Владимир Маягин - Три Меченосца
Вскоре старик уже представил их Бэнгилу и Эсторгану. Колдуны Дардола ждали пленников внутри все той же мельницы, которая молола несуществующее зерно. Они сидели за столом и смотрели на вошедших одинаково надменными взглядами.
Эсторган встал и громко произнес:
– Я хочу знать, как пользоваться этим? – Колдун показал круглый серый предмет, который крепко сжимали его пальцы.
Все четверо узнали эту вещь, но ничего не ответили. Тэлеск гордо смотрел в глаза колдуну и силился найти там хоть каплю чего-то человеческого.
– Я спрашиваю! – взревел Эсторган. – Как использовать его силу?!
Но ответа не последовало и на сей раз. В комнате на несколько мгновений воцарилось гробовое молчание.
– Я жду ответ! – Эсторган все больше впадал в ярость.
Ликтаро усмехнулся.
– Что, так не терпится стать властелином? – изрек он.
Глаза Эсторгана злобно сверкнули.
– Ты смеешь насмехаться, смертный? – прорычал Эсторган. – Ты не в том положении нынче, чтобы это делать! Достаточно одной лишь моей воли, и ты будешь загибаться в смертельных муках.
– Мы не знаем, как использовать это! – сказал наконец Тэлеск, поняв что обстановка накаляется. – Мы применяли его лишь для защиты.
– Глупцы! – ухмыльнулся Эсторган. – Ведомо ли вам, на что поистине способен сей предмет?
Пленники молчали.
– И как же вы защищались им? – вновь спросил Эсторган.
– Достаточно лишь взять его в руку, – произнес Рунш, – и он будет защищать обладателя.
– Ясно… Ничего нового вы для меня не открыли. Разберусь сам. Хаг, уведи их!
– Что вы собираетесь с нами сделать? – спросил Ликтаро.
Эсторган ухмыльнулся.
– Мы? Ничего! – ответил он. – Мне, ровно как и Бэнгилу, плевать на вас. Но есть кое-кто другой, кому вы более интересны. И в ближайшее время поступит распоряжение по поводу вашей дальнейшей судьбы.
– И кто же это распоряжается нашей судьбой? – с вызовом бросил Тэлеск. – Уж не сам ли Дардол?
– Именно он! – Эсторган пристально посмотрел на Тэлеска. – Слышу дерзость в твоем голосе.
– В моем голосе не дерзость. В моем голосе презрение! Я презираю вашего владыку и вас, подвальные крысы!
– Не отплатил бы ты за свои слова! – дрожащим от злости голосом проговорил Бэнгил.
– Он еще отплатит… – Эсторган все также пристально смотрел в глаза Тэлеска. – Сполна! Великий Мастер найдет наказание, достойное этой дерзости. Тебе повезет, ежели ты просто умрешь, жалкий смертный.
Но Тэлеск не думал отступать. Его не пугали угрозы в речах колдунов и их ненавистные взгляды. Кроме того, он осознавал, что они ничего не сделают без приказа, посему он решил воспользоваться этим, чтобы высказать им все в лицо.
– Великий Мастер! – усмехнулся он. – Так вы его теперь именуете? Знайте, что нас не бросает в дрожь от его имен! Рано или поздно шаткая власть Дардола падет, он будет повержен, а вас предадут казни.
– Шаткая власть? – поморщился Эсторган, не сводя глаз с Тэлеска. – Уведи их, Хаг. Бэнгил, проследи, чтобы все прошло без происшествий.
Испуганный старик Хаг неуверенно открыл дверь, и пленники друг за другом покинули мельницу. Когда их завели обратно в сенник и вновь связали ноги, Бэнгил подошел к Тэлеску и, склонившись над ним, сказал:
– Даэбарн, которого ныне больше нет, сказывал, что один из Трех дерзок в речах своих и чересчур смело он отзывается о Великом Мастере. Наконец-то я узрел наглеца собственными глазами.
Тэлеск сидел на забросанном сеном полу, Бэнгил стоял перед ним. Взгляды их встретились, и долгое время они смотрели друг на друга с взаимной неприязнью. Наконец колдун развернулся и вышел.
Дверь захлопнулась, засов щелкнул. Снова наступила тьма. Еще день и еще ночь томились они без еды и воды в холодном сеннике. Ослабшие, они даже стали реже разговаривать. Но умереть от голода им не дали. На заре квадратная дверь открылась. Это были Хаг и Бэнгил. Колдун повелел Хагу развязать пленникам связанные за спиной руки и связать их спереди. Когда это было сделано, Хаг вышел, и через некоторое время вернулся с кувшином и хлебом в руках.
– Поймите правильно – это не из жалости, – ухмыльнулся Бэнгил. – Просто нельзя допустить, чтобы вы сдохли раньше времени.
