Григорий Симанович - Аполлоша
Вот и автобус. Он пропустил троих-четверых и занес было ногу на ступеньку. В этот момент почувствовал, как кто-то сзади резко и сильно дернул его за куртку. Колесов потерял равновесие и стал заваливаться на спину, рефлекторно хватаясь за воздух свободной рукой. В тот же миг из правой кто-то выдернул чемодан, и, падая, он услыхал зычный мужской голос: «Ой, помогите, человеку плохо!»
Его удержали руки подпиравших сзади пассажиров, не дав рухнуть навзничь на асфальт. Подбежали стоявшие под козырьком остановки. Вокруг быстро образовалась небольшая толпа сочувствующих и готовых помочь. Он хотел было закричать: «Украли чемодан!», но склонившийся на ним лопоухий мужчина в бейсболке козырьком назад опередил тревожным криком: «Надо искусственное дыхание!», и изо всех сил надавил двумя сложенными руками на грудь, одновременно прижав свой рот к его губам и якобы помогая дышать. На самом деле он сбил дыхание, перекрыв доступ воздуха и возможность издать хоть звук. Гоша мычал, пытаясь оттолкнуть незваного спасителя, и это ему не сразу, но удалось. Лопоухий вдруг прервал свой «поцелуй Иуды», крикнув: «Нужна неотложка!», вспорол корпусом кружок любопытных, обогнул автобус и нырнул головой вперед на заднее сиденье автомобиля с заранее распахнутой дверцей. Машина с визгом рванула с места и умчалась в сторону Московской Кольцевой.
Очередное пророчество сыщика сбылось.
Гоша решил не ставить людей и себя в неловкое положение. Он бодро привстал, заявил: «Спасибо, граждане, не надо неотложки, мне уже лучше», и под сочувствующие охи какой-то дамы поплелся к метро. Его миссия была выполнена. Оставалось ждать и надеяться на сыщика и его помощников.
Тем временем «фиат» с Нагибиным за рулем, сменяя «опель» под управлением Романа Орлова, сотрудника службы безопасности Утинского, шел хвостом через одну-две машины, не выпуская из вида «мазду» с похитителями бессмертного творения безвестного скульптора Бибикова «Римский юноша». «Бандерас» был уже без усов, синяка и в цивильной куртке.
Бося вел классно. Убедившись, что хвоста нет, он все же соблюдал правила избавления от погони, мигая левой и уходя вправо, резко трогаясь по еще не слишком зеленому светофору, внезапно паркуясь у обочины. Поверив окончательно в удачу, все же свернул на заправку, отъехал в тупичок и быстро сменил номера. Тем временем Лопоухий смог наконец добраться до багажника и взять монтировку. Он раздраженно, грубо вскрыл чемодан и обнаружил там скульптуру, спеленатую так, что контуры ее довольно смутно просматривались сквозь упаковку.
Бося взглянул, садясь за руль.
– Не тронь, повредишь. Да она, она! Этот лошара так перебздел, что и себя бы самого упаковал по команде.
– Все же не пойму, почему чемодан-то?
– Какая разница? Так ему показалось надежней. Или сумки подходящей не нашел. А кодовый замочек – это он, гад, поиздеваться. Ничего, мы не гордые.
Никита Босягин отошел в лесочек за бензоколонкой, помочился и, оглянувшись, не видит ли кто, со всего маху швырнул чемодан в кустистую зеленую поросль за овражком.
– Едем к волшебнику, пусть нам бабок наколдует.
Через полтора часа, прорвавшись сквозь пробку на выезде из Москвы, они достигли Раменского района и свернули в лес недалеко от деревни Старково. Бося напоследок оглянулся, но чисто машинально. Операция прошла отлично.
Вошли в сторожку. Босягин осторожно распаковал статуэтку. Осмотрел ее с некоторым недоверием – ему показалось, что уж больно примитивная скульптурка, чтобы служить рогом денежного изобилия. Взгляд Лопоухого выражал не меньшее сомнение.
– Слушай, а чего мы не спросили у этого козла точное описание фигурки-то?
– А зачем? – рассудил Бося, ворочая предмет туда-сюда, изучая поверхность. – Бомбы там точно нет. Передатчика тоже: я наблюдал, этот лох тени своей боится, ни о чем таком и не подумал, зуб даю. Хвоста не было. А подсовывать подделку никакой мазы нет – только друга подводить. Ладно, жизнь покажет, – философски заключил Босягин, сноровисто подключив к компьютеру заранее приготовленный мобильный телефон с сим-картой на подставную фамилию.
Они спустились в подвал к Игнату, спавшему на своей кушетке. Правая рука и нога были приторочены короткими стальными цепочками к металлическому крюку возле плинтуса. Левая могла дотянуться до горшка на стоявшей поблизости табуретке.
Скрип люка разбудил узника, он протер глаза свободной рукой и с трудом сел, возвращаясь к печальной реальности.
– Ну, Игнатий Васильевич, вот и наступил момент истины, как говорили офицеры «смерша» в одном хорошем фильме, – с улыбкой произнес Бося. – Передал-таки ваш Гоша чудесную статуэтку. Друг познается в беде. Теперь все от вас зависит. Давайте делать бабки, маэстро.
Он убрал с табуретки горшок и присел, держа в одной руке ноутбук Игната с уже подсоединенным мобильным телефоном, а в другой – медного римского пацана.
Игнат пришел в ужас. Он ожидал чего угодно, но не этого. «Гошик надо мной издевается? В таком моем положении? После мольбы о помощи? Предав дружбу всей жизни? Не может быть! Это они, подонки, решили поизмываться. Гошик им не дал. Или ментов привлек, но сорвалась передача. Вот они и подсовывают какую-то медную железяку за двадцать копеек. Комедию хотят посмотреть со мною в главной роли. Ладно, будет им комедия! Все равно подыхать…»
– Что, не та фигурка? – с подозрением спросил Бося, почуяв неладное.
– Она самая! – подавив отчаяние, хмуро заверил Игнат. – А как же связь-то пойдет?
– Мобильный Интернет, Игнатий Васильевич! Не слыхали?
– Мне все равно. Давайте компьютер. И цепь снимите. Я вам не собака. И одной рукой не могу…
Его расковали. Связь пару раз срывалась, но в конце концов Игнат вышел на биржевую программу и вывел на дисплей таблицу с десятком «голубых фишек», самых ходовых акций первого эшелона.
– Предупреждаю, поначалу могут быть срывы. Я должен войти в контакт с его биополем, – строго заявил Игнат, с трудом щелкая по клавишам двумя указательными пальцами. Даже эти движения отдавались болью в посиневшем, распухшем большом пальце. – Мы располагаем всего двумя тысячами рублей, – он указал на окошко с надписью «Входящий остаток». Потом пристально посмотрел на эту жалкую железяку, призванную заменить кудесника, и сделал рукой жест в ее сторону, словно приглашая в игру.
План Игната был столь же смертельно опасен, сколь и прост.
Он последил за мельканием котировок и купил на пятьсот рублей пару акций «Газпрома», видя, как они поднялись над рынком. Он мог уже и без Аполлоши прикинуть, что, вероятнее всего, произойдет, если, конечно, рынок не помчится дальше в гору, как обезумевший альпинист.
