Дмитрий Субботин - Бродяги. Отмеченные Зоной (сборник)
Когда глаза открылись, вокруг было темно. Он лежал на больничной койке возле окна, из которого лилась благодатная прохлада. Проснувшись до конца, Терем понял, что на дворе ливень. Кроме темноты в комнате была тишина, только сквозь пелену дождя доносился нестройный хор голосов и музыка из бара.
Терем приподнялся и сел. Боли не было, в глазах плыло и сильно хотелось пить. Тело ломило, как после тяжкой болезни. Словно спохватившись, он посмотрел на раненую руку. Все плечо и запястье покрывали кружева бинтов, но больше беспокоила кисть. Он совсем не видел ее под пропитанными засохшей кровью бинтами.
Терем решил, что раньше времени накручивать себя не стоит. Порывшись целой рукой в недрах стоящего возле койки рюкзака, он извлек пластиковую бутыль с водой и осушил в несколько глотков. Утолив жажду, он вновь устроился на койке и погрузился в сон.
Во сне докучала убитая тварь. Несмотря на покрывающие тело раны, она умирать отказывалась. Острые зубы методично отрывали кусок за куском. После он вновь оказался в мире испепеляющего светила, где окружали руины знакомых мест, а из серой дымки выступали словно построенные исполинами стремящиеся ввысь башни…
Утром разбудил Скальпель.
– Подъем по полной форме, Терем, – объявил он и, дождавшись, когда Терем проснется, добавил: – Сейчас обработаю и перебинтую руку, и можешь быть свободен. Но еще неделю будешь ходить на перевязку. И антибиотики с обезболивающими… Как у тебя с финансами, кстати?
Раз пациент спасен, можно перестроиться на жесткие законы капитализма.
– Нормально, расплачусь.
Скальпель взялся за рану на плече. Ночная доза обезболивающего проходила, и она начала ныть, но особых неудобств не вызывала. Сильней болела кисть. Терем долго не хотел спрашивать, но, когда врач взялся срезать трещащие рыжие бинты, решился:
– Насколько все плохо?
Скальпель взглянул на Терема и сказал без драматичных пауз:
– Мизинца, безымянного и последней фаланги среднего больше нет. Ладонь хорошо потрепало, но она восстановится…
Терем промолчал, а когда Скальпель снял бинты и приступил к обработке раны, то отвернулся. Скальпель работал спокойно и методично – для него подобное было не в первой. Терем и сам привык к раненным и умирающим, он даже не знал, сколько на его счету мертвецов. Но сейчас было по-другому. Его так долго обходили тяжелые раны и травмы, что он почти уверовал, что чаша сия обойдет. Но Зона как всегда внесла безжалостные коррективы.
В голове было пусто. Он не мог сейчас думать, что будет дальше и что следует делать. Смешались жалость к себе, озлобление на весь мир да вопрос: почему? Неоднократно видевший такое Скальпель молча накладывал свежие бинты.
Стоило только Скальпелю закончить с обработкой раны Терема, как дверь распахнулась и в комнату проковылял поддерживаемый с двух сторон сталкер. Бинты сплошь скрывали негнущуюся ногу. Раненому помогли добраться до операционного стола, и он уже привычно устроился там. Скальпель стал готовить новый набор инструментов и бинты.
Раскладывать содержимое рюкзака одной рукой было несподручно, пришлось просить о помощи. Оглянувшись, Терем краем глаза увидел, как врач обрабатывает глубокую рану на ноге. Терем не знал имени раненого, но припомнил, что несколько раз видел в Хмуром доле, где тот охотился за артефактами. Видно, наохотился – Терем невольно заметил торчащую из блестящего окровавленного мяса кость.
Почти себя не узнавая, Терем вдруг понял, что ему приятно видеть, что кто-то рядом тоже страдает и кому-то будет куда хуже, чем ему, – из разговора между Скальпелем и раненым он понял, что охотник за артефактами не сможет ходить.
Стараясь отвлечься от нежданно свалившейся на голову беды, Терем вспомнил про Лешего. Как бы то ни было, дело выполнено – хозяину Арены придется раскошелиться. К тому же Терем не отказался бы от прибавки за производственную травму. Может и не получиться, но попробовать стоит.
– Скальпель, мне надо увидеться с Лешим, – словно спросил разрешения Терем.
– Я бы на твоем месте не торопился искать встречи с ним. С тебя и так хватило, – мрачно усмехнулся Скальпель, не отвлекаясь от работы. На вопросительный взгляд он пояснил: – Нет больше Лешего с нами. «Фалангисты» на патруле вокруг лагеря нашли убитого тобой мутанта, и ребята Коренко заглянули к Лешему на огонек.
– Коренко-таки добился своего, – опечаленно промолвил раненый. Про Лешего можно было говорить что угодно, но долги он платил всегда.
