Тина Дженкинс - Пробуждение
— Но разве нельзя устроить так, чтобы президент приехал позже, когда мы продвинемся хотя бы еще немного?
Рик посмотрел на Гарта как на умственно отсталого младенца.
— Ты действительно считаешь, что мы можем каким-то образом влиять на президента, указывать ему, что и когда он должен делать? Увы, это не так… Впрочем, я уверен, что волноваться нет необходимости. Все будет нормально. Больше того, этот визит принесет нам всем много пользы.
«И в первую очередь — тебе!..» — не без горечи подумал Гарт. Он до сих пор не понимал, как во главе фениксского Центра мог оказаться такой человек, как Рик Бандельер. Выращивание стволовых клеток и искусственное репродуцирование человеческих органов всегда были весьма сложным полем деятельности не только с научной, но и с юридической точки зрения, поскольку закон о регламентации подобных исследований представлял собой сплошное белое пятно. Рик, во всяком случае, разбирался в этих вопросах не слишком хорошо, и Гарт решил, что его стремительная карьера в корпорации объясняется просто-напросто тем, что он гемод — совсем как его жена Персис. Гемодам все доставалось даром, тогда как простым смертным приходилось трудиться не покладая рук, чтобы подняться по служебной лестнице хотя бы на одну ступень.
Рик любовно погладил полированную поверхность своего директорского стола длинными, ухоженными пальцами.
— Чего ты от меня хочешь, Гарт? — спросил он и нахмурился. — Чтобы я сказал президенту «нет»?
— А как насчет ФАББ?
— Никак. Ведь мы не делаем ничего противозаконного, — сказал Рик, но как-то не очень уверенно.
Гарт слегка приподнял бровь.
— Ничего? — переспросил он.
— Ладно, хватит болтовни. У нас есть план, так давай его держаться, — отрезал Рик, окончательно выходя из себя. — Все ясно?
Гарт с трудом сдержался, чтобы не сказать резкость. Машина запущена, и теперь от него ничего не зависит. Президент приедет, хочет Гарт того или нет. Он никогда не обманывал себя: ему тоже хотелось славы, хотелось признания собственных успехов, но визит президента — далеко не лучший способ этого добиться. Приезд столь высокопоставленного лица — главы крупнейшей мировой державы, одного из лидеров так называемого «свободного мира» — скорее всего, привлечет к деятельности Центра внимание самых разных политических группировок и организаций.
А это уже опасно.
13
Золотисто-черный воздушный экипаж парил над Фениксом на высоте примерно трехсот футов. Водитель включил автопилот и дремал. В летающей машине спали все, кроме Марко Вильялобоса — пятьдесят пятого президента Соединенных Штатов. Сидя в кресле у окна, он глядел на раскинувшийся внизу город. Сквозь плотное покрывало смога виднелись то бесконечные кварталы типовых домов, в основном покинутых, то узкие пустыри, на которых росли гигантские кактусы, напоминавшие странных уродцев, молитвенно воздевших к небесам руки. Они словно умоляли Бога о милосердии, и Вильялобос подумал, что милосердие — это как раз то, в чем больше всего нуждается страна.
Акры и акры полуразрушенных построек проносились под крыльями. Вскоре Вильялобос устал от этой наводящей тоску картины и, отвернувшись от окна, стал разглядывать своих спутников. Они по-прежнему спали. Даже его личный секретарь Чарли Престон задремал, откинувшись на высокую спинку сиденья, и президент почувствовал себя брошенным. Это чувство было таким внезапным и сильным, что он не сдержался и резко пнул Чарли в лодыжку, вымещая на нем охватившие его досаду и злость.
Чарли тотчас проснулся и преданно посмотрел на шефа:
— Вам холодно, сэр?
— Нет. Подай-ка мне чашку воды.
Президент и сам мог налить себе воды, виски или сока, но ему хотелось, чтобы кто-то разделил с ним его одиночество. Теперь, когда он разбудил Чарли, ему было уже не так тоскливо, и он, накрыв вытянутые ноги клетчатым шотландским пледом, взялся за свой блокнот с вложенной в него памятной запиской.
9 час. — поездка в Феникс, в филиал «Икор корпорейшн». Встреча с главой «ИК» Джоном Рэндо и медицинским директором Центра репродуцирования донорских органов доктором Гартом Баннерманом.
9 час. 30 мин. — посещение Головы (частный визит).
Частный визит — это хорошо, подумал президент. Это значит — не будет никаких репортеров и он сможет хотя бы пару часов отдохнуть и побыть самим собой. Прикрыв глаза, президент Вильялобос погрузился в воспоминания. Вот, держа отца за руку, он поднимается по лестнице Пасаденского института криогенеза, вот входит в большой полутемный зал и видит… Кстати, как его звали?.. Ему пришлось заглянуть в блокнот, чтобы вспомнить имя: доктор Натаниэль Шихэйн. Ну конечно… Ирландец. Его и его жену называли Ромео и Джульеттой эпохи криотехнологий. Интересно, как выглядела его жена — Мэри, кажется?.. Самого Ната Вильялобос помнил: бескровная, отталкивающего сероватого оттенка восковая кожа, набрякший, собравшийся морщинами лоб, тусклые белки полуоткрытых глаз, волосы колышутся, точно водоросли в пруду. Именно тогда — то ли уже во время поездки, то ли вскоре после нее — его отец решил, что его тело тоже должно быть заморожено после смерти. Марко совершенно забыл об этом, но когда с его отцом действительно случился удар, мать напомнила ему о предсмертном желании Вильялобоса-старшего. Уже в те времена в подобном желании не было ничего невыполнимого, однако сама процедура оказалась довольно продолжительной и сложной, и к тому же весьма и весьма недешевой. Насколько президент помнил, она обошлась семье в несколько сот тысяч долларов, но самым неприятным было то, что средства массовой информации просто обожали упоминать об этой истории при каждом удобном и неудобном случае.
…Нынешний президент страны доказал, что умеет быть верным и преданным сыном. Его отец в настоящее время находится в состоянии «приостановленной жизни», и мистер Вильялобос надеется, что когда-нибудь он сумеет возвратить его из царства мертвых.
Ну как, скажите на милость, мог он при таких условиях разорвать контракт и похоронить отца, как хоронят большинство простых людей? А сделать это ему хотелось, и не только потому, что Вильялобос стремился положить конец неизвестности, хотя вопрос с оживлением отца оставался открытым. Главная проблема заключалась в деньгах; издержки, связанные с хранением тела при низких температурах, оказались слишком велики для семьи. Двое братьев Марко отказались вносить свою долю, и теперь он с беспокойством ждал, что скажет ему врач. Насколько известно президенту, доктор Баннерман — едва ли не единственный в мире специалист, способный вернуть Вильялобоса-старшего к жизни. Но что он скажет, возьмется ли он провести эту сложную процедуру? Если да и если все закончится успешно, его отец снова будет жить. Если же нет, тогда они наконец-то смогут предать тело старика земле.
