Андрей Круз - Двери во Тьме
Милославский был здесь же, но принять не смог — передал через секретаршу, чтобы я завтра с утра на Ферме был, с Федькой вместе и даже с Настей, если у той получится, — на этом наш визит и закончился. В общем, цель его все равно достигнута, отметились по возвращении. Доложились по случаю прибытия, так сказать. А убыли уже не докладывая, направившись на рынок за новым матрасом.
* * *На следующее утро на Ферму поехали уже из порта, сначала заглянув к Ивану и пересев в «шевролет», в очередной раз вызвавший приступ зависти теплом и уютом большого салона. Иван, сидевший за рулем, произошедшего не комментировал и вопросов не задавал, хотя по его лицу было видно, что он просто помирает от любопытства.
Все вместе заехали за Федькой по пути. Я поинтересовался насчет Степаныча, но Иван сказал, что тот со вчерашнего дня остался на работе — у него запарка с новой машиной. Упоминание о новой машине быстро привело меня к мысли о том, что скоро придется выбраться в очередной рейд, — надеюсь только, что не очень рисковый. Хотя, если Милославский не наврал, рисковать мной он и не должен будет, такой я теперь весь из себя для него ценный. А может, и что-то другое планируется, кто его знает.
За КПП-3 выехали следом за безбашенными «тридцатьчетверками» — теми, что с отвалами, чистившими дорогу, — встроившись в колонну машин, идущих туда же. Шли неторопливо, но уверенно, зажатые с двух сторон уже настоящими валами из отброшенного снега. Интересно, до какой высоты они поднимутся к весне?
Печка в машине раскочегарилась настолько, что все расстегнулись, наслаждаясь теплом. Благодать. И правда, что мне такое авто в моих вылазках не попалось? С другой стороны, мой «кюбель» мелкий и пронырливый, а на этом бегемоте так и развернешься не везде, и горючки он жрет изрядно. Ивану-то по фиг, он за казенные заправляется, а мне за свои бы пришлось. Ладно, чего теперь-то жалеть.
Снегопад затих, день обещал стать солнечным и холодным — похоже, что морозы опять наваливались. Зато можно будет летать.
— Если ничего толкового не поручат — будешь со мной летать. И самостоятельно уже, — шепнула она мне по дороге. — Пора, и с этим всем дерьмом, что случилось, дела все заброшены.
— Как скажешь, я не против, — согласился я.
Надо период своего ученичества все же заканчивать. Умение водить самолет точно лишним не будет, особенно если выбраться из этого мира обратно уже не получится. Да и работа вполне уважаемая будет, если из отношений с Фермой и Милославским ничего путного не получится, если отсюда не получится выбраться. Отработаю полагающийся минимум — и тоже в пилоты подамся, например. А там можно будет подумать и о переселении в Сальцево со всеми самолетами. Мы говорили об этом, как раз вчера перед сном. Аэродром ведь не «национализировали» только потому, что я Милославскому пока нужен, а случится уйти — и отберут сразу. Так что надо будет вовремя сняться и перелететь. А деньги, что у нас есть, вполне можно будет инвестировать в аэродром там, чтобы было куда перелетать.
— Взлет-посадку на лыжах надо будет отрабатывать, — продолжала учительским тоном наставлять Настя. — Это немного другое. Да и вообще опыта надо набираться. Для начала возьмешь на себя почтовую линию, она самая простая, а дальше посмотрим.
— Как скажешь, — повторил я.
Вскоре колонна втянулась в распахнувшиеся железные ворота Фермы, а танки развернулись и направились в обратную сторону, уже расширяя проложенную дорогу. За воротами колонна начала разваливаться на составляющие, все машины направились в разные стороны. «Пепелацы» выгружали людей возле административного корпуса, легковушки выстраивались на стоянке, грузовики в основном в промзону поехали.
Из отдела Иван позвонил в приемную Милославского, но секретарша сказала, что тот ожидается после двенадцати: вызвали на заседание Горсовета.
— Тогда к Степанычу пошли, — сразу предложил Иван.
— А может, чайку сперва? — высказал пожелание Федька.
— Потом чайку, посмотришь сначала, — отрезал наш начальник.
Посидеть в теплом кабинете он только Насте предложил, но та отказалась: любопытство разбирало. Вышли все вместе и гурьбой направились к мастерским.
Точно, мороз будет — и снег под ногами скрипит, и солнце вроде как в дымке поднимается, хоть на небе ни единого облачка. Не знаю, но мне от такой погоды почему-то в баню захотелось. Никакой логики, но вот так — как хочешь, так и понимай.
Степаныч уже ударно трудился в цеху, командуя еще четырьмя мужиками в замасленных танковых комбинезонах. А посреди всего, над смотровой ямой, расположилась чрезвычайно интересная машина — кузов как у обычной легковушки этих времен, покрашенный в маскировочный белый цвет с серыми разводами, но вот снизу… вместо передних колес широкие лыжи, а вместо задних — две широченные гусеницы. Интересные гусеницы, я присмотрелся — надеты на обычные колеса с покрышками, которых с каждой стороны аж по четыре, и не слетают за счет того, что середина гусеницы вроде как горбом выпятилась, и как раз туда колеса и входят.
— Степаныч, это че?
— Это «Бомбардье Бэ Семь», — сказал наш механик, открывая водительскую дверь. — Знаешь такую фирму?
— Ну да, знаю, у меня снегоход их есть, — озадаченно подтвердил я, заглядывая в кабину. — Только про такие не слышал.
— Потому что не интересовался, — чуть покровительственно ответил Степаныч. — Тридцать восьмого года модель, сюда их совсем чуть-чуть по ленд-лизу закинули — для Карельского фронта, для командования и связи, а две такие здесь на станции застряли: на ремонт их, что ли, отправили. Вот из двух одну и собрали.
— М-да?
Я забрался в кабину, уселся в водительское кресло, обтянутое серым брезентом. А ничего так, удобно, разве что странно как-то. Впереди три сиденья, водительское — центральное. Сзади два диванчика вдоль салона, каждый на двух человек. Руль… ну да, здесь же управление лыжами, не гусеницы зажимать. Вокруг красноватая фанера, приборная доска с одним циферблатом тахометра из эмалированного металла.
— И как по снегу? — спросил стоящий рядом с дверью Федька.
— Нормально, — обернулся к нему Степаныч. — Можно было бы и лучше — гусенки пошире сделать, — но и так неплохо. Мы под середину брюха дополнительную лыжу поставили, чуть повыше остальных, если вдруг садиться начнет, но по целине все равно ходит.
— А аэросани не лучше?
Я выбрался из машины и взялся обходить ее по кругу. Ага, мотор сзади. А вот для багажа и всякого груза места маловато — спасибо тогдашней идиотской компоновке кузовов «обтекаемой формы».
