

Сим Сим Цянь приближается, почти не касаясь сапогами пола. Она чувствует себя неуклюжей и ничтожной. Он улыбается вновь. Я буду убивать вас по частям, капитан.

Спасение приходит неожиданно. Раздается громкий треск, затем высокий трубный рев. Тяжелый ящик на колесиках разлетается, и оттуда выскакивает маленькое свирепое серое существо в узорчатой металлической броне. Найдя взглядом фиолетовую повязку на предплечье Эди, оно решительно загораживает ее от врагов. Затем вскидывает голову и трубит вновь: звучит высокая нота, удивительно громкая, пронзающая стены. И тут же ей в ответ из-под стен дворца раздается другой звук: низкий, трубный гул охотничьего рога или, скорее, нестройный рев тубы размером с дом.

Эди опознает серое существо лишь тогда, когда Врата Смирения разлетаются в щепки, и в брешь стремительно вламываются огромные мускулистые звери, пахнущие потом, навозом и специями. Сим Сим Цянь мгновенно отскакивает от Эди, и его клинок позорно летит прочь, кувыркаясь в воздухе. Секунду она смотрит на эту картину, затем исторгает победный клич.

Самое могучее кавалерийское войско из всех, что когда-либо видели земли от устья до истока реки Аддэ, от бесконечных Катирских гор до обширных синих вод Индийского океана, врывается, снося преграды, в тронный зал. В авангарде уже вздымается стена: это разгневанная мать сметает одних солдат Сим Сим Цяня, обращая в бегство других. За спиной исполина возникают другие, еще крупнее; очертя голову и свирепо трубя, они бросаются в бой. Все они явились сюда на зов нового, закованного в броню, маленького – от силы ей по плечо, – но преисполненного злости и решимости стража Эди.

Дар Шалой Кэтти: боевой слоненок.

Ситуация на поле боя кардинально меняется.

Относительно тихо; значит, никто не стреляет. При этом Аманда Бейнс весьма громко кричит. Причиной ее гнева стало появление отверстий в кормовой башне (любые отверстия на подлодке считаются Плохим Знаком), а еще тот факт, что Эди должна была проникнуть на территорию врага тайно, а вместо этого, похоже, объявила войну небольшому княжеству и не оставила от него камня на камне. Хуже того, ей не удалось ни убить, ни задержать оскорбленного правителя, что, судя по всему, крайне важно сделать, когда ты совершаешь де-факто неожиданное нападение на другое государство. «Купара» на тихом ходу движется в сторону открытого моря, и никто всерьез не ждет, что ее выходу в этот океан может кто-то воспрепятствовать, ибо последняя попытка преградить ей путь до сих пор горит. Даже не просто горит, а весьма выразительно полыхает, – следствие того, что Аманда Бейнс окончательно вышла из себя. Оно горит так, что любому ясно: остальные суда, построенные примерно в тех же окрестностях и в то же время, наверняка сейчас горят просто из солидарности. Аманда Бейнс выполнила морской аналог следующего приема: крепко двинула врагу в пах, а потом долго, упоенно пинала его, беспомощно корчащегося на полу, на глазах у всех моряков и пиратов Аддэ. Моряки и пираты Аддэ ответили на это согласно многовековому морскому обычаю: нашли себе неотложные дела на суше. Ни за какие сокровища Опиумного Хана они не станут мешать «Купаре». Однако даже их предусмотрительного безучастия недостаточно, чтобы унять ярость Аманды Бейнс, которая до сих пор тяжело отдувается, давая окружающим понять, насколько она не рада такому исходу.

– Вдобавок, – кричит Аманда Бейнс, словно убеждая саму себя, что это даже хуже, чем внезапное объявление войны, – у меня в каюте слоненок!

– Совершенно верно, – кивает Эди.

– И чем же, – продолжает Аманда Бейнс, стараясь не вспоминать ясноглазого зверя и свой восторг, когда тот подал ей шапку с верхней полки, – чем прикажешь его кормить? А?!

Именно в этот миг до Эди вдруг доходит, что она не умерла, чудом выжила и в целом неплохо справилась с задачей. Она ударяется в слезы. Аманда Бейнс, суровая морячка, бормочет что-то про излишне впечатлительных девиц, которым следует ограничиться малеванием пейзажей, и уходит осматривать обломки своего перископа.

– Потрясающе, – произносит новый голос прямо Эди в ухо. – Впрочем, с конструктивной точки зрения оставляет желать лучшего.

Аманда Бейнс изумленно смотрит на Фрэнки Фоссойер. Та разглядывает циферблаты совершенно секретного капитанского мостика «Купары». Рескианец Мокли, изготовивший немалую часть корпуса и оборудования этой подлодки своими руками, едва заметно приподнимает бровь.

– Что именно вас не устроило?

– Следует эффективней использовать имеющиеся ресурсы. Это судно может показать себя гораздо лучше.

– Вот как? – спокойно осведомляется Аманда Бейнс.

– О да! – отвечает Фрэнки Фоссойер.

– Спасибо, что заметили. Очень любезно с вашей стороны.

– Инженеру моего уровня не составит никакого труда внести необходимые коррективы, – непринужденно продолжает Фрэнки.

– Неужели?

– Да. Конструкция судна не слишком сложна, хотя и впечатляет новаторскими технологиями.

– Вот как.

– Я могу набросать план.

Аманда Бейнс невольно оживляется, затем виновато косится на Мокли.

– План?

– Ну да. Бумага у вас есть?

– Я был бы вам признателен, – вмешивается Мокли. – Вы знакомы с такого рода системами?

– Нет. Ваша лодка уникальна, не так ли? Прекрасная разработка. У ее создателя, несомненно, врожденный инженерный дар. Мне доставит большое удовольствие усовершенствовать его работу.

Мокли слегка ссутуливается, затем вновь напускает на себя монашескую безмятежность. Аманда Бейнс, напротив, делает постную мину.

– Может, вы заодно нам скажете, чем кормят слонов?

– Hein! Конечно. Им показана растительная диета. Коренья и листья, кора… О. Я поняла, в чем сложность. Ничего, будем импровизировать. Сгодятся бурые и иные водоросли. Я подготовлю список. Желательно не отпускать его плавать.

– Они плавают?

– И очень хорошо! Хобот, понятное дело, выполняет роль дыхательной трубки. Однако загнать слона обратно на борт будет чрезвычайно непросто.

– Учтем.

Из капитанской каюты доносится звук, будто аккордеон шлепнулся в рисовый пудинг. Фрэнки Фоссойер пожимает плечами, поднимая их почти до ушей.

– Слоны – как люди, – без особого сочувствия произносит она. – Не все они – прирожденные мореходы.

Шесть дней спустя «Купара» идет на глубине пятисот футов, и Эди вновь слышит, как рычат и лают клепки обшивки. Верная псина оказалась в непростом положении. Родные воды слишком далеко, суда Кригсмарине и Императорского флота Японии слишком многочисленны, а холод и давление – беспощадны. Вражеские корабли заметили «Купару» (то ли их навел злопамятный Хан, то ли от англичан просто отвернулась удача) и теперь рыщут по морю, прислушиваясь к тихой работе ее двигателя и сбрасывая взрывчатку в водные толщи. Раз в несколько секунд вся каюта содрогается, и листы обшивки визжат и воют: взрывная волна пинком отшвыривает «Купару» в сторону. Ни одна собака не заслуживает такого обращения. И ни одна не смогла бы так долго его выдерживать. Здесь, на глубине, «Купаре» грозит смертельная опасность.