– Ну, собственноручно завалить жирдяя ему не дали. Когда они вломились в подвал, то нашли его там с перерезанной глоткой. А в зверинце взяли Красного. Тот долго отпираться не стал. Видишь ли, это он выпустил погань: знал ведь, что «Фаланга» за такое Лешего пристрелит. А потом он услышал, как Леший с тобой по ПДА перетирает, тварь мертва и все такое. Ну, вот Красный с безнадеги схватил нож и пошел к Лешему. Все ж знают, что он у него, считай, как раб был… Но это ничего уже не меняет: либо его «фалангисты» за создание опасной ситуации в лагере, либо подельники Лешего… Такие вот дела, так что…
– Так что зря старался, – закончил за врача Терем. Подкатило черное веселье. – Где таблетки? Я к тебе завтра утром на перевязку загляну…
– Держи. И еще, – окликнул Скальпель уже стоящего на пороге Терема, – ни капли спиртного.
Предупреждение было излишним: на душе было до того гадко, что даже пить не хотелось.
Опять стояло солнечное утро, ничуть не хуже, чем вчерашним днем. О ночном ливне напоминали только блестящие лужи да свежесть. Вот только любоваться красотой весеннего дня Терему не хотелось. Мимо прошла пара знакомых сталкеров, Терем рассеянно поприветствовал их. К счастью, вопросов не было: или банальная тактичность, или же всему миру до него дела нет.
Терем развалился в густой траве и закрыл глаза. Но отрешиться не позволяли непрерывно ноющие раны. Мысли вновь собрались вокруг руки. Даже уцелевшие пальцы скорее всего утратят чувствительность, и уйдет немало времени, прежде чем к ним вернется сноровка.
Терем не слишком часто задумывался, что ждет впереди. Как и всякий, он тоже строил планы, корректировал в зависимости от того, как повернется ситуация, мечтал в разумных пределах. А вчерашняя вылазка этим разрозненным планам положила конец. Будущее стало чистым листом – пиши что хочешь. Вот только писать ничего не хотелось, да и не умеет он писать левой рукой.
Стараясь не погружаться в тяжелые думы, сталкер попробовал переключиться на невольно сделанное вчера открытие. Куда же все-таки он попал? Куда вел разрыв пространства? В голове роились теории одна другой фантастичнее, и Терем даже предположить боялся, очевидцем чего он стал на самом деле. Интересно, остался ли на третьем этаже заброшенного дома портал? Или эта аномалия разовая, исчезнувшая сразу же по его возвращении, и пережитое будет казаться только кошмарно реальным сном? Просыпалось что-то похожее на жгучее любопытство. Возможно, вчера он встал на пороге открытия, которое может…
Но поток жгучего любопытства прервала жгучая боль, стоило неосторожно пошевелить лишенной пальцев ладонью. С такими данными трудно быть первооткрывателем. Скорее придется покинуть Зону. Кто знает? Денег накоплено достаточно, может, Зона предупреждает, что стоит ограничиться этим и уйти?
Терем поднялся. Помогать левой рукой было непривычно, но он знал, что наловчится. Настрой был отвратительный, хотелось себя чем-то занять, отогнать мрачные мысли. Ноги сами несли куда-то, но Терем заставил себя остановиться. Он говорил чуть ли не вслух, что в любом случае уже ничего поделать нельзя, остается только смириться: ни алкоголь, ни погружение в пучину мрачных мыслей, ни время не помогут. Хотелось забыться, не думать об этом, но Терем не знал, чем занять сознание. А о том, что дальше, думать не хотелось…
А конец мая был все таким же красочным. Зона вокруг безопасного клочка земли, вырванного у нее человеком, хранила тишину, которая могла оборваться в любое мгновение. Жизнь и смерть здесь как день и ночь. Ни то, ни другое не может длиться вечно. Ветер с Большой земли принесет новую жизнь, которая будет пробиваться в глубины запретных областей кто за богатством, кто за знанием. И поток тех, кого манят чудесные загадки этого места, не иссякнет.
Тихий омут
Эта история случилась за несколько месяцев до так называемого Великого выброса – события, оказавшего на сталкеров колоссальное влияние. Тогда человек покинул этот таинственный и негостеприимный клочок земли почти на полгода. И по возвращении его ждала совсем иная Зона. Мне повезло, я выжил в те мрачные дни и смог выбраться в большой мир. И пока я ждал возвращения, у меня хватало времени обдумать события, свидетелем которых я стал.
К началу описываемых событий я бродил по Зоне чуть больше года. Прийти туда вынудили обстоятельства: могли призвать служить в горячую точку, работа отсутствовала, да и я умел мало. С другой же стороны, на горизонте маячила Зона – я слышал о ней, как и всякий. Байки о несметных богатствах, странных явлениях, жутких существах – они доходили в искаженном виде, я не знал, чему верить, чему – нет. Одно я знал: идут в столь закрытое и опасное место неспроста. Сначала Зона не рассматривалась всерьез, я раздумывал об эмиграции к родственникам и других вариантах. Но чем кошелек становился тоньше и обстановка на улицах менее безопасной, тем серьезнее я думал о Зоне.
