Терентий Гравин - Азарт
– Ага! Кому приятно и в удовольствие, а кто, словно раб на галерах, вкалывает. Вон руку отдавил, колено ударил…
– Так что же ты молчишь? – Я потянулся к баночке с мазью, которой лечил раны наших лошадок. – Сейчас мы тебя толстым слоем…
Обиженный Санёк не дослушал. Подхватил грязные котелки, уже, правда, вылизанные конягами, да и умчался их мыть на кухню. А я задумался над проблемой вывоза и захоронения гномьих останков. Хоть и лысые, мать их йети, но разумные. Хошь не хошь, а закапывать надо. А помощников с лапами загребущими взять негде.
Глава 28
Как побежишь, так и успеешь
Знать бы ещё, куда бежать и к чему поспеть надо. Но чаще всё складывается случайно. Не ускорился вовремя – отнесли на кладбище. А в ином случае вроде и не сильно-то подналёг, прибавив в скорости, а к раздаче обалденного пирога – успел! А то и вообще живым остался, не попав под копыта тех, кто не успел.
Но в любом случае про лень я забывал сразу, если моё предчувствие начинало твердить: это надо сделать немедленно! И вот не знаю точно почему, но иссушенные тела лысых гномов мне понадобилось убрать с глаз долой безотлагательно. Может, у меня слишком утончённый вкус, эстетическому восприятию которого мешали безобразные останки? А может, я вспомнил о поведанных мне Пятницей страшилках, где покойники срастаются в единое целое и шатаются этаким Франкенштейном по околицам? Ну да, представишь этакое чудовище с пятью десятками лысых голов – тотчас дурно станет.
Конечно, я ничего такого себе представлять не стал, но предчувствие твердило «Убрать!», тело требовало очередной физической нагрузки, а совесть понукала к благородным поступкам. Дескать, воздастся сторицей, на голову падут блага от богов, пятки станут прочней (это я про Ахиллеса вспомнил), благодарные потомки станут мне при жизни возводить памятник и всё такое прочее.
Вот я и забегал, словно большой трудолюбивый муравей. Вытолкал за баррикаду две средние повозки и довольно споро снёс на них всех бедняг шахтёров, возчиков, грузчиков и хозяйственников. Даже помощи напарника не понадобилось. Потом ещё один подвиг Геракла совершил: пожалев лошадок и не желая их сразу загружать тяжкой работой, сам вполне легко выволок обе повозки прямо на луг. Какая разница: что тут в овраге тела под дождём мокнут, что возле места своего предстоящего захоронения? Вот и я не видел разницы.
Я выбрал ещё две повозки и уже на них стал переносить останки умерших здесь когда-то лошадок. Вот этих животинок мне было жалко до слёз. Сам себе удивлялся и сам себя упрекал:
«Чего это я неразумных животных ставлю выше разумных созданий? Гномов тоже жалко. Наверняка на положении крепостных у герцога были, бесправные, нищие, угнетаемые…»
Но как я себя ни агитировал и ни призывал к толерантности, лысые коротышки так и метались в моём сознании сгустками злобы, агрессии и кровожадности. Мизантропом становлюсь, что ли? Но ведь на Александра моё негативное отношение не распространяется! Вон мы как дружно работаем.
Парень мне помогал в финале неприятной погрузки. А потом мы вместе с ним стали толкать в сторону луга первую повозку:
– Когда рыть могилы начнём? – выдохнул мелкий, потея от натуги.
– А вот с утра и начнём! Пока земля после дождя мягкая…
Моё заявление Саньку не обрадовало. Он с минуту соображал и явно что-то придумал, потому что морщины у него на лбу разгладились, рот раскрылся, и новые идеи вот-вот должны были быть озвучены. Но как раз в следующий момент я увидел ЭТО!
Я уже не раз и по разным причинам вздрагивал в этом мире, но сейчас от увиденного меня прямо затрясло. Я так и повис, держась за борт повозки, которая меня по инерции протащила добрый метр.
– Ты чего? – уставился на меня напарник, а потом быстро глянул вперёд со своей стороны телеги.
И поступил очень правильно, не в пример мне, старому дураку: не вздрагивая лишний раз и не вскрикивая, он просто развернулся и побежал обратно к нашей баррикаде. А всё потому, что мы первый раз за все это время расслабились! То есть начали толкать повозку, не прихватив с собой наше легендарное оружие. Арбалет, щит, мой меч и Шершень так и остались в выстроенной нами преграде. Ну, а те ножики, кинжалы и трёздочки, что имелись при нас, против надвигающейся опасности ничего не стоили.
