Мила Коротич - Терракотовые сестры
Шум этот был так страшен, словно кричали ночные кошмары. Казалось, море восстало, возмущенное. Забурлило, волнуясь, зашелестело, вскипая. Забыв об отданном ей приказе и об обещании сидеть не высовываясь, Маша ринулась прочь из укрытия. Пробежала через площадь, где люди замерли у заряжаемых катапульт и баллист, прислушиваясь к странным звукам, доносящимся от моря, мимо заполненных водою резервуаров к полукруглой площадке, выходящей к самому краю пропасти, к обрыву, глядящему прямо на Мертвое море. Шум стих так же внезапно, как и начался. А затем с криками, с воплями ужаса нападавшие бросились прочь от Форта, оставив погибших и раненых под стенами крепости. На милость или на произвол судьбы.
Переливчатое радужное сияние держалось над водой, но не радовало глаз. Красивое, но какое-то холодное, недоброе. Затем резко наступил рассвет. Белесый, неживой. И все молчали. Ни звука. Ни слова. Ни стона. И только когда внизу снова рухнула стена – обычный обвал, привычный, ежедневный – защитники крепости вздохнули с облегчением. Жизнь продолжалась.
Казакова же подумала, что не стоит оставлять попыток сказать Альтерре «прощай!», но пока надо подождать. И так как больше ей пойти особо было некуда, пошла в комнату Мэри Лу. По дороге подумала, что хорошо бы вернуть Изаму его одежду и нож, да и какой-то азарт охватил Машу. Она все больше уверялась, что действительно обладает даром разговорить любого, и хотела проверить это практически.
Ближе к полудню, когда солнце сделало невероятным воспоминания о ночных событиях, а раскаленный воздух загонял всех живых в прохладу каменных сводов, созвали общее собрание. Пришли все, кроме караульных.
Мария опоздала. На Казакову присутствующие посмотрели с каким-то настороженным вниманием, как на диковинного зверя. Ее уже порядком достало то странное положение «избранности», которое ее преследовало с момента падения в соляную рапу. Потому Маша гордо выпрямилась и села в первых рядах, подавив желание забиться в угол потемнее. Назло врагам, так сказать. Соседи ее, две женщины-близняшки, отодвинулись слегка, а темнокожий гигант с бородкой-эспаньолкой и спущенным до пояса оранжевым комбинезоне монтажника как-то очень торопливо подгреб под себя рукава одежды, чтоб Маша их не задела. Все слушали Мэри Лу, взявшую слово, и комментировали между собой, обсуждали события почти в полный голос. Каждый мог выкрикнуть с места. Что и делали регулярно. «То ли бардак, то ли демократия, – отметила журналистка, – то ли идея равенства так понимается в мире анархии».
– … Даже наличие предателя не сделает Форт менее неприступным, – уверенно заявил рыжий Иржи Мэри Лу. – Нужно только вовремя подлатывать блуждающий проем и разрушения. На это есть машины.
– Вопрос не в силе крепости, – горячилась американка, – вопрос в причинах! – И тут же взяла себя в руки. Почувствовала, словно готовится к выступлению, от которого зависит финансирование проекта, и повысила голос, чтоб ее слышали все без исключения: – На Форт, я зову его Масадой по привычке, напали белые фанатики. Но адепты Спасителя не терпят техномагии, они считают ее богопротивной ересью. Нападавшие же имели в арсенале достаточно механических солдат и машин. Значит, это не белорясники? Но флаги, речи, требования и пыл, с которым их выставляли, убеждают в обратном. Какой можно сделать вывод?
Все молчали. Кто-то глядел исподлобья, кто-то щурился, Казакова же слушала, приоткрыв рот. Пылинки танцевали в лучах солнечного света – этот зал освещался через окна под потолком. И Маше казалось, что в темных углах кто-то незримый наблюдает за происходящим, слушает разговоры, делает свои выводы. Кто-то, кого не приглашали на собрание.
– Выводов может быть два: адепты изменили своим убеждениям или это новая сила, слияние бандитской наглости и материальной базы молодчиков Самума с фанатичной смелостью вкупе с четким расчетом белых. И оба варианта лично мне не нравятся. Они сулят нам большие трудности.
Мэри Лу сделала многозначительную паузу, словно колеблясь, говорить то, что хотелось добавить, или оставить при себе.
– Я более склонна думать, что второй вариант. Потому что… – она все же решилась. – Потому что в штурмовавших Форт машинах я узнала… почерк Фархада. Он сделал часть тех боевых мехов.
Ропот пронесся по залу: «Этого не может быть!», «Ты помешалась от горя, женщина!», «Кузнец – не предатель!».
Но Мэри Лу сделала знак рукой, призывая к тишине. Мало кто ее слушал.
– Замолчите, – рявкнул тогда узколицый Гарик, с виду так гоблин гоблином, местный начальник караулов, – дайте договорить.
