Игорь Вардунас - Противостояние
Наконец, посетители, среди которых Карл узнал всех, как ни старались монахи со старостой маскироваться, прекратили ломать комедию. Его, подхватив под руки, подняли. Под ногами пару раз бухнул молоток, расклепывающий цепь. Зато резко дернули руки, заставив вытянуть перед собой. На запястьях схлопнулись кандалы, соединенные между собой, наверное, разнообразия ради, не цепью, а единым, достаточно длинным жестким звеном. Карл начал понемногу паниковать – массивные браслеты блокировали доступ к перстню.
Улица встретила свежим воздухом, легко проникающим под мешковину. Идти приходилось осторожно, стараясь не зацепиться за неровности дороги. Растянешься посреди мостовой, еще напинают. Нет, лучше идти, опираясь на руки стражников.
Вскоре Карл понял, что допустил большую ошибку, не попытавшись активировать перстень раньше. Ко всем неприятностям добавилась еще и толпа, забрасывающая процессию камнями, пополам со всякой гнилью. Да еще этот мешок на голове, не дающий возможности заранее увидеть летящий в голову булыжник…
Как ни странно, но, судя по ругани, большая часть «подарков» доставалась эскорту. По крайней мере, в самого Карла попали от силы раз пять. А взрывов возмущения от стражников он, даже примерно, насчитал пару десятков. Злобные вопли то накатывали так близко, что казалось, орут прямо в уши, то, подобно волне, убирались подальше…
Их путешествие кончилось неожиданно. Процессия резко остановилась. Карла, по инерции клюнувшего впереди идущего стражника, снова подхватили и потащили куда-то наверх. Карл почувствовал, что прижат спиной к чему-то твердому. Его дернули за руки, вывернув вверх до боли в связках. Затем содрали мешок, не удосужившись развязать. Перед лицом мелькали кожаные спины стражников, опутывающих его веревками. Под ногами у них отчаянно хрустели целые охапки хвороста. Карл поспешно перевел взгляд.
За редкой цепочкой стражников бесновалась толпа. К счастью, уже обходящаяся без метания всяких непотребств. То ли снаряды кончились, то ли боятся зашибить раньше времени.
Сбоку, на кривоватом помосте, со старающегося завернуться в трубочку пергамента что-то читает Ансельм. Звуков не слышно – глушат люди. А по губам не разобрать, что он там читает. Монах окончил, торжествующим жестом вздернул свиток повыше. Толпа заорала вовсе уж яростно. Стало тоскливо, мучительно закололо в боку…
Тут же ближайший к столбу монах рухнул на колени, ударил кремнем по огниву. Раз, другой. Из переплетения веток поползла струйка дыма, вторая, третья. Оглушительно заколотилось сердце. Карл изо всех сил попытался дотянуться до перстня. Не вышло. Он обмяк, будто израсходовав в попытке весь остаток жизненных сил. Неожиданно пришло спокойствие. Полное и отрешенное. Есть время жить, а есть время умирать. Сейчас пришло последнее. Немного грызла совесть, но и она отступала от запаха гари. Что же, смотрите, сволочи, как умирают коммунары!
– Это еще не конец. Слышишь, Годэ, или как там тебя? Слышишь?! Это только начало!..
Карл бросил последний взгляд поверх окружающих. И не поверил сам себе. К столбу, рыча совсем не хуже бесноватых горожан, ломился отряд майнцских рыцарей, безжалостно прорубаясь сквозь начавшую разбегаться толпу. В командире, орудующем здоровенной алебардой, буквально расшвыривающей незадачливых зрителей, Карл с удивлением опознал знакомый расплющенный нос капитана Дитриха. Но горожан было слишком много, и спасатели, потеряв первоначальную скорость, начали вязнуть в неповоротливом людском тесте. И к тому же на пути у рыцарей фон Алленштайна начали выстраиваться городские стражники, за их спинами заскрипели арбалетами савойцы Ришара Годэ…
Бой обещал быть долгим. И у Карла не было сомнений, что до финала он если и доживет, то будет чувствовать себя точной копией Жанны д’Арк…
Понял это и Дитрих. В неповоротливом рубаке мало кто мог угадать не только талант воина, но и разум полководца. Капитан прибавил ходу, круша противников направо и налево. Но он не успевал, отчаянно не успевал…
Карл уже ничего не видел, потому что пришлось закрыть глаза. С неприятным похрустыванием начали обугливаться ресницы. Стало трудно дышать. Каждый глоточек воздуха кошачьими лапами драл гортань…
Пронесся маленький вихрь. Тут же над головой увесисто бумкнуло, сотрясая все сооружение. Марево вдруг отринуло от лица. Карл, почувствовавший, что руки свободны, открыл тут же заслезившиеся глаза. Точно в середине столба торчала алебарда Дитриха, а сам капитан, оказавшийся чуть ли не у самого подножия, рубится на мечах сразу с тремя стражниками.
Дрожащими руками Карл все же нащупал камни, морщась и подвывая от боли в обожженных пальцах, сдавил в нужной комбинации…
Куда пропал колдун, из-за которого столь много почтенных горожан пало от рук презренных швабов, так никто и не узнал. Кроме, конечно же, кардинала Ришара Годэ. Но он предпочитал о своем знании не распространяться…
Эпилог
Я теперь другой,
Они изменили меня,
Но я все еще считаю,
Что людей слишком много.
Я не могу их вынести,
Они терзают меня
своими остротами.
Нет большего зла,
Чем биение их сердец.
Я не могу,
Не могу это вынести.
Стойте!
Прекратите биться!
Смирно! Мертвое сердце
В груди – не потеря!
Не двигаться!
Стойте!
«Тревога! Возгорание в блоке D! Тревога! Возгорание в блоке D!..»
Бесцветный механический голос резал уши.
Все, кто в этот момент находился в соседствующей с блоком D лаборатории, бросились к огнетушителям и пожарным гидрантам. Каждый лаборант четко знал свои обязанности в случае возгорания в блоке хрономашины. Одним надлежало охлаждать водой из гидрантов огромные механические запоры, другие проверяли электронику и показания датчиков.
– Температура в помещении всего 122 градуса![2]
– Источник возгорания… движется?
– Да что, мать вашу, там происходит? – начальник безопасности Медекис, словно тайфун, пробился сквозь толпу лаборантов и приник лицом к маленькому иллюминатору на двери, ведущей в блок D. – Ни черта не видно, все в дыму. Открывайте!
– Но, сэр… – испуганно пискнул стоявший рядом с начальником безопасности паренек по фамилии, если верить бейджу, Паташек. Паренек держал огнетушитель на манер винтовки, направив шланг с распылителем в потолок. – Там же возгорание…
– Я сказал: открыть! Что, твою мать, здесь непонятного?
Паташек аккуратно поставил огнетушитель на пол и, предусмотрительно накинув свой халат на рулевое кольцо дверного замка, открыл дверь. В лица лаборантов пахнуло горячим сухим воздухом.