Потому и я, пусть с небольшим опозданием, но развернулся и устроил спринт, пытаясь не только нагнать товарища, но и перегнать его. Как ни странно, но мне это почти удалось. За воздвигнутый барьер мы перелетели одновременно. Уже там, похватав своё оружие, изготовились к бою и перевели дыхание, а через минуту смогли рассуждать и разговаривать.
– Ты видел то же, что и я?
– А что видел ты? – чисто еврейским методом – вопросом на вопрос – решил получить информацию Александр. Ссориться и напоминать в такой момент, кто тут командир, я не стал.
– Кажется, обрубки питона приросли к целому телу, и у этого монстра теперь около пяти пастей. И они ползут именно к нам.
– Ага! И я того же мнения, – выдохнул местный эксперт. – А всё потому, что мы их не прикопали и не провели обряд захоронения. Вот гауланы и стали злобным потусторонним чудовищем…
– Как их уничтожить? – поинтересовался я наиболее актуальной проблемой.
– Огнём лучше всего. Если хорошо прожарить такое умертвие, то оно взрывается и уже не восстанавливается.
– С керосином мы ничего учудить не успеем, – досада меня испепеляла изнутри. – Знал бы, что пригодится, попытался бы нечто сообразить с напалмом.
– А получилось бы? – явно засомневался напарник.
– При должных знаниях – просто… А разум эти умертвия сохраняют? Может, мы его как-то обмануть успеем?
– Кто как говорит, но мне кажется, что способность думать они сохраняют. Одного вурдалака из трёх человеческих трупов всю ночь по пригородам гоняли, никак уничтожить не могли. Я сам со стены наблюдал, как этот монстр ловко от погони уклонялся и грамотно копья от себя отбивал. И как ты его собрался обмануть? Заманить в соляную пещеру, а потом там закрыть?
– Гениальная идея! Он бы там всего за месяц с голода издох! – Но моя похвальба проблемы не решала. – Осталось заманить его в тоннель. Пойдёшь вместо приманки?
Несмотря на сложность ситуации, мелкий чувства юмора не потерял:
– Нет, не пойду… Можно я лучше на кухню вернусь? Да и лошадок я ещё не всех почистил…
Мы всё больше успокаивались, время шло, а наш новый и неожиданный враг не появлялся. Примерещиться он нам не мог, свернуть куда-то в сторону, будучи в пятидесяти метрах от оврага, – тоже. Увидел нас, испугался наших решительных действий в обороне, да и сбежал от страха? Или, может, решил вернуться за каким-нибудь особенным оружием? Ведь что ни говори, а хвостов теперь у гада не меньше двух, он ими что угодно в нашу сторону направить сможет, хоть меч, хоть автомат.
Затем время нашего ожидания перевалило за полчаса. Мы стали совещаться: а не пойти ли кому прогуляться под дождь, да не посмотреть, что сросшиеся обрубки вытворяют? Потому что наша фантазия по поводу его возможных и предстоящих действий иссякла. Не станем же мы здесь в полной неизвестности часами трястись от страха? Сутками? Неделями?..
– Придётся всё-таки идти мне, – решил я, видя, что никто из моей команды в добровольцы не напрашивается. Правда, один тут же открыл рот и бойко стал… советовать:
– Может, тебе лучше в разведку верхом податься? Всё быстрей назад прискачешь, чем на своих двоих. А ещё лучше…
И тут же замолк под моим скептическим взглядом, догадываясь: ещё пара предложений, и, несмотря на свое несовершеннолетие, он сам поскачет в разведку.
Я только собрался спускаться на другую сторону баррикады, как чудовище появилось в поле нашего зрения. Но до чего же оно изменилось всего лишь за полчаса с небольшим! Каждый кусок змеиного тела стал в два раза толще! Общая длина тоже удвоилась как минимум! И жутких пастей на гибких отростках прибавилось!
Но и это было ещё не всё. Казалось, уже нельзя стать более мерзким и противным, но чудовище и на этом не остановилось: теперь по всему телу торчало и разевало рты около двадцати гномьих голов!
Плюс – около пяти лошадиных!
Стыдно признаваться, но я разразился длинной матерной тирадой.
Саша-Сандер повёл себя совершенным фаталистом и вначале просто мычал. Мой внутренний переводчик перевёл это мычание, как: «Мне рано умирать, я ещё так молод, но ничего изменить нельзя… Командир, прости мою неисполнительность и лень! Не следовало мне готовить трапезу, надо было копать, зарывать в землю этих несчастных…»
Кстати, его командир тоже каялся, успев несколько мыслей отправить в сторону неба. Звучали они не совсем благопристойно и уважительно, но меня, находящегося в состоянии аффекта, можно было простить: «Эй, вы… там! Кончайте дурить с вашими легендарными наказаниями и квестами захоронений! Мы ведь утром собирались вернуться к телам гауланов и прикопать их, честно! Вот вам крест!»