– Мы все знаем историю моего супруга, – продолжила железным голосом Говард. – Знаем о его силе, его врагах-завистниках, о том, как его предали и как он был приговорен к смерти на костре людьми в белоснежных рясах, и как помилован их главой, чтоб сделаться безумцем, марионеткой в их руках. Многие из вас знают силу пресветлого Дария. Так вот, похоже, белорясникам все-таки удалось заставить Фархада работать на себя. И для меня это главное доказательство того, что наше и без того немирное существование станет еще более тяжким. Фархад взят в плен бандитами, а работает на адептов. Два лагеря объединились против нас.
– Но зачем? – не унимался рыжий «гном». – Я могу понять Самума: он бандит, и наш Форт встал ему поперек горла еще с момента образования. Мы мешали и мешаем ему наживаться, лишаем добычи, держа побережье под контролем. Мы плюем ему в лицо, уничтожая артефакты и отбивая его атаки. Но на кой хрен ему сговариваться с белорясниками? Что они ему могут предложить? Да и Дарию мы не мешаем. Зачем ему соглашаться на союз?
Американка, казалось, занервничала. Взглянула на Машу виновато и уже было открыла рот, чтоб ответить. Но тут вошел Изам и вытолкнул на середину зала, точнее швырнул, израненного грязного человека. Похоже, что совсем недавно его одежды были кипенно-белыми. Сейчас знак Спасителя на них был залит кровью, а полы покрыты бурой грязью из пыли и крови. Человек щурился подслеповато и скалил зубы. Сломанный нос распух, на ногах пленный держаться не мог, раненный в колено.
Вдруг он издал восхищенный крик и пополз. Извиваясь на животе, цепляясь за пол искореженными пальцами рук, отталкиваясь одной здоровой ногой, он не пытался встать, он хотел оставаться ниц, но перед своим сидящим в толпе кумиром.
– Вестница! Дева на звере! Прекрасная! Дождались! Ты!.. Да славится Спаситель! – Пленник подполз к Казаковой, и она с ужасом узнала одного из бандитов, потерявших колокольчик-переводчик. – Благодарю тебя за честь! За милость видеть чудо твоего явления! Когда же? Молви мне перед смертью!
Казакова взвизгнула, когда раненый фанатик потянулся к ее ногам, но арбалетный болт, пущенный Изамом, остановил человека. И более счастливого трупа Маша никогда не видела.
– Вот ответ. – Изам по-прежнему оставался немногословным. – Ее требовали. Она нужна.
У Казаковой вырвался легкий стон. Мироздание явно против нее что-то имеет. Но что? Опять она – разменная монета для чьих-то интриг, опять кому-то зачем-то нужна и никто ее не спрашивает. До помрачнения сознания, до стойкого дежавю напоминает действительность ситуацию с давснами три дня назад. Вот сейчас из угла выступит бесноватый сын старейшины, и потом ее на алтарь… И как должное прозвучало за спиной:
– Так давайте отдадим ее! И дело с концом!
– Кто сказал? – Это Изам неожиданно вскинул арбалет и направил его в своих же. – Я буду за нее драться!
Кроткой Казакова никогда не была. Не давалось ей это ценное женское качество. И потому с трудом могла она себе представить, что сдастся во второй раз без пары разбитых носов хотя бы. Но покорность судьбе, похоже, осталась в мире мифов и легенд. Сила оружия в крепкой мужской руке здесь ценилась больше, чем родовые традиции слушать стариков. Толпа замерла.
– Нет, Изам, не надо, – остановила его Мэри Лу. – Будет только радостно врагам, если мы перебьем друг друга и сдадим им крепость пустой! В мире Терры почти так и было. – Теперь она говорила уже со всеми. – Здесь, на этом месте, в другом мире люди предпочли умереть, но не сдаться, не позволили взять над собой верх, навязать чужую волю. Добровольная гибель защитников Масады стоила захватчикам дорого. Эти стены – не мертвые камни! Они – символ чести и сопротивления. А вы хотите просто подчиниться? Сначала нас заставят отдать ее, потом обложат данью. Потом разместятся под нашими стенами лагерем, а потом выгонят из наших постелей! Однажды мы обнаружим себя в белых рясах и с клеймом зачеркнутой стрелы на лбу! И мы станем преданными почитателями Спасителя. И абсолютно счастливыми при этом. Все с малого начинается, незаметно.
– Горячиться не надо, – голос говорящего, того, кто предложил выдать Дарию девушку, звучал еще громко, но уже не так убедительно. Просто упрямо. – И передергивать!
– Мы должны держаться вместе! – вступился рыжий. – Когда вы, сестры, появились здесь, еле живые, искромсанные кем-то, страшные, как мое детство, вы сами говорили, что выжили только потому, что держались вместе. Гарик, я выходил тебя после костра белых, и здесь ты сказал: «Мой дом!». Они с кузнецом, – он кивнул на Мэри Лу, – пришлые, но не чужие, каждый день чинят этот хренов пролом в нашем Форте.
