Ариадна Борисова - Люди с солнечными поводьями
– Хорсун!
Голос был женский. Багалыку почудилось, что его зовет Нарьяна. Обернулся резко и впервые едва не свалился с седла…
Подбежала Модун.
Беда мутит голову человеку, беда же и отрезвляет ее в какой-то непостижимый миг. Не дает опрокинуться рассудку, втоптаться в черную бездну душе… Темное от горя лицо женщины осунулось, но глаза смотрели твердо и цепко.
– Возьми меня с собой.
– Нет.
– Возьми, иначе я брошусь под копыта Аргыса, – пригрозила Модун.
Он понял – так и сделает. Что-нибудь сотворит с собой. Сдался:
– Ладно.
Спросил приглушенно:
– Ты видела странника?
– Да. Незнакомец с красными зрачками, воткнутыми в лед, посмотрел на меня в окно. Такие глаза нельзя забыть…
Женщина всем телом задрожала от страха. Хорсун слез с коня и обнял ее. Какой бы Модун ни была статной, прижавшись к могучей груди багалыка, она показалась себе маленькой да и пришлась ему по плечо. Рассеянно гладя ее по голове, он молился, закрыв глаза. Модун тихо заплакала:
– Прости… Не уследила…
Домм второго вечера
Цвета измены
Слепая старуха Эмчита бросила в корзинку железную мотыжку вместе с выкопанным корешком травы-воина. Протянула руку к Берё, своему поводырю. Понятливая собака тотчас подсунула голову под ладонь. Хозяйка привычно запустила пальцы в густую теплую шерсть. Недавно Берё исполнился год, но пес уже почти вошел в силу. К осени он отлинял, лишь на поджарых светло-серых боках кое-где висели грязные клоки. На лбу, над внимательными изжелта-карими глазами, виднелись кружки темной шерсти, напоминающие пару дополнительных глаз. Таких собак зовут четырехглазыми, считают собачьими шаманами. Говорят, они хорошо видят духов, разумеют язык вещей и человечью речь.
Слепой повезло весну назад. Примерно в такое же время Эмчиту позвали помочь на обряде проводов богини Айи-Ситы, сказать ей и Хозяйке Земли Алахчине слова благодарения. Кузнецова жена Урана после долгих бесплодных весен наконец-то разрешилась первенцем.
Старуха не удивилась, когда вместо ребячьего плача услышала в доме тявканье щенка. Значит, был еще один обряд – подмены ребенка. Погодя узнала: сына кузнеца отдали на догляд и прикорм многодетной семье. А пока мальчика должен заменить песик, взятый у недавно ощенившейся соседской суки, чтобы обмануть бесов. Если нечисть захочет навести смертельную болезнь на сына кузнеца – собачье дитя ее примет.
Соседка сетовала, что пристроить удалось только двух щенков из большого помета, и Эмчита после обряда отправилась к ней. Одного хозяин как раз собрался утопить. Никто не хотел его брать. Пес с лишними потусторонними глазами может вырасти опасным. Легче избавиться от такого, пока еще обыкновенные глазки слепы. Эмчита попросила ненужного себе, и люди обрадовались: не придется губить живое существо. Хозяин честь по чести проверил щенка на крепость. Поднял за хвостик, дал старухе потрогать собачью спинку. Малыш ни звука не издал. Только выгнулся упрямым тельцем и задвигал передними лапками, загребая воздух в поисках опоры. Хотели еще на озерце испытать, но Эмчита, представив, как щенок, выпучив глазки, отчаянно колотит лапками в жгуче холодной воде, запротестовала. Чего доброго, заболеет еще.
Люди добрых слов наговорили напоследок, чтобы душа оторванного от матери не держала зла. Мордочка, мол, у него забавная, смышленая, и шерстка красивая, светло-серая, как у волчонка. Слепая, по обычаю, отдарила хозяев новым берестяным туесом. Прижала к себе бурно дышащий комок и почувствовала, как трепещет испуганное щенячье сердце. Отлучили кроху от теплого вороха сена в углу, от влекущих запахов сухого лета, свалявшейся шерсти и материнского молока. Успокаивая, Эмчита погладила дрожащий бочок. Щенок затыкался носом в ладонь, привыкая к запахам нового убежища. Схватил зубками палец и до самого дома не отпускал, все легонько грыз и мусолил.
Она назвала его Берё – волк. Прозвища пес не посрамил. За год вымахал в крупного зверя, и впрямь похожего на волка по уму и стати. Чужой человек не сунется сдуру погладить. И кость бросить остережется. Неподкупный пес не возьмет, даже если голоден. А кто задумал худое – держись! Правда, Берё и тут попусту не кинется. Прежде хозяйку послушает и уж ее-то в опасности не бросит. Лучшего поводыря и охранника слепой не найти.
