Владимир Михановский - Самое таинственное убийство(Терра)
— Можно подумать, у тебя здесь инквизиция развлекалась. Еретиков сжигала на костре. Или ты шашлыки жарил? Впрочем, это больше по части Арсениго Гурули.
— Зачем ты п…пожаловал, Эребро? Чью в…волю исполняешь?
— Разве я сам не могу навестить приятеля?
— Я знаю, кто т…тебя послал. — В глазах Мишеля мелькнула сумасшедшинка. — Белковые, да? Говори.
— Какие белковые? Что ты городишь? Меня попросили проведать тебя мать и сестра.
— Хорошо, коли т…так. Ну, теперь убедился, что я жив из… здоров?
— В первом — убедился, а вот во втором… Послушай, ты инфор смотришь?
— Некогда.
— В Ядерном центре готовится важный эксперимент. Отовсюду съезжаются физики. Будут искать пути к Арнольду Заваре… Надеюсь, и меня пригласят.
— Не тем вы з… занимаетесь, Эребро.
— Кто это — вы?
— Вы — физики, и в… вообще — люди.
— Что-то не пойму я тебя.
— Что з…здесь понимать. — Мишель взволнованно заходил по комнате. — Я хочу с…сказать тебе одну вещь. О ней не знает никто в м…мире. Я открыл ее…
Эребро подумал, что юноша возвратился к навязчивой мысли о том, что это он, будучи в невменяемом состоянии, убил отца.
— Зачем вам возиться с этими дурацкими п…параллельными пространствами? Может, их вообще не существует. Нужно матрицу отца п…передать инженерам и менторам 3…зеленого. Они вырастят новенького Завару…. Как говорится, по образу и подобию!
— Я знаю, кто сказал тебе это.
— Кто?
— Белковый.
— А хотя бы и так! — с вызовом ответил Мишель. — Что тут п… плохого? Я был несправедлив по отношению к ним, теперь вижу. Да разве Филимен — не б…белковый?!
— Мишель, ты не физик. Дело в том, что полное подобие…
— Надоели все эти премудрости о тождестве двойника и оригинала! — перебил Мишель. — Оскомину набили! Лучше ты п…послушай меня. Я п… провел здесь небольшое исследование живой материи.
— Какой материи?
— Да вот, пришлось п… позаимствовать, — показал он на забинтованную руку. — И я открыл одну важную вещь. — Мишель приблизился к гостю и шепотом произнес: — Я — робот!.. Да, белковый робот.
— Ты? Робот?
— Да.
— Ерунда какая!
— Нет, не ерунда.
— Такие исследования не делаются в домашних условиях. И потом, посуди сам, это не вяжется ни с какой логикой. Предположим на минуту, что ты прав. Как же никто в семье не заметил, что ты — робот?
— Очень п… просто. Все Члены семьи — роботы. И мать, и сестра.
— А Завара?
— И отец, разумеется. Вот почему я и говорю, что с отцом все просто: нужно заказать его д… двойник, как это делается для роботов.
— Может ли белковый получить высшую премию, заслужить признание физиков всего мира?
— О чем ты говоришь, Эребро! — воскликнул юноша. — Вспомни Сванте.
— Логично, — Эребро почесал в затылке. — А кто же, по-твоему, я? Тоже робот?
— Конечно. И ты, и миллиарды тех, кто продолжает именовать себя людьми. Весь род человеческий — искусственная популяция.
— А как же… семейные отношения… Рост, старение, смерть… Наконец, чувства, которые мы испытываем друг к другу… — Эребро был ошарашен.
— Все п… программируется на этом свете, разве ты не знаешь? А еще физик.
— Но кому понадобилось высевать такую популяцию?
— Почем я знаю? Какой-нибудь внеземной цивилизации. Ставим же мы опыты над п… плесенью. Мы для них — одушевленные манекены, наделенные способностью двигаться и размножаться. Эти качества у нас запрограммированы.
— У тебя концы с концами не сходятся. Если кто-то слепил нас, как же мы-то сумели создавать других белковых? Того же, например, Сванте Филимена, или сервороботов?
— Второе поколение, только и всего. Разве ты не знаешь, что м… машины могут создавать машины? И так далее, до бесконечности.
— Значит, и Даниель — белковый робот?
— И… почему ты спрашиваешь про Даниель? — подозрительно посмотрел на него юноша.
— Мне казалось, ты к ней неравнодушен.
— Ты п… проницателен. Да, раньше она мне нравилась. До разговора с одним б… белковым.
— Что же изменилось?
— Все. Я п… понял, что и Радомилич — не исключение, она тоже робот.
— Это белковый сказал тебе?
— Нет, я сам догадался, ну, а разве может робот полюбить робота? Это ведь профанация подлинных чувств, даже если их программируют м… могущественные их с… создатели. Так что, запомни, Эребро: все наши чувства фикция. Такой же мираж, который явился Рабиделю в кабинете отца.
— Но Сванте доказал, что…
— Ваш Сванте — лжец величайшей марки. Я понял это, к сожалению, поздно.
«Поистине, в каждом сумасшествии есть своя система», — подумал Эребро и спросил:
— Ты не веришь Филимену?
— Ни единому слову. Он хочет увести человечество на гибельную тропу, теряющуюся в болоте. Недурно бы в… выяснить, чье задание он выполняет. Вспомни ночь м… мозговой атаки: он всех подминал под себя, всем навязывал свою волю. А кто знает, какой ловушкой для людей окажутся эти расщепленные пространства! Может, это мышеловка, в которой всем нам суждено погибнуть.
— Зачем ему это?
— Может, он ставленник чужой могущественной цивилизации. А может, для своих белковых собратьев старается, освобождает для них жизненное пространство.
— Эксперты, в том числе и физики, признали его правоту. И высоко оценили его открытия.
— Ты сущий младенец, Эребро: разве мог бы С… Сванте сам сделать эти открытия? Их явно ему п… подсказали. И потом, робот роботу запросто поверит.
— Ты робот, да я робот — два сапога пара. Будь по-твоему, Мишель. Но почему ты все время торчишь в своей конуре? Собратья по белку соскучились по тебе.
— Кого ты имеешь в виду?
— Твою сестру и мать. Ну, и себя.
— Ты же в… видишь, как я занят. Выше головы, — кивнул он на неуклюжий аппарат, из которого по-прежнему вилась тонкая струйка дыма. — Может быть, от этой работы зависит судьба человечества. Ведь пока из людей прозрел один я.
— Что же, так и будешь сидеть без свежего воздуха? Пойдем во двор, прогуляемся.
Мишель заколебался. Подошел к окну, посмотрел на наружный градусник:
— Мороз.
Эребро усмехнулся:
— Сванте Филимен — тот вообще жил в неотапливаемой комнате. С каких пор роботы боятся мороза?
— Не шути т… так. — У Мишеля желваки заходили под кожей. — Как бы п… потом жалеть не пришлось.
— Пойдем хоть в оранжерею заглянем.
Мишель согласился.
Когда они шли по пустынному переходу, Эребро, не выдержав, спросил:
— Что ты все время оглядываешься, дружище? Боишься кого-нибудь, что ли?
— Нет, это я т… так, — буркнул Мишель, но оглядываться перестал.
