Владимир Михановский - Самое таинственное убийство(Терра)
— Что ты все время оглядываешься, дружище? Боишься кого-нибудь, что ли?
— Нет, это я т… так, — буркнул Мишель, но оглядываться перестал.
…Оранжерея встретила их пряными ароматами экзотических растений, среди которых выделялся нежный и сильный аромат венерианского трабо. Они шли по узкой, еле заметной тропинке, протоптанной Делионом и Рабиделем во время нескончаемых шахматных баталий. После отъезда физиков здесь успела пробиться молодая трава, под которой тропинка почти исчезла. Оранжерейной растительности, защищенной установками искусственного микроклимата, не было дела до того, что за стенами бушует ветреная и снежная зима.
Эребро размышлял о новой навязчивой идее, овладевшей собеседником. Что это? Юношеское желание оригинальничать, противопоставить себя всем?
Или дальние последствия нового вида излучения — голубого свечения? А может, в суждениях Мишеля есть рациональное зерно?..
Кварцевое солнце палило во всю — в оранжерее стоял полдень. От жирного чернозема поднимался пар, который шевелил молодые травинки.
— Как это Даниель может быть роботом? — нарушил молчание Эребро. — Ведь она — само совершенство.
— В… внешняя оболочка может быть любой. Это говорит только о в… высоком искусстве тех, кто создал ее. Как и всех нас. Но она… нравилась мне.
— Не одному тебе.
— З…знаю. Слышал о ней разное. Но д…другие ее поклонники для меня просто не существуют. Разве м… может к солнцу пристать нечистое?.. Но все в прошлом.
— Не отчаивайся.
— Знаешь, Эребро, жизнь п… потеряла для меня смысл. В моем существовании п… появилось нечто унизительное. Зачем нужно существовать, если ты — марионетка в чужих руках, или, скажем, радиоуправляемая модель? Я должен попрощаться со своим прошлым, — с этими словами Мишель достал из кармана изрядно потертую фотографию Радомилич.
— Что ты хочешь сделать, Мишель? — схватил его за руку Эребро.
— А вот что, — ответил тот и, вырвав руку, изорвал фотографию на мелкие клочки, после чего швырнул их в ручеек, начало которому давал бивший неподалеку родник.
Молодой физик рассказал Сильвине и Мартине о своей встрече с Мишелем, кое-что, правда, утаив.
— Может, к лучшему, что он порвал фотографию этой особы, — сказала Мартина. — Теперь будет более общительным.
— Вы не поверите, он молился на эту фотографию, как на икону, — добавила Сильвина.
— Но он всех нас роботами считает, — произнесла Мартина. — Это как понимать?
— Думаю, психоз. Результат воздействия будатора. Это пройдет, — успокоил Эребро.
— А рана на руке у него серьезная?
— Надеюсь, нет, Сильвина.
— Ладно, все мы — роботы, — не могла успокоиться Сильвина. — А попугай? Рыбки в аквариуме? Тоже роботы, что ли?
— Не догадался спросить. В следующий раз. А еще лучше — сами у него узнайте, — посоветовал физик.
Надежды их, однако, не сбылись. Мишель по-прежнему покидал свою комнату крайне редко.
Как-то за вечерним чаем в сумеречной гостиной — панели были приглушены, а видеостенки отключены, — Мартина спросила у Эребро:
— Как это достигается, что Филимена не отличишь по внешнему виду от человека?
— Да и по поведению, — добавила Сильвина.
— Для биофизиков форма белкового не составляет проблемы. Она может быть любой, как из глины можно изваять любую фигуру. Труднее было другое.
— А что?
— Самим трудным было создать универсальную матрицу, воспроизводящую работу головного мозга человека.
— Знаете, как только этот универсальный сыщик появился на вилле, я сразу заподозрила в нем робота.
— Не выдумывай, мама. Это тебе теперь так кажется. А когда Сванте Филимен был здесь и проводил расследование убийства, эта мысль тебе и в голову не приходила.
— Да и никому из нас, — добавил Эребро.
— А ведь ты общалась с Филименом больше других, — сказала Мартина.
— Кроме, пожалуй, Атамаля, — вставил Эребро.
— Помнишь, ты все время удивлялась его нечувствительностью к холоду, мама? И ни о чем не догадалась.
— Все мы хороши, — заметил Эребро. — Но, что ни говори, великолепное это создание — Сванте Филимен.
Мартина усмехнулась:
— Не зря же Даниель бегала за ним.
— Она, бедняжка, ошалела от голубого излучения… — начал Эребро и умолк, глянув в потемневшие глаза Сильвины.
— Теперь налепят таких сыщиков, как Филимен, целыми партиями, — перевела Мартина разговор. — И что же, преступность пойдет на убыль?
— Надо полагать.
— Давно пора, — сказала Сильвина. — Такое кругом творится — ужас. В мегаполисе на всех уровнях убивают, средь бела дня.
— И не поймешь чем, — дополнил Эребро. — То ли направленным излучением, то ли из самодельных деструкторов. В Ядерном работал русский физик, он любил повторять: хрен редьки не слаще.
— А на Красной планете что творится — ужас! — покачала головой Мартина. — Рабидель рассказывал, число фертачников увеличивается с каждым днем.
— Фертач — это ужасно, — задумчиво произнесла Сильвина. — И врагу не пожелаешь.
— Никакие законы против них не помогают, — продолжала Мартина. — Если дело так пойдет дальше, фертачники захватят Марс.
— Наркоманов всюду хватает. Издержки нашей цивилизации, — сказал Эребро. — Знаете, как назвал их Рабидель? Взбесившиеся машины.
— Не могу отделаться от ощущения, что Арнольд где-то рядом и слышит нас, — произнесла Сильвина.
— Ой! — вскочила Мартина. — Чуть не опоздали! Сейчас Валентина и Эдвин. — И она включила видеостенку. Самые популярные комментаторы после мажорной заставки повели рассказ о том, как подвигается в Ядерном центре работа по контакту с параллельным миром, в котором исчез король физиков.
— Очень они мне нравятся, эти комментаторы, — произнесла Сильвина. — Раньше мы что-то о них не слышали. Валентина мила, только зачем ей очки? Поставила бы себе контактные линзы.
— Очки ей идут, — возразил Эребро.
— Тебе виднее, — сказала Мартина.
— Хорошо у них получается, — продолжала Сильвина. — Вроде пикируются, а в то же время подыгрывают друг другу. Интересно, они женаты?
— Говорят, мама, недавно поженились.
Мартина и Эребро придвинули стулья поближе к видеостенке, а Сильвина по обыкновению устроилась на невидимой скамье, отчего в сумерках гостиной казалось, что она висит в воздухе.
Комментаторы вещали о том, что человечество подошло к величайшей загадке, имя которой — параллельные миры. Так некогда люди вышли в открытый океан, не ведая, что ждет их. И понадобился гений Христофора Колумба, чтобы открыть новый материк.