Так было каждый день. Утром им приносили пищу и воду, и дверь после этого закрывалась до следующего дня. Лишь изредка ее отворяли, чтобы убедиться, что пленники на месте. А пленники уже не помышляли о побеге. Они ясно понимали, что ничего из этого не выйдет. Кое-как закутавшись в плащи и зарывшись в сено, в молчании они коротали ночи и дни. Время тянулось медленно, и вечностью казался каждый час.
Тэлеск думал о родителях, о родном острове. Теперь это казалось ему чем-то столь далеким и недосягаемым, словно ненастоящим, навеки утонувшим в сером сумраке прошлого. Мысль, что он никогда больше не увидит родителей, не войдет под крышу дома, в котором родился и вырос, угнетала его все больше. Он пытался думать о чем-нибудь другом – о чем-то хорошем и светлом. Иногда это ему удавалось, но не надолго, потому что в итоге все хорошее вдруг мрачнело и искажалось в его мыслях. Тэлеск не раз вспомнил прекрасную Карпилен, с которой судьба свела его на восточных отрогах Хребта. Как он мечтал увидеть ее еще хоть раз! Но все сводилось к одному – теперь он был узником, который бессмысленно коротал время в неволе и ждал своей участи.
Они не знали, сколько времени прошло: наверное, пять или шесть дней. Им было уже все равно. Даже Ихтор, который до недавних пор всегда считал закаты и рассветы, не мог точно сказать. Но череда унылых дней подошла к концу…
Однажды вечером, когда уже почти стемнело, снаружи послышался нарастающий шум. Вначале он был отдаленным и едва не сливался со свистом ветра, но с каждым мигом он был все ближе, и постепенно все другие звуки пропали на его фоне. И вот уже совсем рядом грохотали колеса телег и тяжелый глухой топот сотрясал мертвую землю, смешиваясь с лязгом и звоном металла. Несмолкаемые хриплые выкрики и беспорядочные обрывки фраз, которые больше походили на рычание, перебивали друг друга.
Тэлеск открыл глаза. Любопытство взяло верх над усталостью. Он собрал все силы, подполз ближе к стене и приник к ней лицом. Через щель между досок он мог все рассмотреть.
Он никогда не видел их. Но без труда понял, что это именно они. Мимо проходили упорядоченные толпы облаченных в латы фрэгов. Глаза их горели в темноте красными огнями. С собой они тащили телеги, тяжело нагруженные разными ящиками и сундуками.
Как Тэлеск и ожидал, войско не собиралось проходить мимо. Вскоре оно остановилось, и послышался голос Эсторгана. Но Тэлеск не смог разобрать ни слова: то ли оттого, что он был слишком далеко, то ли оттого, что колдун вел речь на незнакомом языке.
– Тэлеск! Что там? – послышался голос Рунша.
– Отряды фрэгов, – почти обреченно бросил Тэлеск и отполз на прежнее место.
– Откуда это они? – проговорил Ликтаро, тоже придвинувшийся к стене сенника. – Неужели из Омраченного Королевства?
– Не похоже, – ответил Тэлеск. – Оно в другой стороне. Они, кажется, прибыли откуда-то с севера.
Ночь, которая наступила, как и ожидалось, не предвещала быть спокойной и тихой. Фрэги непрестанно шумели, гремели, горланили что-то на своем противном для слуха наречии. Время от времени снаружи слышались вопли и грохот разбиваемых ящиков. Должно быть, они делили награбленное добро.
Ночью Тэлеск услышал еще кое-что. Внезапно где-то совсем рядом раздался визг, тонкий и нестерпимый, от которого даже фрэги прекратили гвалт. Юноша узнал этот звук. Ему не нужно было выглядывать за пределы деревянной тюрьмы, чтобы понять, кто это и откуда. Это был уже известный Меченосцам гигантский нетопырь.
На следующий день, когда бледное солнце было уже наверное на юге, неожиданно лязгнул засов. На пороге пленники увидели темную фигуру огромного малфруна с толстым кривым рогом во лбу. Когда он вошел, с трудом миновав дверной проем, за его спиной появился еще один.
– Говорят, здесь Три Меченосца? – прохрипел первый.
Второй после этих слов дико заржал. Было очевидно, что это был смех, хотя больше это походило на икание или предсмертные вздохи.
– Всеобъемлющая Тьма! Да их тут четверо! – проговорил первый. – Кто здесь лишний?
Фрэг схватил за грудки первого попавшегося пленника и одной рукой поднял его с пола. Это был Ликтаро. Малфрун посмотрел на юношу в глаза и насмешливо произнес:
– Ты часом не из Трех Меченосцев?
Второй вновь рассмеялся.
– Убери лапы, грязное отродье! – стиснув зубы изрек Ликтаро.
Красные зрачки фрэга вспыхнули. Он с силой встряхнул юношу, отчего у того едва не потемнело в глазах.
– Я спрашиваю, ты Меченосец, щенок?! – прорычал он.
– Да… – выдавил Ликтаро.
– Ты слышал? – Первый фрэг обернулся ко второму. – Он Меченосец!
