Светлана Чехонадская - Саваоф
Стукнула стеклянная дверь, по дорожке кто-то шел по направлению к сараю. Я осторожно заглянула в дырку: какой все-таки красавец! Он увидел мой глаз в стене и остановился; наклонив голову к плечу, он смотрел на мой глаз и улыбался.
— Можно войти? — спросил Гергиев через фанеру.
Я моргнула.
— Входите.
Он вошел, щурясь, и присел на корточках рядом со мной.
Я открыла коробку и осторожно погладила верхние снимки. Слава богу, они не рассыпались. В общем-то, не такие уж они и старые, просто хранятся неправильно...
— А почему вы считаете, что я взяточник? — вдруг спросил следователь.
Немного покраснев, я посмотрела на него.
— У экономической полиции такая репутация... Кроме того, видно ведь, что вы обеспеченный человек. По одежде, машине... Часам. На вашу зарплату таких часов не купишь.
— У меня богатые родители, — пояснил он. — Хотя признаваться в этом еще более неловко, чем во взяточничестве.
— Почему?
— Ну, взрослый мужчина... Должен сам зарабатывать. Но что же делать, правда? Такая судьба.
Я засмеялась.
— Да. Видимо, ситуация неразрешимая. Только смирение может вам помочь...
— Скажите... — Он смущенно кашлянул. — Вы живете с мужем уже десять лет. Почему у вас нет детей? Вы их правда не любите?
— У нас мало денег... Это если честно.
— Понятно... — Он снова кашлянул и взял старый снимок из моих рук. — Кто это?
— Не знаю.
— А что это за коробка?
— Это старые фотографии. Видимо, прежних хозяев... — Я доставала карточки из коробки и осторожно складывала на доски пола.
— Почему вы не верите, что убил Горик? — снова спросил он.
— С чего вы взяли? Я верю.
— А что вы тогда ищете?
— Потерянное время... — улыбнулась я, и улыбка застыла на моих губах. Вот он, этот снимок, приснившийся мне в ночь после опознания.
Полногрудая дамочка стоит за старой лестницей, видимо, стесняясь собственной полноты. Это действительно тот дом, что находился на месте нынешнего. Его стены обиты деревянными досками, на них висят пейзажики в темных рамах — за дверью виднеются полки с книгами.
...Толстая тетка. Сейчас таких не встретишь, тем более, что она молодая, это видно по лицу... Я держала фотографию прямо перед глазами, но уже не смотрела на нее, задумавшись.
Нет, не ее я видела во сне. Жаль, что мне не пришло в голову приехать сюда раньше. Я бы уже давным-давно поняла: нет никакой мистики в этой истории. Картинка, увиденная во сне, была увидена мною и в реальной жизни — но только не на фотографии. Да, там была лестница — но не такая, как здесь, а лишь стилизованная под эту. И были деревянные доски на стенах, и даже пейзажики — вполне возможно, что напоминающие вот эти. И была женщина, глядевшая на меня из-за лестницы — вот так, внимательно и смущенно, словно бы стесняясь своей полноты... Это моя память услужливо перемешала картинки, чтобы своей ложью сказать правду: есть, есть в жизни такие ситуации, когда существует некто, тебя прекрасно знающий и узнающий при встрече, наверное, часто думающий о тебе и даже говорящий о тебе с друзьями твоей семьи — а ты его не знаешь, но случайно пойманный тобою, оценивающий, неприязненный и смущенный взгляд этого человека западает в память навсегда.
— Потерянное время! — снова повторила я.
Гергиев взял фотографию из моих рук.
— Какая толстая! — сказал он. — Это старый снимок... Она, наверное, давно умерла?
— Эта женщина? Конечно...
— Мы объездили всех соседей. Толстых среди них нет.
— Еще бы. Богатые и не бывают толстыми.
— Но полную женщину кое-кто видел... Правда, лишь в последние два месяца перед смертью Татарской. Один раз она разговаривала с Еленой у калитки, другой раз выходила из ее дома... Жаль, что записи с камер затираются каждую неделю. Один свидетель утверждает, что она была на машине «Волк-350».
— Это дорогая машина. Такая не могла быть у матери Горика.
— Пожалуй, это единственная неувязка... Тут вы правы.
— А в тот день... на чем приехала толстуха?
— Камера у калитки была сломана.
— Ах, да. Но, может быть, какие-нибудь свидетели?
— Соседка проезжала мимо дома Татарских часов в семь. Судя по записи с камер, толстуха в это время находилась здесь. Никаких машин на дороге не стояло.
— Приехала на такси?
— Мать Горика утверждает, что на такси. Есть еще интересная деталь. Соседский садовник говорит, что за домом Татарских — вот как раз с этой стороны, где мы сейчас, — была припаркована машина. «Жигули». Серебристые.
— У Горика бежевые «Жигули».
— Я знаю. Но уже было темно... Свидетель в итоге отказался точно назвать цвет машины.
— Серебристые «Жигули»! Пол-Москвы ездит на таких! У меня, например, вторая машина — такой же марки. Значит, пока толстуха была в доме, сообщник подкатил с этой стороны?
Гергиев кивнул.
— Он вошел через стеклянную дверь?
— Получается, так... Она что — всегда открыта?
— Да. Всегда. Смотрите, как удобно: сел здесь в сарае и смотри сквозь стекло на освещенный коридор. Они были как на ладони...
— Ничего в защиту Горика я не услышал.
— А я ничего в его защиту и не сказала.
— Мы нашли всех хозяек машины «Волк-350», живущих или работающих в прилегающих районах... Адская работа, кстати. Не так уж их мало. Более трехсот, если говорить точно. Из трехсот — двадцать женщин более или менее полных и три настоящих толстухи. У одной какая-то редкая неизлечимая форма диабета, две другие имеют алиби. Как вам контингент?
— И ни одна из более или менее полных и толстых Елену, разумеется, не знала.
— Совершенно верно. Что же вы хотите сказать этим снимком?
— Память иногда выделывает странные штуки.
— Это да...
— Скажите... Вы были в этом ресторане — «Джаган»?
— Индийском? Из которого Татарская хотела заказать еду? Не был. Вы не знаете, наверное, что ассирийская кухня активно использует чечевицу, и у вашего Горика на одежде найдены капли, содержащие этот продукт.
— Ну, еще бы! Но лекарство было в вине?
— Да, это абсолютно точно.
— Значит, тот, кто ее поил, сам не пил... Интересно, под каким предлогом?
— Следствие считает, что еду принесла мать Горика. Блюдо довольно необычное, а ведь она как раз ассирийка. Может, она иногда готовила для Татарской? Вот потому и не ела, и не пила — она получила за это плату.
— Это очень похоже на правду. Вот только их разговор напоминает разговор друзей, а не хозяйки и кухарки.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не могу понять, под каким предлогом можно отказаться от вина, которое сам принес. Если ты не кухарка, конечно. А что мать Горика об этом говорит?