В двери маленькой юрты Эмчиты кузнец выпилил небольшое отверстие и прикрыл его куском оленьей шкуры. Собака может входить и выходить, когда ей надо, не беспокоя хозяйку. Спит под лежанкой, шума производит мало и ест опрятно. Эмчита спокойно ставит молоко в туесе, мясо с супом на прохладный пол, чтобы дольше не кисли. Честный пес без разрешения ничего не трогает, близко к туесу не подходит. Быстро выучился таскать поноску, плавать за водяной дичью. Знахарка, не смотри что слепая, охотница, поудачливее иных мальчишек. Да и сам Берё хоть куда охотник. В нынешнюю бескормицу ненадолго уходил в лес и пустым не возвращался. Правда, приносил часто несъедобное для человека – лесную мышь или суслика, но хозяйка обязательно благодарила, и собака была счастлива.
* * *Остроконечные уши пса поднялись кверху. Издалека раздалась странная песня. Вскрикивая и завывая, пел какой-то сумасбродный человек. Берё, прислушиваясь, наклонял голову то на один бок, то на другой.
– Сордонг? – спросила старуха.
Пес слегка вздернулся, словно подтверждая.
– Сордонг, – убедилась Эмчита. – Совсем спятил в одиночестве.
Берё согласно тявкнул. Слепая отпустила руку. Собака, разрыв лапой мерзлый бугорок, понюхала погребенную под ним птичку.
– Много животных разгромило бурей, – поняла Эмчита по производимым псом звукам. – Не трогай. Хозяин леса рассердится. Бедняжкам было больно и страшно. Тебе повредит мясо зверька, напуганного задолго перед смертью. Частица страха войдет в твою кровь. Все живое чувствует боль и страх. Горе ходит по зверям и деревьям, особливо же – по людям… Буря бурей, а вон что сотворилось в Сытыгане. Люди отравились чем-то и умерли. Все оставшиеся больны. Разные боли мучают их, но пуще всего недуги живота и горла, что забрались в тела от холода и дурной пищи. Силис позаботится о злополучных, он добрый человек и добрый старейшина. Надобно ему помочь, больным помочь. Найти бы серый лишайник, растущий в середке оленьего мха. Веточки у него хрупкие, однако внутри спрятана большая сила. Знатное лекарство от хворей горла. Прокипятишь в горшке, пока взвар не пожелтеет, как водица в глине от следа, подышит больной над паром и выздоровеет. Такой лишайник часто встречается, но нам с тобой не просто его обнаружить.
Слепая присела на корточки, ощупывая сквозь снег поросшую мхом землю возле тропы.
– Жаль, давно нету крапивы, – продолжала она. – Мало мы запасли ее нынче. Тоже славное средство, помогает отхаркивать слизь, скопившуюся в горле. И хорошо бы найти еще один корень травы-воина. Это зелье люто на вкус и глотку дерет нещадно, зато умеет бороться с воспалением в кишках и желудке. У тебя, Берё, целых четыре глаза, но ты ведь не скажешь, даже если увидишь. А я не вижу, только чувствую… Вот, гляди, какая брусника крупная. – Старуха поднесла ко рту горсть замерзшей ягоды. – Сладкая! Полакомься лучше ею, не тревожь покой мертвых зверюшек.
Пес послушно обгрыз с кустиков брусничные гроздья.
– Эх, Берё, умница, собачий человек! – вздохнула Эмчита. – Все на тебе быстро заживает. Сам себе лекарь. Оцарапаешься, так полижешь ранку и вычистишь духов болезней, сбросишь их наземь. После найдешь целебную травку и съешь… Дух – существо, а любое существо любит жизнь и боится смерти. Вечно голодная Ёлю не щадит никого… Редко бывают совсем худые черные духи. У любого темного есть в душе светлая искра. А в голову доброго духа вольна проникнуть и плохая дума. Так нож режет мертвое мясо, но, случается, уязвит живой палец. Что поделаешь, коль духу хворобы выпала судьба жить паразитом. Жаль убивать его до срока, но людей и животных жальче.
Эмчита погрела замерзшие руки в теплом загривке пса.
– Кто-кто, а уж ты-то, четырехглазый, знаешь – у каждого своя правда жизни. Некоторых духов мы видим травой, или камнем, или чем-то иным. А они, может, совсем другие. И никто не знает, как они нас видят… Возьми, к примеру, комаров. Они не видят человека. Не думают: вот человек, он разумен. Комары даже не подозревают, что человек существует. Они зрят перед собой только пищу. В той правде, в которой они живут, нет ни человека, ни всего народа Орто. В их мире человек, корова или лошадь – одно и то же. Еда. Подобно комарам, и мы не представляем чужую правду жизни. Сами для кого-то вроде комаров, а думаем, что на Срединной нет, кроме нас, хозяев. А хозяйка над всеми – Земля. Мы одну Землю делим. Она старается делать так, чтобы все правды, даже не видя друг друга, жили в согласии.
Собака внимательно слушала, подергивая ухом, но внезапно куда-то скакнула и залаяла. Старуха покачала головой:
